|
Стр. 2
дочери, но и необходимостью получать разрешение на общение с
дочерью от властей Швейцарии, выдающих соответствующие визы.
Складывается ситуация, при которой иностранное государство,
гражданами которого не являются ни бывший супруг В-ко Л.А., ни их
дочь, может беспрепятственно ограничивать родительские права В-ко
Л.А., если место проживания ребенка будет определено судом за
пределами Российской Федерации.
Ребенок также лишен своих законных прав на проживание с
матерью, ее заботу, общение с родным братом, бабушкой и другими
родственниками.
Вопреки статье 38 Конституции РФ и соответствующим статьям
Семейного кодекса РФ суд нарушил принцип равенства прав родителей,
ущемил В-ко Л.А. в ее материнских правах и вынес решение не на
основании закона, а на основании принципа "целесообразности"
проживания малолетней гражданки Российской Федерации за пределами
своей Родины. Заключение Уполномоченного, где были изложены доводы
о нарушении прав и законных интересов ребенка, суд во внимание не
принял.
Совершенно очевидно, что сторона, у которой находится ребенок,
не заинтересована в скорейшем рассмотрении спора, а суды не
принимают никаких мер к вынесению решения по существу в кратчайшие
сроки. Причем нередко речь идет о детях, которые без ведома и
согласия одного из родителей были вывезены из дома, их
местонахождение не всегда известно, ребенок может находиться в
тяжелой психотравмирующей ситуации без какой-либо возможности
контакта с тем родителем, с которым он проживал ранее.
Так, вышеупомянутая В-ко Л.А. не видела свою дочь с 2000 года.
Дело об определении места жительства ребенка находилось в
производстве Кунцевского суда два года. Столько же не
рассматривался аналогичный иск Б-ых С.А. в Никулинском
межмуниципальном (районном) суде города Москвы.
Пять лет не может добиться общения с дочерью, 1991 года
рождения, и участия в ее воспитании К-н В.В. С 1997 года не
видели свою внучку его родители, также обратившиеся в службу
Уполномоченного. Решением Кузьминского межмуниципального районного
суда города Москвы от 20 января 1998 года, где дело слушалось с
декабря 1996 года, за отцом "сохранено право на общение с
ребенком, участие в ее воспитании и решение вопросов получения
образования".
Однако это право, которое "сохранил" суд, К-ну В.В. реализовать
не удалось, так как суд категорически отказался рассмотреть
требование о порядке общения отца с дочерью, предложив ему
предъявить новый иск. Это позволило матери спрятать ребенка, а
затем игнорировать решение суда о праве бывшего мужа. Также
безрезультатными остались судебные постановления Перовского
межмуниципального (районного) суда города Москвы о порядке общения
девочки с бабушкой и дедушкой и о нечинении препятствий К-ну В.В.
в общении с ребенком и порядке участия в воспитании ребенка.
Последний иск суд рассматривал с июня 1998 года по ноябрь 1999
года. Федеральный судья С-ва Н.А. 11 раз откладывала слушание
из-за неявки ответчицы, а в результате было вынесено решение, по
которому отец мог видеть свою восьмилетнюю дочь 1 и 2 января, один
выходной день в месяц, а также проводить с ней один месяц отпуска.
Можно ли считать, что общение с ребенком в начале года и в редкие
выходные является участием в его воспитании?
Обращение К-ных в органы прокуратуры всех уровней, в комиссию
по охране прав детства районной управы, в службу судебных
приставов также не способствовало восстановлению прав ребенка и
его родственников. Из заявления К-ных в службу Уполномоченного:
"В действиях матери нашей дочки и внучки замешана ненависть,
желание мести, потребность единолично владеть ребенком как
орудием шантажа. В течение 5 лет шло целенаправленное давление на
ребенка, в результате девочка стала злобной, выкрикивает угрозы в
адрес отца типа: "мы вам покажем, пожалеете, затаскаем по
судам". Ни статьи Семейного кодекса РФ, ни Конституция РФ, ни
Конвенция ООН о правах ребенка, ни Федеральный закон "Об основных
гарантиях прав ребенка в РФ" в нашем деле на должностных лиц не
действуют". С написанным трудно не согласиться.
Суды в период рассмотрения спора оставляют ребенка в той же
самой обстановке. Имеют место случаи, когда в порядке обеспечения
иска ребенка оставляют лицу, которое нарушило его права и законные
интересы, насильственно изменив место жительства сына или дочери,
не считаясь с возрастом ребенка, условиями его воспитания и
желанием жить в другой семье. Уполномоченным было изучено
множество дел, рассмотренных в различных московских судах, однако
ни разу не выносилось определение о запрете в порядке обеспечения
иска менять место жительства ребенка или ограничивать права
другого родителя на общение с ним. Ни один суд не передал ребенка
на время судебной тяжбы родственникам, которые могли бы оградить
ребенка от злоупотреблений со стороны родителей, или в специальные
детские службы, так как таковых просто не существует.
При рассмотрении данной категории дел сторонам с трудом удается
добиться привлечения к участию в деле детских психологов, в
частности, проведения психологических обследований детей и
родителей для решения вопроса о наличии контакта между ними,
психологических особенностях тех и других, о последствиях, которые
могут наступить при изменении места жительства ребенка или
установлении определенного порядка общения. В результате судьба
ребенка решается на обывательском уровне, а единственным
специалистом в области детской психологии становится представитель
органа опеки и попечительства, который, как правило, не только не
обладает необходимыми профессиональными знаниями, но и связан
заключением, которое поддерживается им в суде. В конечном счете
судами выносятся решения, которые противоречат интересам ребенка.
Измайловский межмуниципальный (районный) суд города Москвы
постановил разрешить отцу братьев Л-вых, 1999 и 2000 годов
рождения, забирать годовалого и двухгодовалого мальчиков на
выходные дни к себе домой, где дети никогда не были, так как отец
ушел из семьи вскоре после рождения детей. Мать детей Б-ва Е.А.
категорически возражала против такого порядка общения отца с
детьми, ссылаясь на то, что ее бывший муж агрессивный и
неуравновешенный человек, дети его практически не знают и боятся.
Оба ребенка страдают поражением центральной нервной системы, при
котором им противопоказана какая-либо эмоциональная нагрузка.
Кроме того, в отношении отца детей в период разрешения спора о
детях было возбуждено уголовное дело по факту избиения им бабушки
мальчиков, которое впоследствии было прекращено по амнистии.
Поэтому Б-ва Е.А. обоснованно боялась, что ее бывший муж может не
вернуть ей малышей.
Ни один из этих доводов судом учтен не был. Как и К-ну В.В.,
Б-вой Е.А. также было отказано в психологическом обследовании
детей. В результате после однократной встречи с отцом в детском
саду у старшего мальчика развилось тяжелое нервное расстройство.
Б-ва Е.А. с помощью службы Уполномоченного вынуждена обращаться в
суд с новым иском о порядке общения детей с отцом, чтобы избежать
тяжелых последствий, связанных с вынесенным ранее судебным
решением.
Нельзя согласиться и с позицией судов, передающих ребенка тому
родителю, чье материальное положение значительно лучше. Пленум
Верховного Суда РФ своим постановлением "О применении судами
законодательства при разрешении споров, связанных с воспитанием
детей" разъяснил, что само по себе преимущество в материальном
положении одного из родителей не является безусловным основанием
для удовлетворения требований этого родителя.
Тем не менее и в заключениях органов опеки и попечительства, и
в судебных постановлениях более высокий уровень доходов и
соответственно качество жизни стороны по спору об определении
места жительства детей указывается как существенный довод к
передаче ребенка этой стороне.
Анализ судебной практики по делам об определении места
жительства ребенка и участии отдельно проживающего родителя в его
воспитании еще раз обостряет проблему пагубных последствий
отсутствия ювенальной юстиции и рассмотрения дел, непосредственно
затрагивающих права детей, судами общей юрисдикции.
Не случайно, что почти каждый обращающийся в службу
Уполномоченного в связи с необходимостью защиты прав его ребенка в
суде просит об участии Уполномоченного при разбирательстве дела
либо в качестве истца, либо для дачи заключения о нарушении прав
детей. Это еще раз подтверждает, что граждане утратили веру в
правосудие, в объективность и компетентность суда как властного
органа, способного обеспечить правильное и своевременное
рассмотрение и разрешение гражданских дел в целях защиты и
восстановления нарушенного права.
Возмутительными являются факты грубости и хамства со стороны
судей при рассмотрении ими гражданских дел, проявления
высокомерного, уничижительного обращения к участникам процесса.
Так, из обращения Ж-вой-Г-вой О.В., опекуна малолетнего внука
И-ва Константина, 1994 года рождения, предъявившей иск о признании
за ней и внуком права на жилое помещение, следует, что федеральный
судья Кунцевского межмуниципального суда С-на Л.В. не только
нарушала ее права истца в судебном процессе, но и унижала ее честь
и достоинство. В ходе судебного разбирательства С-на Л.В.
допускала следующие заявления: "Нечего на старости лет брать детей
на воспитание, пусть растут в детском доме", "Суд не будет
защищать права проходимцев, которые в результате будут иметь
несколько квартир".
Судья Г-ва Л.В. (Люблинский межмуниципальный суд) назвала
"овцой" пожилую женщину, опекуна сироты, в чьих интересах она
выступала в суде.
Судья Пресненского межмуниципального суда Б-на М.А. силой
отобрала у представителя выпускницы детского дома К-вой Е.А.
доверенность, заявив, что умственно отсталые сироты не должны
пользоваться помощью представителей, так как их интересы и так
защищает прокурор. Та же судья Б-на М.А., рассматривая дела, где
стороной является префектура, управление муниципального жилья,
районная управа и т.д., приглашает представителей этих органов и
организаций в свой кабинет, где судья и представители беседуют за
чаем.
В недопустимом поведении судьи Б-ной М.А. Уполномоченный имел
возможность убедиться лично.
Как сообщила многодетная мать А-ва Е.А., после рассмотрения
иска префектуры ВАО о ее выселении с детьми судья Б-ва Е.В.
(Перовский межмуниципальный суд) уехала на одной машине с
представителями префектуры.
У граждан совершенно обоснованно складывается твердое убеждение
в том, что протекционизм и коррупция лежат в основе механизма
принятия судебных решений.
Многие граждане, права детей которых были нарушены, обращались
в службу Уполномоченного уже после того, как они пытались
восстановить нарушенные права детей в судах первой инстанции.
В этих случаях Уполномоченный не имел возможности "принимать
участие лично либо через своего представителя в судебных процессах
с целью защиты и восстановления нарушенных прав и законных
интересов ребенка" (пункт "д" части 2 статьи 9 Закона города
Москвы от 3 октября 2001 года N 43).
Практически ни одно из письменных ходатайств Уполномоченного по
делам о нарушении прав детей не было принято и приобщено к
материалам дела в Московском городском суде.
Судьи в подобных случаях ссылаются на нормы ГПК (статья 42 ГПК
РСФСР; статьи 46, 47 ГПК РФ).
С этим нельзя согласиться как с точки зрения ограничения прав
Уполномоченного, так и в связи с ущемлением прав лиц, участвующих
в деле, которые могут представлять в кассационную инстанцию вплоть
до момента рассмотрения жалобы по существу не только свои
письменные возражения, но и документы, подтверждающие эти
возражения.
В соответствии со своими полномочиями, установленными статьей
31 Закона РСФСР "О судоустройстве РСФСР" (в действующей редакции),
Мосгорсуд изучает и обобщает судебную практику, анализирует
судебную статистику. Проводит ли Мосгорсуд такую работу,
Уполномоченному неизвестно. Однако имеется информация о том, что
Мосгорсуд не доводит до сведения заинтересованных органов и
учреждений, защищающих права детей (органы опеки и попечительства,
прокуратура, детские учреждения для детей-сирот и детей,
оставшихся без попечения родителей, приюты, комиссии по делам
несовершеннолетних и защите их прав, префектуры, органы
образования, здравоохранения, социальной защиты, внутренних дел и
т.д.), результаты изучения и обобщения судебной практики по
семейным и жилищным делам.
Следствием этого является то, что в районных судах города
Москвы имеет место различная практика по таким существенным для
детей категориям дел как лишение родительских прав, определение
места жительства ребенка, признание сделок с жилыми помещениями
недействительными, выселение в связи со сносом дома,
предоставление жилья лицам из числа детей-сирот и детей,
оставшихся без попечения родителей, и т.д.
К сожалению, Верховный Суд РФ также не дает руководящих
разъяснений по применению норм, направленных на защиту прав детей.
Речь идет, к примеру, о статье 98 ЖК РСФСР в части выселения
родителей, лишенных родительских прав. Отсутствуют обобщения
судебной практики о защите жилищных прав выпускников детских
сиротских учреждений. Вне поля зрения Верховного Суда РФ оказались
дела по установлению статуса детей, оставшихся без попечения
родителей. Требуют срочного и тщательного анализа вопросы
восстановления жилищных и имущественных прав детей при признании
судами сделок с жильем недействительными, а также при выселении
граждан из сносимых и реконструируемых домов и многие другие.
II. Нарушения прав детей органами, исполняющими
судебные решения
В непосредственной связи с нарушениями прав детей при
рассмотрении судебных дел находится крайне неудовлетворительная
работа служб судебных приставов по исполнению судебных решений.
Жалобы на бездействие или незаконные действия этих служб
составляют значительную часть от всех обращений. Особенно много
жалоб поступает на неисполнение решений судов о взыскании
алиментов.
Так, С-х И.А. не может получить алименты на содержание
ребенка, 1994 года рождения, с 1996 года, А-ва Н.А, имеющая
ребенка 1991 года рождения, - с 1994 года, З-ва Н.А., имеющая сына
1998 года рождения, - с 1999 года, А-ва В.М. на содержание сына,
1991 года рождения, - с 2000 года. Причем взыскателями в подобных
случаях являются, как правило, малообеспеченные матери, дети
которых находятся в тяжелом материальном положении.
В нарушение Федерального закона "Об исполнительном
производстве" и норм Гражданского процессуального кодекса судебные
приставы-исполнители не ведут розыск должников и их имущества,
ограничиваясь актами о невозможности взыскания. Даже когда матери
детей представляют в ОССП информацию о наличии у должников иных
доходов, кроме заработной платы, эта информация не проверяется под
предлогом того, что у отца ребенка отсутствует задолженность по
алиментам. Статья 81 Семейного кодекса РФ, предусматривающая
определение размера алиментов в долях к заработку и иному доходу
родителей, на практике применяется крайне редко. Складывается
ситуация, при которой родители, имеющие существенные доходы от
дорогостоящей недвижимости или предпринимательской деятельности,
безнаказанно скрывают их с целью уменьшить размер взыскиваемых
алиментов.
В-на И.С., получающая на содержание несовершеннолетней дочери
алименты в сумме 650 рублей ежемесячно, что составляет одну
четверть официальной зарплаты А-ва В.А., отца ее ребенка,
представила в З-й межрайонный отдел ОССП по ЦАО города Москвы
данные о наличии у должника огромных доходов от различных видов
финансовых операций. Однако судебный пристав-исполнитель ОССП по
ЦАО города Москвы категорически запретила своим подчиненным, как
утверждает В-на И.С., выдавать ей запросы в компетентные органы. В
ответе взыскательнице от 8 января 2003 года, в частности, указано,
что "выяснение вопроса по сумме сделок отчуждения недвижимости
должника А-ва В.А. при отсутствии задолженности неправомерно".
Т-н Е.Б. обратилась в службу Уполномоченного в связи с тем,
что с 1991 года она не может взыскать алименты на содержание
дочери И-вой С.В., 1988 года рождения, с бывшего мужа И-ва В.Э.
Судебный пристав-исполнитель ОССП ЮЗАО города Москвы С-ко Т.А. не
принимает меры к установлению реального дохода должника, хотя по
справке из налоговых органов годовой доход И-ва В.Э.,
предпринимателя без образования юридического лица, за прошлый год
составил 15 миллионов рублей, наложен арест на 3 автомашины,
которые не найдены. Как только Зюзинская прокуратура города Москвы
возбуждает уголовное дело в отношении должника, он перечисляет
дочери 300 рублей в счет задолженности, после чего дело
прекращается за отсутствием события преступления.
Сложилась ситуация, при которой законодательство об
исполнительном производстве противоречит нормам семейного права и
нарушает имущественные права детей.
Бездействие органов, исполняющих судебные решения, или
отсутствие четкой правовой регламентации и механизма
принудительного восстановления прав граждан по вынесенным судебным
решениям приводят зачастую к необратимым последствиям для детей.
Особенно когда исполняются решения, затрагивающие судьбу ребенка.
Так, неисполнение с 1998 года решения Люблинского
межмуниципального суда города Москвы об определении места
жительства детей Г-вой Т.В., незаконно удерживаемых отцом, привело
к тому, что они не учатся, не обследуются и не лечатся в детской
поликлинике, так как Е-в В.А., отец детей, считает это вредным.
Он же заставляет сына и дочь молиться в секте мормонов, не
разрешает детям общаться с матерью, братьями и сестрами и другими
родственниками со стороны матери. Г-ва Т.В. неоднократно
обращалась к судебному приставу, в органы опеки и попечительства,
милицию, прокуратуру, но до настоящего времени дети матери не
возвращены.
Более шести лет ничего не известно о судьбе своей дочери Г-вой
Евы-Марии, 1990 года рождения, Ш-вой Т.Г., обратившейся в службу
Уполномоченного из-за невозможности разыскать дочь и обеспечить ее
законные права и интересы с помощью государства.
В июне 1996 года отец ребенка, депутат Самарской областной Думы
Б-в О.Г., забрал дочь из Москвы и вывез ее за пределы Российской
Федерации. Решение федерального суда Советского района города
Самары от 11 августа 1997 года об определении места жительства
девочки с матерью в городе Москве народным избранником было просто
проигнорировано. Судебный пристав-исполнитель, установив, что Б-в
О.Г. по месту регистрации не проживает и ребенка в его квартире
нет, не принял к должнику предусмотренные законом меры
принудительного исполнения решения. Давать объяснения о
местонахождении девочки отец отказался, сославшись на право не
свидетельствовать против себя самого, гарантированное ему статьей
51 Конституции РФ. Только в августе 2001 года после неоднократных
жалоб было вынесено постановление о розыске ребенка. Тогда же по
факту похищения ребенка прокуратура возбудила уголовное дело по
признакам преступления, предусмотренного статьей 105 части 1 УК
РФ, - умышленное убийство. Это дело неоднократно прекращалось.
После обращения Уполномоченного 9 сентября 2002 года прокуратурой
области было отменено постановление о прекращении уголовного
дела. Как указывает заместитель прокурора Самарской области Г-н
А.Ф., данных о том, что двенадцатилетняя Г-ва Е. жива и
находится с родителями отца во Франции, следствием добыто не
было, однако в этом же месяце прокуратура вновь прекратила
уголовное дело.
В ноябре 2002 года был прекращен и розыск ребенка. Матери
рекомендовали обратиться в Управление по информации и розыску
Красного Креста, однако и там отчаявшейся женщине не смогли
помочь, так как подобный розыск не входит в компетенцию данной
организации.
Дело о нарушении прав Евы-Марии Г-вой подтверждает полное
безразличие государства к судьбам детей, ставших жертвами
злоупотреблений и преступлений со стороны одного из родителей,
даже когда речь идет о праве ребенка на жизнь.
В настоящее время по заявлению Ш-вой Т.Г. готовится обращение к
Уполномоченному по правам ребенка Франции.
III. Нарушения прав детей органами прокуратуры
Наиболее удручающее впечатление в вопросе защиты прав детей и
особенно детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей,
производит деятельность органов прокуратуры, которые по существу
устранились от работы по проверке поступающих жалоб и заявлений,
от участия в судебных разбирательствах по делам, затрагивающим
права ребенка, от предъявления исков в интересах
несовершеннолетних о признании сделок недействительными, о лишении
родительских прав, о вселении и нечинении препятствий в проживании
и т.д. Не интересуют прокуратуру и дела по фактам исчезновения
детей, когда ребенок увозится одним из родителей в неизвестном
направлении, в связи с чем мать или отец ребенка годами лишены
возможности не только видеться с ребенком, но и получать о нем
какую-либо информацию.
Анализ обращений дает основания заключить, что органы
прокуратуры все реже реагируют на жалобы и заявления населения о
нарушении прав, хотя исторически сложилось так, что именно в
прокуратуру люди привыкли жаловаться в первую очередь.
Большинство граждан, обратившихся к Уполномоченному по правам
ребенка, подавали жалобы и заявления в органы прокуратуры всех
уровней, однако получали формальные отписки.
Крайне неудовлетворительно выполняются представителями
прокуратуры обязанности стороны по искам в интересах детей,
предъявляемым в соответствии со статьей 27 Федерального закона "О
прокуратуре Российской Федерации". Исковые заявления составляются
с нарушением норм материального права, без ссылки на какие-либо
доказательства.
В большинстве исков о признании сделок с жилыми помещениями
недействительными не ставится вопрос о восстановлении сторон в
первоначальное положение, то есть о восстановлении права
собственности или пользования жилым помещением. Отсутствуют
требования о вселении детей в спорное жилое помещение и о
выселении лиц, незаконно завладевших жилой площадью.
Имеют место факты неявки представителя прокуратуры в судебное
заседание, в связи с чем иск прокурора остается без рассмотрения,
а также случаи, когда прокуратура отказывается от предъявленного
иска, несмотря на то, что это отрицательно сказывается на правах и
законных интересах ребенка.
Органы прокуратуры безосновательно отказывают в возбуждении
уголовных дел по фактам мошенничества в жилищной сфере, а
возбужденные дела прекращаются "за недоказанностью" или
"неустановлением лица, совершившего противоправное деяние".
Риелторские фирмы, оформляющие заведомо незаконные сделки,
продолжают активно работать на рынке услуг по купле-продаже жилья,
что ведет к нарушению прав все большего числа граждан, в том числе
и детей.
В качестве примера нарушения органами прокуратуры прав детей
можно привести следующие дела.
В Таганскую межрайонную прокуратуру города Москвы обратилась
несовершеннолетняя Л-н М.М., мать которой Л-н Е.О. в 1994 году
незаконно исключила дочь из числа участников приватизации жилья,
для чего выписала девочку по фиктивному адресу якобы к отцу в
город Санкт-Петербург. Это позволило недобросовестной матери без
предварительного согласия органов опеки и попечительства продать
квартиру в Москве и оставить ребенка на улице. В распоряжение
прокуратуры были представлены документы о том, что отец девочки
никогда в Санкт-Петербурге не проживал, а выписался из продаваемой
квартиры в другое жилое помещение в городе Москве. С ребенком не
проживает с 1988 года и не содержит его.
Л-н Е.О. на момент приватизации и продажи жилья, а также в
настоящее время злоупотребляет спиртным, не работает, скрывает
свое место жительства, ребенка не содержит и с 2000 года с ней не
общается. Девочка осталась без жилья и попечения родителей. Ее
статус социальной сироты не установлен.
Таганский межрайонный прокурор, ссылаясь на то, что
"обеспечение интересов детей должно быть предметом основной заботы
их родителей", предлагает взыскать с нерадивой матери ущерб,
причиненный дочери, в соответствии со статьей 1064 ГК РФ, о чем
ребенок должен подать соответствующее заявление в прокуратуру.
Если же Маргарита Л-н не согласна с позицией прокурора, ей
предлагается самой обратиться в суд за защитой нарушенных прав,
"предоставив суду доказательства, подтверждающие обоснованность ее
требований".
Подобный ответ - типичный образец беззакония и правового
цинизма со стороны органов прокуратуры.
Вместо того, чтобы предъявить иск в суд о признании сделок с
жильем девочки недействительными и одновременно поставить вопрос о
лишении родителей Л-н М.М. родительских прав, межрайонный
прокурор предлагает ребенку самому доказывать факт и размер вреда,
причиненного ей матерью в результате продажи квартиры в 1994 году.
При этом совершенно очевидно, что предъявление подобного иска не
только не имеет никакого отношения к восстановлению нарушенных
жилищных прав девочки, но и не будет иметь для нее никаких
правовых последствий.
К существенному ухудшению условий и качества жизни В-вой Е.,
1989 года рождения, привело бездействие Преображенского
межрайонного прокурора города Москвы, который не представил
никаких доказательств в обоснование иска о признании за девочкой
права на жилую площадь в Москве и не обжаловал незаконное решение
Преображенского межмуниципального суда ВАО города Москвы об отказе
в иске. Решение от 19 июня 2002 года вступило в законную силу 1
июля 2002 года.
Малолетняя В-ва Е. была удочерена супругами В-ми и вывезена из
Касимовского района Рязанской области. В свою благоустроенную
двухкомнатную квартиру в Москве сироту не зарегистрировали,
девочка жила без прописки с момента удочерения. С 2001 года В-вы
пытались избавиться от ребенка, обращаясь в Касимовский суд с
иском об отмене удочерения. Однако, так как с 2000 года девочка
жила на территории ВАО города Москвы, училась в московской школе,
иск должен был рассматриваться в Преображенском суде города
Москвы.
Этого В-вы не хотели, так как вскрылся бы факт отсутствия у
ребенка регистрации в квартире удочерителей. С целью изменения
подсудности В-ва О.В. приобрела дом в поселке Сынтул Рязанской
области, куда зарегистрировалась сама и зарегистрировала В-ву Е.
Сразу после этого в Касимовский суд Рязанской области был вновь
предъявлен иск об отмене удочерения. Девочка в это время жила в
Москве у сестры, которая из-за плохого отношения к ребенку
родителей по рекомендации органа опеки и попечительства на время
забрала ее к себе.
Данная ситуация находилась на контроле у депутата
Государственной Думы РФ, а также в благотворительном центре
"Соучастие в судьбе", которые обращались в органы прокуратуры в
защиту жилищных прав ребенка.
После обращения в Генеральную прокуратуру РФ Преображенский
прокурор города Москвы предъявил иск к супругам В-вым о признании
за В-вой Е. права на жилую площадь в московской квартире
ответчиков. Сразу же после этого ребенок исчез из Москвы и в
ноябре 2001 года был обнаружен в поселке Сынтул Рязанской области.
Никаких мер выяснения условий проживания ребенка прокуратурой не
принималось, хотя дело неоднократно откладывалось из-за занятости
адвоката В-вых.
Такая пассивная и формальная позиция прокуратуры позволила суду
отказать в иске в защиту прав удочеренной сироты на том основании,
что в Москве, где она прожила более года, девочка якобы поселилась
временно, а теперь проживает "в нормальных условиях", на свежем
воздухе. В 2002 году В-в В.А. со старшим ребенком с целью
укрепления своей правовой позиции в суде также зарегистрировались
в поселке Сынтул, чтобы не допустить признание за приемной дочерью
права на квартиру в Москве, так как в ней в настоящее время никто
не зарегистрирован. Именно на это обстоятельство суд также
ссылается в решении об отказе в иске. Для самих В-вых
перерегистрация в Рязанскую область не означала потерю московского
жилья, так как они с родным сыном являются собственниками
квартиры.
Все эти факты и обстоятельства, известные прокурору, не стали
предметом судебного разбирательства. Ни один свидетель не был
допрошен по ходатайству истца, ни одного дополнительного документа
суд не приобщил в доказательство заявленных требований и в
опровержение надуманной позиции ответчиков, хотя на запрос
депутата Государственной Думы РФ глава Касимовского района
Рязанской области сообщил, что жилье, куда вывезли В-ву Е., не
имеет никаких удобств (водопровод отсутствует, отопление печное),
износ дома составляет 50 процентов, требуется ремонт фундамента,
стен, перекрытий. Ответ датирован 6 июня 2002 года, то есть
состояние нового жилья бывшей сироты указывалось на момент
вынесения судом решения о том, что "жилищные права девочки не
нарушены".
Органы прокуратуры не только не защитили права удочеренного
ребенка, но и фактически поддержали позицию супругов В-вых,
которым сейчас ничего не мешает аннулировать удочерение по месту
регистрации девочки, после чего вернуться с сыном в Москву.
Грубым нарушением прав выпускницы 1997 года школы-интерната N
80 города Москвы для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения
родителей, имеющих отставание в умственном развитии, П-вой Н.С.
является деятельность Хамовнического межрайонного прокурора города
Москвы, предъявившего иск о вселении ее в квартиру, незаконно
превращенную в офис рекламно-издательского центра журнала для
ночных жителей "Не спать!".
Ранее П-ва Н.С. занимала комнату 21,2 кв. м в данной
шестикомнатной коммунальной квартире по Зубовскому проезду, то
есть в одном из наиболее престижных районов столицы. Обманным
путем жилищные мошенники выселили сироту из предоставленной ей
после детского дома комнаты, обещав другое благоустроенное жилье,
но свое обещание не выполнили. В результате с 2000 года П-ва Н.С.
скитается по случайным домам, находится на улице. Бывшая
коммунальная квартира после проведения в ней евроремонта
превратилась в офис. В процессе ремонта из квартиры удалили ванну,
газовую плиту, раковину. В квартире отсутствует кухня.
В настоящее время в бывшем жилом помещении нет никаких удобств.
В комнатах стоят компьютеры и другая оргтехника. Войти в помещение
невозможно, так как поставлена железная дверь с кодовым замком, у
квартиры стоит охранник.
В квартире находятся не имеющие к этому жилому помещению
никакого отношения посторонние люди, которые препятствуют
представителям органов внутренних дел и жилищной инспекции попасть
в помещение. В нарушение действующего законодательства по
использованию жилищного фонда квартира без какого-либо разрешения
фактически переведена в нежилой фонд. Этот факт и целый ряд
вытекающих из этого нарушений были установлены районной управой
Хамовники, отделением милиции, префектурой ЦАО, центром
санэпидемнадзора, мосжилинспекцией, госпожнадзором.
По факту незаконного захвата квартиры рассматривался вопрос о
возбуждении уголовного дела. При таких обстоятельствах
Хамовническая прокуратура считает, что удовлетворение судом иска о
вселении П-вой Н.С. в офис журнала "Не спать!" является
восстановлением нарушенных прав сироты.
Иск предъявлен в интересах социально незащищенной выпускницы
детского сиротского учреждения, однако все действия прокуратуры
свидетельствуют об обратном, а именно о желании получить
положительное судебное решение, не заботясь о том, как будет
проживать сирота в помещении офиса, где работают сотрудники
журнала и куда не могут попасть даже сотрудники
правоохранительных органов. Представитель прокуратуры в суде Ш-на
И.Е. категорически отказалась расширить исковые требования с тем,
чтобы поставить вопрос о выселении ответчиков и обязании их
восстановить статус квартиры.
П-вой Н.С. и ее представителю было заявлено, что перепланировка
квартиры, отсутствие удобств и наличие в помещении посторонних лиц
не являются препятствием к удовлетворению иска, так как "в Москве
есть бани", "пусть ДЕЗ позаботится о ванне и раковине". Главное
стремление межрайонной прокуратуры - быстрее закончить дело и
доложить в Генеральную прокуратуру РФ о том, что жилищные права
П-вой Н.С. защищены. Федеральный судья Хамовнического
межмуниципального суда Е-ва И.Е. придерживается такой же позиции.
Считаю, что на примере П-вой Н.С. очень ярко проявилась полная
неспособность и нежелание прокуратуры, суда, органов внутренних
дел, префектуры ЦАО, других городских организаций эффективно,
адекватно и своевременно защищать права и законные интересы
социально незащищенных граждан; неспособность государственных
органов противостоять незаконным действиям, наглости и цинизму
коммерческих структур и недобропорядочных граждан.
К сожалению, подобное отношение к защите прав граждан - это не
исключение из правил, а обычное явление, особенно если дело
касается психически неполноценных или социально дезадаптированных
выпускников детских домов и школ-интернатов, а также детей,
находящихся под опекой и попечительством.
В службу Уполномоченного пришло письмо от К-я Р.С. - опекуна
двух сирот О-ва И.С. и О-вой В.С., в котором она жаловалась на
бездействие Бутырской межрайонной прокуратуры, предъявившей в 1999
году иск о признании сделок с жилым помещением О-вых
недействительными. В частности, опекун детей указывала, что
прокурор, формально защищающий права ее подопечных, настаивает,
чтобы она согласилась на покупку ответчиками разнополым детям 16 и
17 лет однокомнатной квартиры вместо благоустроенной
двухкомнатной, которую сироты занимали до незаконной продажи
жилья.
После вмешательства Уполномоченного документы на сирот О-вых
направлены в Городскую межведомственную комиссию по решению
жилищных вопросов лиц из числа детей-сирот и детей, оставшихся без
попечения родителей, для решения вопроса о предоставлении жилого
помещения в соответствии с постановлением Правительства Москвы от
31 августа 1999 года N 797 "О мерах по социальной поддержке и
защите прав детей-сирот и детей, оставшихся без попечения
родителей, - выпускников детских домов и школ-интернатов", так как
их жилище утрачено, а исполненное судебное решение по фактическому
возвращению ранее занимаемого жилого помещения отсутствует.
Мог ли Бутырский межрайонный прокурор города Москвы
самостоятельно обратиться в соответствующие органы и поставить
вопрос о праве сирот О-вых по окончании попечительства получить
другое жилое помещение взамен утраченного? Не только мог, но и был
обязан в соответствии со статьями 21, 22 Федерального закона "О
прокуратуре Российской Федерации", так как предметом
прокурорского надзора является "соблюдение Конституции РФ и
исполнение законов, действующих на территории Российской
Федерации... исполнительными органами государственной власти
субъектов Российской Федерации, органами местного
самоуправления...". В данном случае речь шла о защите
конституционного права брата и сестры О-вых на жилище, которое не
было восстановлено в судебном порядке.
Надзору за соблюдением прав и свобод человека и гражданина в
Федеральном законе "О прокуратуре Российской Федерации" отведена
целая глава. Однако на практике, в частности по защите прав
детей, а также детей-сирот и детей, оставшихся без попечения
родителей, лиц из их числа, данные нормы достаточно часто
действуют исключительно на бумаге.
С 2001 года администрация школы-интерната N 24 города Москвы не
может добиться от Гагаринской межрайонной прокуратуры никаких
действий по защите прав воспитанницы интерната Г-вой Ю.В., мать
которой Г-ва Е.А. в 1998 году без согласия органов опеки и
попечительства обменяла жилое помещение на Ломоносовском проспекте
в Москве, в котором проживала с дочерью, на жилище в деревне
Клишино Волоколамского района Московской области, а затем продала
и эту квартиру, купив полуразрушенный дачный дом в деревне Юхново
Тверской области. Там ни мать, ни дочь никогда не проживали и не
были зарегистрированы, так как с 1998 года из Москвы не выезжали,
скитаясь по знакомым.
Г-ва Е.А., злоупотреблявшая спиртными напитками и состоявшая на
учете в органах внутренних дел на момент нарушения жилищных прав
дочери как "неблагополучная", умерла в марте 2001 года. У ее
дочери нет никакого жилья, кроме пустого запущенного дачного дома
в глухой деревне, где, по заключению администрации
Западнодвинского района Тверской области, сирота проживать не
может.
Лишая отца Г-вой Ю.В., Г-ва В.Ю., родительских прав в 2002
году, Бабушкинский районный суд города Москвы признал
установленным, что мать ребенка "вела аморальный образ жизни,
пьянствовала, употребляла наркотики. В результате неправомерных
действий матери она и дочь остались без жилой площади".
Несмотря на грубое нарушение статьи 60 Семейного кодекса РФ,
статей 37 и 292 Гражданского кодекса РФ, а также вышеуказанные
факты, Гагаринский межрайонный прокурор города Москвы не видит
нарушений жилищных прав ребенка при обмене московского жилья
сироты, а по вопросу продажи жилья в Волоколамском районе
предлагает обращаться в прокуратуру Волоколамского района.
Не считает нужным прокурор "принять меры по предупреждению и
пресечению нарушения прав и свобод" Ю.В. Г-вой, которой как
социальной сироте, утратившей жилое помещение по вине матери,
жилищные органы отказывают в предоставлении жилья в соответствии с
правовыми актами города Москвы.
Обращает на себя внимание и то обстоятельство, что нарушается
принцип подчинения нижестоящих прокуроров вышестоящим, лежащий в
основе организации и деятельности прокуратуры (статья 4
Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации").
Во многих случаях (дело П-вой Н.С., В-вой Е. и др.) обращения в
защиту прав несовершеннолетних находятся на контроле в Генеральной
прокуратуре РФ или Прокуратуре города Москвы, однако районные
прокуроры не выполняют указания, данные вышестоящими прокурорами.
В свою очередь, Прокуратура города Москвы и Генеральная
прокуратура РФ не принимают должных мер по проверке выполнения их
указаний по защите прав граждан. Ответы, направляемые заявителям,
полностью повторяют текст аналогичных документов, которые исходят
из районных прокуратур.
В качестве примера можно привести ситуацию с нарушением
жилищных прав Е-ва П.В. - сироты, находящегося под опекой.
В июле 2001 года Чертановский межрайонный прокурор обратился в
Чертановский районный суд города Москвы с иском в интересах Е-ва
П.В., 1989 года рождения, о признании сделок с его жильем
недействительными. Мальчик лишился благоустроенной квартиры в
городе Москве, которую его отец-алкоголик обменял на жилую площадь
в отдаленном районе Тверской области. Мать ребенка умерла в 1996
году, отец погиб вскоре после сделки с московской квартирой. Е-в
П.В. - сирота, находится под опекой. Тем не менее, Чертановский
районный суд 18 июля 2001 года оставил без движения иск прокурора,
предоставив срок для исправления недостатков до 10 августа 2001
года. Совершенно очевидно, что за 3 недели с момента вынесения
определения суда истец не имел реальной возможности представить в
суд требуемую информацию, в связи с чем иск был оставлен без
рассмотрения.
В дальнейшем прокуратура в суд повторно не обращалась, что
привело к нарушению не только жилищных, но и других прав ребенка
(права на имущество, на получение паспорта гражданина России по
месту жительства в Москве, на возмещение вреда, связанного с
утратой квартиры в Москве, и т.д.).
Чертановская прокуратура города Москвы игнорирует указания
Прокуратуры города Москвы, прокуратуры ЮАО города Москвы,
ходатайство префекта ЮАО города Москвы и не предъявляет иск в
интересах мальчика о признании обмена его квартиры в Москве
недействительным, в связи с чем тринадцатилетний подросток с 2000
года не имеет никакого жилья.
После обращения опекуна Е-ва П.В. в службу Уполномоченного были
сделаны необходимые запросы для предъявления иска в суд в
интересах ребенка-сироты о признании сделок с его жильем
недействительными.
IV. Нарушения прав детей органами опеки и попечительства
В соответствии с Гражданским кодексом РФ, Семейным кодексом РФ,
Законом города Москвы "Об организации работы по опеке,
попечительству и патронату в городе Москве" на органы опеки и
попечительства, которыми являются органы местного самоуправления,
возлагаются значительные функции по всесторонней защите прав и
законных интересов детей. Анализ обращений к Уполномоченному
свидетельствует о неудовлетворительном выполнении органами опеки и
попечительства возложенных на них обязанностей.
Органы опеки и попечительства не реагируют на обращения граждан
по вопросам защиты прав и законных интересов детей; принимают
решения с нарушением норм гражданского, семейного, жилищного
законодательства; проявляют субъективизм, принимая решения,
выражающие не интересы детей, а интересы одного из родителей.
Органы опеки и попечительства не помогают опекунам и попечителям,
не выполняют своих обязанностей по предъявлению исков в суд по
таким категориям дел, как лишение родительских прав, ограничение
родительских прав, отмена усыновления, признание сделок с жилыми
помещениями недействительными, о вселении, когда ребенок не имеет
жилья и находится на улице (предлагается, чтобы родители
самостоятельно предъявляли такие иски). При участии в судебных
делах представители органов опеки и попечительства ведут себя
пассивно, как наблюдатели происходящего, ограничиваются
представлением подготовленного заключения, не представляют
доказательства, не участвуют в их исследовании, не приводят доводы
по вопросам, возникающим в ходе судебного заседания, не пользуются
иными правами стороны по делу. Это приводит к тому, что для детей
наступают необратимые последствия.
Особенно тревожит то обстоятельство, что органы опеки и
попечительства устраняются от защиты детей от насилия в семье,
прав и законных интересов детей-инвалидов, детей-сирот и детей,
оставшихся без попечения родителей.
Органы опеки и попечительства ведут себя крайне пассивно в
судебных делах об определении места жительства детей при
раздельном проживании родителей.
Имеют место судебные дела, где органы опеки выступают против
интересов детей.
Показательный пример. В Тимирязевском районном суде слушалось
дело по иску Ф-ой к Ф-му о расторжении брака и определении места
жительства четырехлетнего сына и встречному иску Ф-го к Ф-ой об
определении места жительства ребенка, определении часов общения
матери с ребенком. Как сообщила в судебном заседании истица, ее
муж Ф-ий имеет нетрадиционную сексуальную ориентацию,
сожительствует с мужчинами, посещает гей-клубы и бани и т.д., в
связи с чем семья распалась; ответчик вспыльчив, несдержан,
агрессивно настроен по отношению к матери своего сына, избивал ее
в присутствии ребенка, выгонял жену с сыном из дома без одежды в
зимнее время и т.д. Указанные обстоятельства нашли подтверждение в
ходе судебного разбирательства. Орган опеки и попечительства
района Западное Дегунино по месту жительства Ф-ой дал заключение,
которое поддерживал в судебном заседании, о том, что проживание
ребенка целесообразно с его матерью. Орган опеки и попечительства
Дмитровского района по месту жительства отца малолетнего отстаивал
в суде позицию, что целесообразно определить место жительства
ребенка с отцом. Свою позицию орган опеки Дмитровского района
мотивировал исключительно хорошими жилищно-бытовыми условиями отца
ребенка: "В квартире чисто, уютно, сделан ремонт. Имеется
отдельная комната для несовершеннолетнего, в которой находится
набор детской мебели, конструктор, развивающие игры. Имеются
необходимые вещи по сезону, в комнате находится озонатор воздуха.
Для несовершеннолетнего имеется снегокат, набор видеокассет, на
кухне отдельная детская посуда. Все детские вещи находятся в
хорошем состоянии, одежда выглажена, аккуратно сложена". При этом
никаких фактов, компрометирующих мать ребенка (злоупотребление
алкоголем, наркотиками, асоциальный образ жизни и т.д.),
представлено не было. Весь комплекс обстоятельств, влияющих на
заключение о том, по месту жительства какого из родителей
целесообразно проживать малолетнему ребенку, орган опеки и
попечительства Дмитровского района свел к акту обследования
жилищных условий отца. Отстаивая в суде данное заключение,
специалисты органа опеки и попечительства Дмитровского района
глубоко убеждены, что таким образом они защищают права и интересы
четырехлетнего мальчика.
При рассмотрении Хорошевским районным судом иска П-ной Л.А.,
действующей в интересах малолетней дочери-инвалида П-ной Т., 1995
года рождения, к П-ну А.Г. о признании договора купли-продажи
квартиры недействительным и по встречному иску П-на А.Г. о
признании дочери не приобретшей право на жилую площадь, орган
опеки и попечительства просил суд удовлетворить иск П-на А.Г., а в
иске П-ной Л.А. отказать.
На контроле Уполномоченного находится ряд дел, связанных со
сделками с жилыми помещениями, в результате которых были нарушены
интересы детей, но при этом заинтересованными лицами были получены
согласия органов опеки и попечительства на указанные сделки, не
отвечающие интересам несовершеннолетних.
В 1995 году К-ва Л.Н., мать сестер-близнецов И-вой Марии
Игоревны и И-вой Любови Игоревны, 1984 года рождения, действуя за
себя и несовершеннолетних детей, с согласия органа опеки и
попечительства района Солнцево совершила сделку купли-продажи
2-комнатной квартиры общей площадью 45 кв. м, жилой - 28,8 кв. м,
по адресу: Москва, ул. Богданова, д. 26, корп. 6, кв. 24.
Одновременно мать и отчим несовершеннолетних приобрели 2-комнатную
квартиру общей площадью 40 кв. м, жилой - 29,4 кв. м, по адресу:
Калужская область, Спас-Деменский район, пос. Чипляево, ул.
Заводская, д. 2, кв. 11. Орган опеки и попечительства считал, что
в таком случае права и интересы несовершеннолетних не будут
нарушены. При этом не было принято во внимание, что К-ва Л.Н.
злоупотребляет спиртными напитками, ведет асоциальный образ жизни.
Впоследствии это было подтверждено в решении Солнцевского
межмуниципального суда города Москвы от 21 августа 1997 года,
которым К-ва Л.Н. была лишена родительских прав в отношении И-вой
М.И. и И-вой Л.И.
Не проверялось и состояние квартиры, в которой должны были
поселиться несовершеннолетние с матерью и отчимом. По заключению
|
