[неофициальный перевод] <*>
ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
ПЕРВАЯ СЕКЦИЯ
ДЕЛО "ДУБИНСКАЯ (DUBINSKAYA) ПРОТИВ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ"
(Жалоба N 4856/03)
ПОСТАНОВЛЕНИЕ СУДА
(Страсбург, 13 июля 2006 года)
--------------------------------
<*> Перевод предоставлен Уполномоченным Российской Федерации
при Европейском суде по правам человека П. Лаптевым.
По делу "Дубинская против Российской Федерации" Европейский
суд по правам человека (Первая секция), заседая Палатой в составе:
Х.Л. Розакиса, Председателя Палаты,
Н. Ваич,
А. Ковлера,
Э. Штейнер,
Х. Гаджиева,
Д. Шпильманна,
С.Э. Йебенса, судей,
а также при участии С. Нильсена, Секретаря Секции Суда,
заседая 22 июня 2006 г. за закрытыми дверями,
принял следующее Постановление:
ПРОЦЕДУРА
1. Дело было инициировано жалобой (N 4856/03), поданной 23
января 2003 г. в Европейский суд против Российской Федерации
гражданкой России и Израиля Галиной Рувимовной Дубинской (Галиной
Дубински (Galina Dubinsky) (далее - заявитель) в соответствии со
статьей 34 Европейской конвенции о защите прав человека и основных
свобод.
2. Изначально интересы заявителя в Европейском суде
представлял Д. Штейнберг, адвокат из г. Москвы, а впоследствии Л.
Ван Кампен-Насырова, юрист из г. Хельмонд, Нидерланды. Власти
Российской Федерации в Европейском суде были представлены
Уполномоченным Российской Федерации при Европейском суде по правам
человека П.А. Лаптевым.
3. 28 февраля 2005 г. Европейский суд решил коммуницировать
жалобу заявителя властям Российской Федерации. В соответствии с
пунктом 3 статьи 29 Конвенции Европейский суд решил рассмотреть
данную жалобу одновременно по вопросу приемлемости и по существу.
ФАКТЫ
I. Обстоятельства дела
4. Заявитель, 1941 года рождения, проживает в г. Тель-Авиве.
5. 27 августа 1993 г. заявитель получила травму в результате
дорожно-транспортного происшествия, произошедшего в г. Москве.
6. 12 мая 1995 г. заявитель подала гражданский иск в
Чертановский районный суд г. Москвы к водителю автомобиля,
признанному виновным в дорожно-транспортном происшествии, и к
собственнику автомобиля - московскому филиалу банка
"Тверьуниверсалбанк" о возмещении неполученной заработной платы,
расходов по медицинскому лечению и транспортных расходов,
понесенных в результате дорожно-транспортного происшествия, в
размере 6700 долларов США и компенсации морального вреда в размере
15000 долларов США. На копии искового заявления, представленной в
Европейский суд, имеется штамп канцелярии Чертановского районного
суда г. Москвы о регистрации этого документа 12 мая 1995 г.
7. 5 октября 1995 г. Чертановский районный суд г. Москвы своим
определением назначил медицинскую экспертизу заявителя. Суд
поставил вопросы о настоящем состоянии здоровья заявителя, о ранее
имевшихся у нее заболеваниях и возможных причинах, а также о том,
нуждается ли заявитель в постороннем бытовом и медицинском уходе и
дополнительном лечении.
8. Определение от 5 октября 1995 г. было направлено в Бюро
судебно-медицинской экспертизы при Комитете здравоохранения г.
Москвы (далее - Бюро).
9. 13 октября 1995 г. Бюро направило в суд запрос о
предоставлении ему медицинских документов заявителя.
10. По утверждению властей Российской Федерации, после
получения запроса Бюро Чертановский районный суд г. Москвы
предложил Д. Штейнбергу, адвокату Московской городской коллегии
адвокатов, представить дополнительную медицинскую информацию.
Ответа на этот запрос не последовало. В неустановленный день
Чертановский районный суд г. Москвы повторно направил свой запрос.
После того как Д. Штейнберг повторно не ответил на запрос, суд
вынес определение об оставлении искового заявления без
рассмотрения. Суд вернул Д. Штейнбергу исковое заявление заявителя
с прилагавшимися документами.
11. Заявитель утверждала, что ни она сама, ни ее адвокат не
получали запроса суда о необходимости представления дополнительной
информации и что они не получали определения Чертановского
районного суда г. Москвы об оставлении иска без рассмотрения.
12. В 2002 году заявитель направила жалобу председателю
Чертановского районного суда г. Москвы на чрезмерную длительность
судебного разбирательства по ее делу.
13. 18 июля 2002 г. Чертановский районный суд г. Москвы
проинформировал заявителя о том, что согласно журналу регистрации
за 1995 год исковое заявление заявителя к банку
"Тверьуниверсалбанк" не было зарегистрировано в данном суде.
14. В августе 2002 года Д. Штейнберг направил в Бюро запрос
относительно того, была ли проведена экспертиза на основании
определения от 5 октября 2004 г.
15. Письмом от 19 августа 2002 г. Бюро ответило Д. Штейнбергу,
что поскольку им не был получен ответ суда на запрос о
необходимости представления дополнительной информации,
судебно-медицинская экспертиза проведена не была.
16. 7 октября 2002 г. председатель Чертановского районного
суда г. Москвы проинформировал заявителя о том, что согласно
журналам регистрации суда за 1995 - 2002 годы в данном суде не
имеется на рассмотрении гражданского иска, сторонами которого
являлись заявитель и московский филиал банка "Тверьуниверсалбанк".
II. Применимое национальное законодательство
A. Приостановление рассмотрения искового заявления
и оставление искового заявления без рассмотрения
17. Гражданский процессуальный кодекс РСФСР от 11 июня 1964
г., действовавший на момент событий, предусматривал, что
гражданское дело должно быть подготовлено к слушанию в семидневный
срок после того, как исковое заявление подано в суд. Гражданское
дело должно быть рассмотрено в течение одного месяца со дня
завершения подготовки дела к слушанию (статья 99).
18. Повестки должны быть вручены сторонам и их представителям
таким образом, чтобы они имели достаточное время для своевременной
явки на судебное заседание и для подготовки своей позиции по делу.
При необходимости стороны могли быть вызваны в суд по телефону или
телеграммой (статья 106).
19. Суд приостанавливает рассмотрение дела в случае назначения
экспертизы (статья 215).
20. Статья 221 устанавливала исчерпывающий перечень оснований
вынесения определения об оставлении искового заявления без
рассмотрения, например если стороны не использовали внесудебные
средства разрешения спора, если иск подан недееспособным лицом или
лицом, не имеющим доверенности на совершение этого действия, если
стороны без уважительных причин повторно не явились на судебное
заседание, если данный спор между этими же сторонами уже находится
на рассмотрении в суде.
21. Копия определения об оставлении искового заявления без
рассмотрения должна была быть направлена отсутствовавшей стороне в
течение трех дней с момента вынесения этого определения (статья
213).
B. Правила хранения судебных документов
22. Материалы по гражданским делам по искам о компенсации
вреда здоровью должны были храниться судами первой инстанции в
течение 75 лет (раздел 115 подпункта "А" пункта 7 Письма "О
применении перечня документов Минюста СССР, органов, учреждений
юстиции и судов, с указанием срока их хранения" Министерства
юстиции СССР от 31 января 1980 г.).
23. Оригиналы определений об оставлении искового заявления без
рассмотрения должны храниться бессрочно (пункт 5.4 Инструкции о
порядке хранения, выборки и архивирования документов, утвержденной
Приказом министра юстиции СССР N 13 от 17 сентября 1980 г.).
ПРАВО
I. Предполагаемое нарушение статьи 6 Конвенции
24. Заявитель жаловалась на то, что длительность судебного
разбирательства по ее делу была несовместимой с требованием
"разумного срока", установленного пунктом 1 статьи 6 Конвенции,
который в части, применимой в настоящем деле, гласит:
"Каждый в случае спора о его гражданских правах и
обязанностях... имеет право на справедливое... разбирательство
дела в разумный срок... судом...".
A. Доводы сторон
25. Власти Российской Федерации утверждали, что Европейский
суд не обладает компетенцией ratione temporis по рассмотрению
жалобы заявителя, поскольку судебное разбирательство по делу
заявителя было завершено вынесением Чертановским районным судом г.
Москвы определения в конце 1995 года, то есть до 5 мая 1998 г.,
когда Конвенция вступила в силу в отношении России. Определение
было незамедлительно направлено представителю заявителя
Штейнбергу. Даже если предположить, что Д. Штейнберг не получал
указанного определения, ни сама заявитель, ни ее адвокат Штейнберг
"в течение около семи лет не предпринимали никаких мер, чтобы
узнать о ходе рассмотрения дела". По утверждению властей
Российской Федерации, они не смогли представить копию определения,
поскольку регистрационные документы и материалы дела, находившиеся
в Чертановском районном суде г. Москвы, по иску заявителя были
уничтожены в 1998 году после истечения срока их хранения. В любом
случае заявитель не утратила возможность вновь подать свое исковое
заявление в Чертановский районный суд г. Москвы.
26. Заявитель утверждала, что Чертановский районный суд г.
Москвы никогда не выносил какого-либо решения по ее иску. Ни она
сама, ни ее адвокат не получали никакого решения суда, а власти
Российской Федерации не смогли указать даже дату вынесения такого
решения. При отсутствии какого-либо решения по делу судебное
разбирательство должно рассматриваться как продолжающееся.
Чертановский районный суд г. Москвы должен был хранить документы
по ее делу в течение 75 лет. По мнению заявителя, доводы властей
Российской Федерации являются непоследовательными: ничто не
подтверждало тот факт, что Чертановский районный суд г. Москвы как
минимум дважды запрашивал Д. Штейнберга представить дополнительную
информацию. В любом случае, статьей 221 Гражданского
процессуального кодекса РСФСР не предусматривалось полномочие суда
оставить исковое заявление без рассмотрения ввиду непредставления
дополнительных доказательств. Заявитель и ее адвокат неоднократно
до и после 2002 года обращались в канцелярию Чертановского
районного суда г. Москвы и к председателю данного суда с просьбой
прояснить состояние судебного разбирательства по делу, но ответов
не получали.
B. Мнение Европейского суда
1. Приемлемость жалобы
27. Европейский суд напомнил, что в силу своей юрисдикции
ratione temporis он рассматривает дела, охватывающие период после
ратификации Конвенции и Протоколов к ней государством-ответчиком.
С момента ратификации все обжалуемые действия и бездействие
государства должны соответствовать Конвенции и Протоколам к ней, а
соответствующие факты подпадают под юрисдикцию Европейского суда,
даже если они являются следствием ситуаций, имевших место до этого
(см., например, Постановление Европейского суда по делу "Ягчи и
Саргин против Турции" (Yagci and Sargin v. Turkey) от 8 июня 1995
г., Series A, N 319-A, p. 16, з 40, и Постановление Европейского
суда по делу "Алмейда Гарретт, Машкареньяш Фалькао и другие против
Португалии" (Almeida Garrett, Mascarenhas Falcao and Others v.
Portugal), жалобы N 29813/96 и 30229/96, з 43, ECHR 2000-I).
28. Соответственно, Европейский суд обладает компетенцией по
рассмотрению настоящего дела на предмет соблюдения Конвенции
только в той части событий, которые имели место после 5 мая 1998
г. - даты ратификации Конвенции Российской Федерацией. Однако ему
следует учитывать факты, имевшие место до ратификации, в той мере,
в какой они могут рассматриваться как предопределившие ситуацию,
существовавшую после этой даты, или как имеющие отношение к
правильному пониманию фактов, имевших место до этой даты (см.
Решение Большой палаты Европейского суда по делу "Брониовски
против Польши" (Broniowski v. Poland), жалоба N 31443/96, з 74 -
77, ECHR 2002-X).
29. Возвращаясь к фактам настоящего дела, Европейский суд
отметил, что заявитель жалуется на то, что национальные суды не
рассмотрели ее иск о компенсации вреда здоровью в "разумный срок".
Таким образом, чтобы прояснить, обладает ли Европейский суд
компетенцией ratione temporis по рассмотрению жалобы заявителя,
необходимо установить, находился ли иск заявителя на рассмотрении
в национальных судах на день вступления Конвенции в силу в
отношении России.
30. В связи с этим Европейский суд напомнил, что судебное
разбирательство должно рассматриваться как продолжающееся до тех
пор, пока стороны не будут иметь абсолютной возможности узнать о
содержании решения, составленного в письменном виде, которое бы
свидетельствовало о его прекращении (см., для сравнения,
Постановление Европейского суда по делу "Скоробогатова против
Российской Федерации" (Skorobogatova v. Russia) от 1 декабря 2005
г., жалоба N 33914/02, з 39 - 40; Решение Европейского суда по
делу "Шатунов и Шатунова против Российской Федерации" (Shatunov
and Shatunova v. Russia) от 30 июня 2005 г., жалоба N 31271/02;
mutatis mutandis, Постановление Большой палаты Европейского суда
по делу "Папахелас против Греции" (Papachelas v. Greece), жалоба N
31423/96, з 30, ECHR 1999-II).
31. Власти Российской Федерации утверждали, что судебное
разбирательство было завершено в 1995 году, после того, как
адвокат заявителя не ответил на повторный запрос Чертановского
районного суда г. Москвы о предоставлении дополнительных
медицинских документов.
32. Однако Европейский суд не удовлетворен точностью и
достоверностью фактических доводов властей Российской Федерации,
которые не подтверждены никакими доказательствами. Власти
Российской Федерации не представили копию определения, которым
судебное разбирательство было прекращено, и не указали точную дату
его вынесения. В рамках оправдания этого упущения власти
Российской Федерации утверждали, что определение вместе с
остальными материалами дела заявителя были уничтожены в 1998 году,
после истечения срока их хранения. Если это действительно было
так, то представляется, что уничтожение документов было
произведено в нарушение прямого требования Инструкции о порядке
хранения и архивирования судебных документов, копия которой была
приложена к меморандуму властей Российской Федерации, которая
предусматривала бессрочное хранение судебных решений о прекращении
разбирательства (см. выше з 23). Другой применимый национальный
нормативный акт, представленный заявителем, предусматривал
75-летний срок хранения судебных документов по искам о компенсации
вреда здоровью, как это и было по делу заявителя (см. выше з 22).
Тем не менее власти Российской Федерации не утверждали, что
материалы дела были уничтожены незаконно. Следующим поводом
усомниться в точности доводов властей Российской Федерации
является признание сотрудниками Чертановского районного суда г.
Москвы в их письмах 2002 года, направленных заявителю, о том, что
они все еще располагают всеми регистрационными журналами за
последние годы, в том числе 1995 год.
33. Более того, Европейский суд счел необычным, что при
отсутствии текста определения или, в действительности, каких-либо
материалов дела власти Российской Федерации смогли указать
конкретные основания прекращения судебного разбирательства по иску
заявителя, а именно то, что она повторно отказалась представить
доказательства по делу. В любом случае Европейский суд отметил,
что такого основания прекращения судебного разбирательства не
содержалось в тексте статьи 221 Гражданского процессуального
кодекса РСФСР, на которую ссылались власти Российской Федерации
(см. выше з 20). Власти Российской Федерации не указывали иных
правовых оснований для прекращения рассмотрения иска заявителя.
34. В данных обстоятельствах Европейский суд не убежден, что
Чертановский районный суд г. Москвы вообще выносил какого-либо
решения по иску заявителя. При этом нет сомнений, что данный иск
был надлежащим образом подан. Хотя в 2002 году Чертановский
районный суд г. Москвы отрицал, что такой иск когда-либо
подавался, копия искового заявления, на которой содержится отметка
канцелярии суда о его принятии, и определение от 5 октября 1995 г.
исчерпывающе доказывают, что иск был действительно подан
заявителем и принят к рассмотрению Чертановским районным судом г.
Москвы.
35. Далее Европейский суд отметил, что власти Российской
Федерации не представили доказательств своему утверждению о том,
что от представителя заявителя Д. Штейнберга в письменном виде
была затребована определенная дополнительная информация. Данное
дело отличается от других дел, по которым власти Российской
Федерации подтверждали определенные утверждения копиями
сопроводительных писем, прилагаемых к документам, направляемым
заявителям (см. Постановление Европейского суда по делу
"Сухорубченко против Российской Федерации" (Sukhorubchenko v.
Russia) от 10 февраля 2005 г., жалоба N 69315/01, з 50). Как
следует из письма Московской городской коллегии адвокатов, членом
которой являлся Д. Штейнберг, последний не получал документов из
Чертановского районного суда г. Москвы начиная с мая 1995 года.
36. Подав исковое заявление в соответствии с установленными
требованиями и будучи уведомленной о том, что будет проведена
медицинская экспертиза, но при этом не получив дальнейших
уведомлений Чертановского районного суда г. Москвы, на день
вступления Конвенции в силу в отношении России, то есть на 5 мая
1998 г., заявитель могла разумно предполагать, то судебное
разбирательство по ее делу все еще продолжалось. Конечно, было бы
предпочтительно, чтобы она сама осведомлялась о ходе судебного
разбирательства до 2002 года. В действительности она утверждала,
что так и делала, но не получала ответов. Однако с учетом того
факта, что Чертановский районный суд г. Москвы отрицал, что в этом
суде вообще зарегистрирован иск заявителя, такие запросы не
изменили бы ее положение независимо от времени их подачи.
37. Принимая во внимание указанные соображения, Европейский
суд счел, что он обладает компетенцией ratione temporis по
рассмотрению жалобы заявителя, и отклонил предварительные
возражения властей Российской Федерации.
38. Европейский суд отметил, что жалоба заявителя не является
явно необоснованной по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции. Далее
он отметил, что не является она неприемлемой и по иным основаниям.
Таким образом, жалоба должна быть объявлена приемлемой.
2. По существу
a) Право на доступ к правосудию
39. Европейский суд напомнил, что процессуальные гарантии,
установленные в статье 6 Конвенции, обеспечивают каждому право на
рассмотрение иска о гражданских правах и обязанностях в суде;
таким образом они воплощают "право на обращение в суд", в рамках
которого право на доступ к правосудию, то есть право инициировать
производство в суде по гражданскому делу, является одним из
аспектов (см. Постановление Европейского суда по делу "Голдер
против Соединенного Королевства" (Golder v. United Kingdom) от 21
февраля 1975 г., Series A, N 18, pp. 13 - 18, з 26 - 36).
40. Европейский суд установил, что заявитель подала
гражданский иск к собственнику автомобиля и водителю автомобиля.
Чертановский районный суд г. Москвы 12 мая 1995 г. принял иск к
производству и 5 октября 1995 г. назначил судебно-медицинскую
экспертизу. Власти Российской Федерации не оспаривали эти факты.
Как установил Европейский суд, ничто не свидетельствует о том,
что, вопреки утверждениям властей Российской Федерации, Решение о
прекращении судебного разбирательства по делу вообще выносилось и
что на дату вступления Конвенции в силу в отношении России иск
заявителя находился на рассмотрении в Чертановском районном суде
г. Москвы.
41. Европейский суд напомнил, что возбуждение дела само по
себе не является соблюдением всех требований пункта 1 статьи 6
Конвенции. Конвенция имеет целью гарантирование не тех прав,
которые являются теоретическими или иллюзорными, но прав, которые
являются осуществимыми на практике и эффективными. Право на
обращение в суд включает в себя не только право инициировать
судебное разбирательство, но и право на "разрешение" спора судом.
Было бы иллюзорно, если бы национальная правовая система Высокой
Договаривающейся Стороны позволяла лицу подать гражданский иск в
суд, при этом не обеспечивая того, что дело будет разрешено
посредством вынесения окончательного решения в результате
судебного разбирательства. Было бы невообразимо, если бы в пункте
1 статьи 6 Конвенции подробно описывались процессуальные гарантии,
предоставляемые сторонам - на справедливое, публичное и
своевременное судебное разбирательство - не гарантируя сторонам,
что их гражданско-правовой спор будет окончательно разрешен (см.
Постановление Европейского суда по делу "Мультиплекс" против
Хорватии" (Multiplex v. Croatia) от 10 июля 2003 г., жалоба N
58112/00, з 45; Постановление Европейского суда по делу "Кутич
против Хорватии" (Kutic v. Croatia), жалоба N 48778/99, ECHR
2002-II, з 25). Право стороны на доступ к правосудию было бы
иллюзорным, если бы она оставалась в неведении относительно хода
судебного разбирательства и судебных решений, вынесенных по их
делу, особенно когда такие решения имеют характер, препятствующий
дальнейшему рассмотрению дела (см. упоминавшееся выше
Постановление Европейского суда по делу "Сухорубченко против
Российской Федерации", з 53).
42. Европейский суд отметил, что заявитель не была уведомлена
о каком-либо решении по ее делу, если таковое вообще было
вынесено. Когда она обратилась в 2002 году с просьбой о
предоставлении ей информации о состоянии рассмотрения дела,
национальные власти ответили, что отрицают сам факт регистрации
иска судом. Доводы властей Российской Федерации не пролили свет на
развитие событий по делу, что не позволило Европейскому суду
установить, что случилось с материалами дела и иском заявителя.
Определенным является то, что заявитель никогда не получала
судебного решения по существу ее дела.
43. Довод властей Российской Федерации о том, что заявитель
может переподать свое исковое заявление в суд, не убедил
Европейский суд. Обжалуемое нарушение исходит из отказа властей
Российской Федерации рассмотреть в судебном порядке иск заявителя,
который уже подан, а не из общей возможности подать иск к водителю
и владельцу автомобиля. В любом случае Европейский суд счел, что
требование к заявителю о повторной подаче искового заявления через
десять лет после того, как она надлежащим образом его уже подала,
и более чем через 13 лет после обстоятельств, послуживших
основанием для подачи иска, представляло бы собой возложение на
заявителя чрезмерного и необоснованного бремени.
44. Таким образом, Европейский суд пришел к выводу, что
нерассмотрение иска заявителя лишило ее права на доступ к
правосудию. Соответственно, имело место нарушения пункта 1 статьи
6 Конвенции.
2. Длительность судебного разбирательства
45. Европейский суд отметил, что все задержки в ходе судебного
разбирательства в рассматриваемый период времени имели место по
причине неуведомления заявителя Чертановским районным судом г.
Москвы о состоянии рассмотрения поданного ею иска. Европейский суд
уже принял во внимание данный аспект при рассмотрении права
заявителя на доступ к правосудию. Принимая во внимание сделанные
им в связи с этим выводы, Европейский суд счел, что вопрос о
длительности судебного разбирательства должен быть расценен как
поглощенный вопросом о доступе к правосудию.
46. Таким образом, Европейский суд пришел к выводу, что нет
необходимости отдельно рассматривать вопрос о длительности
судебного разбирательства.
II. Применение статьи 41 Конвенции
47. Статья 41 Конвенции гласит:
"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или
Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся
Стороны допускает возможность лишь частичного устранения
последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости,
присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".
A. Ущерб
48. Относительно материального ущерба заявитель потребовала
115558 долларов США в качестве компенсации неполученной ею
заработной платы и 123088 долларов США в качестве компенсации
расходов на лечение и дорожных расходов, понесенных в результате
дорожно-транспортного происшествия. Заявитель утверждала, что она
получила бы данную компенсацию, если бы суды Российской Федерации
рассмотрели ее иск по существу. Заявитель потребовала компенсации
морального вреда в размере 150000 евро.
49. Власти Российской Федерации утверждали, что
причинно-следственная связь между предполагаемым нарушением и
материальным ущербом, затребованным заявителем, отсутствует. Они
также указали, что заявитель представила некоторые документы на
иврите в подтверждение своих требований о компенсации
материального ущерба, которые Европейский суд не должен принимать
во внимание. Относительно требований о компенсации морального
вреда власти Российской Федерации утверждали, что они являются
чрезмерными и необоснованными.
50. Европейский суд отметил, что в настоящем деле присуждение
справедливой компенсации может основываться только на том факте,
что заявитель не извлекла пользы из гарантий статьи 6 Конвенции.
Хотя Европейский суд не может рассуждать на тему возможного
результата судебного разбирательства, если бы положение вещей было
иным, он не счел необоснованным рассматривать заявителя как
понесшей ущерб в связи с утратой реальной возможности (см., для
сравнения, Постановление Европейского суда по делу "Леони против
Италии" (Leoni v. Italy) от 26 октября 2000 г., жалоба N 43269/98,
з 32; Постановление Большой палаты Европейского суда по делу
"Пелиссье и Сасси против Франции" (Pelissier and Sassi v. France),
жалоба N 25444/94, з 80, ECHR 1999-II). К этому следует добавить
моральный вред, несомненно, причиненный заявителю. Эти элементы
ущерба не поддаются сами по себе подсчету. Исходя из принципа
справедливости, как того требует статья 41 Конвенции, Европейский
суд присудил заявителю сумму в размере 5000 евро плюс любую сумму
налогов, которые могут быть установлены на нее.
B. Судебные расходы и издержки
51. Ссылаясь на договор с Д. Штейнбергом, заявитель также
потребовала компенсации 7500 долларов США в качестве расходов и
издержек, понесенных в национальных судах и в Европейском суде.
52. Власти Российской Федерации утверждали, что заявителю не
следует присуждать компенсации в связи с этим. Заявитель не
представила каких-либо документов, помимо договора с Д.
Штейнбергом, которые бы свидетельствовали о том, что она
действительно оплатила юридические услуги. Власти Российской
Федерации также настаивали на том, что договор является ничтожным,
поскольку гонорар адвоката был выражен в долларах США,
предположительно в нарушение законодательства Российской
Федерации. В любом случае требования заявителя являются
чрезмерными и необоснованными.
53. Согласно прецедентной практике Европейского суда заявитель
имеет право на компенсацию расходов и издержек лишь в той мере, в
какой было доказано, что они являются действительными и
понесенными по необходимости, а также были разумными в размере. В
настоящем деле заявитель представила копию договора с Д.
Штейнбергом, в котором подробно указывалось время, потраченное Д.
Штейнбергом и его помощником на подготовку дела в национальных
судах и в Европейском суде. Власти Российской Федерации не
оспаривали тот факт, что Д. Штейнберг представлял заявителя в
национальных судах и в Европейском суде. Договор между заявителем
и Д. Штейнбергом не был объявлен судом ничтожным. В соответствии с
законодательством Российской Федерации договор подлежал исполнению
и налагал на заявителя обязанность выплатить указанную в нем
денежную сумму. Однако Европейский суд счел затребованную сумму
чрезмерной. Соответственно, он присудил заявителю 3000 евро плюс
любую сумму налогов, которые могут быть установлены на нее.
C. Процентная ставка при просрочке платежей
54. Европейский суд счел, что процентная ставка при просрочке
платежей должна быть установлена в размере предельной годовой
процентной ставки по займам Европейского центрального банка плюс
три процента.
НА ЭТИХ ОСНОВАНИЯХ СУД ЕДИНОГЛАСНО:
1) объявил жалобу приемлемой;
2) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6
Конвенции вследствие нерассмотрения судами Российской Федерации
иска заявителя;
3) постановил, что нет необходимости отдельно рассматривать
вопрос о длительности судебного разбирательства в настоящем деле;
4) постановил:
a) что государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со
дня вступления Постановления в законную силу в соответствии с
пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю следующие суммы:
i) 5000 (пять тысяч) евро в качестве компенсации материального
ущерба и морального вреда;
ii) 3000 (три тысячи) евро в качестве компенсации судебных
расходов и издержек;
iii) плюс сумму налогов, которые могут быть начислены на
указанные выше суммы;
b) что простые проценты по предельным годовым ставкам по
займам Европейского центрального банка плюс три процента подлежат
выплате по истечении вышеупомянутых трех месяцев и до момента
выплаты;
5) отклонил остальные требования заявителя о справедливой
компенсации.
Совершено на английском языке, и уведомление о Постановлении
направлено в письменном виде 13 июля 2006 г. в соответствии с
пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.
Председатель Палаты
Христос РОЗАКИС
Секретарь Секции Суда
Серен НИЛЬСЕН
EUROPEAN COURT OF HUMAN RIGHTS
FIRST SECTION
CASE OF DUBINSKAYA v. RUSSIA
(Application No. 4856/03)
JUDGMENT <*>
(Strasbourg, 13.VII.2006)
--------------------------------
<*> This judgment will become final in the circumstances set
out in Article 44 з 2 of the Convention. It may be subject to
editorial revision.
In the case of Dubinskaya v. Russia,
The European Court of Human Rights (First Section), sitting as
a Chamber composed of:
Mr C.L. Rozakis, President,
Mrs {N. Vajic} <*>,
--------------------------------
<*> Здесь и далее по тексту слова на национальном языке
набраны латинским шрифтом и выделены фигурными скобками.
Mr A. Kovler,
Mrs E. Steiner,
Mr K. Hajiyev,
Mr D. Spielmann,
Mr S.E. Jebens, judges,
and Mr S. Nielsen, Section Registrar
Having deliberated in private on 22 June 2006,
Delivers the following judgment, which was adopted on that
date:
PROCEDURE
1. The case originated in an application (No. 4856/03) against
the Russian Federation lodged with the Court under Article 34 of
the Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental
Freedoms ("the Convention") by an Israeli and Russian national, Ms
Galina Ruvimovna Dubinskaya (Galina Dubinsky), on 23 January 2003.
2. The applicant was initially represented by Mr D.
Shteynberg, a lawyer practising in Moscow, and then by Ms L. van
Kampen-Nasyrova, a lawyer practising in Helmond, the Netherlands.
The Russian Government ("the Government") were represented by Mr
P. Laptev, the Representative of the Russian Federation at the
European Court of Human Rights.
3. On 28 February 2005 the Court decided to communicate the
application to the Government. Under the provisions of Article 29
з 3 of the Convention, it decided to examine the merits of the
application at the same time as its admissibility.
THE FACTS
I. The circumstances of the case
4. The applicant was born in 1941 and lives in Tel-Aviv.
5. On 27 August 1993 the applicant was severely injured in a
traffic accident in Moscow.
6. On 12 May 1995 the applicant lodged a civil action before
the Chertanovskiy District Court of Moscow against the car driver
and the car owner, the Moscow branch of Tveruniversalbank, seeking
compensation for damage. She claimed 6,700 US dollars (USD) as
compensation for the loss of salary, for medical and travel
expenses incurred as a result of the traffic accident and USD
15,000 as compensation for non-pecuniary damage. A copy of the
statement of claim produced to the Court bears a stamp of the
District Court's registry showing the registration date as 12 May
1995.
7. On 5 October 1995 the Chertanovskiy District Court, by an
interim decision, ordered a medical examination of the applicant
by a panel of experts. It put questions about the current state of
the applicant's health, her previous ailments and their possible
causes and an eventual need for medical assistance and care.
8. The interim decision of 5 October 1995 was submitted to the
Moscow bureau for forensic medical examinations (Бюро
судебно-медицинской экспертизы при Комитете здравоохранения города
Москвы, hereinafter the "Bureau").
9. On 13 October 1995 the Bureau asked the District Court for
the applicant's medical documents.
10. According to the Government, upon receipt of the Bureau's
request, the District Court asked the applicant's lawyer Mr D.
Shteynberg, a member of the Moscow Regional Bar Association, to
produce additional medical information. No response followed. On
an unspecified date the District Court repeated its request. After
Mr Shteynberg had failed to respond for the second time, the
District Court issued an interim decision on discontinuation of
the proceedings. The court returned the applicant's statement of
claims with attached documents to Mr Shteynberg.
11. The applicant indicated that neither she nor her lawyer
had received the District Court's request for additional
information and that they had not been notified of the District
Court's interim decision on discontinuation of the proceedings.
12. In 2002 the applicant complained to the president of the
Chertanovskiy District Court about an excessive length of the
proceedings.
13. On 18 July 2002 the Chertanovskiy District Court informed
the applicant that, according to the registration log for the year
of 1995, the applicant's claim against the bank had never been
registered by the District Court.
14. In August 2002 Mr Shteynberg inquired of the Bureau
whether the expert examination ordered by the decision of 5
October 1995 had been carried out.
15. By letter of 19 August 2002, the Bureau responded to Mr
Shteynberg that, having received no response from the District
Court for additional medical information, it had not carried out
any examination.
16. On 7 October 2002 the President of the Chertanovskiy
District Court reported to the applicant that, according to the
registration logs of the Chertanovskiy District Court for the
years of 1995 to 2002, the District Court did not have a civil
case to which the applicant and the Moscow branch of
Tveruniversalbank were the parties.
II. Relevant domestic law
A. Adjournment and discontinuation of proceedings
17. The RSFSR Code on Civil Procedure of 11 June 1964 (in
force at the material time) provided that civil cases were to be
prepared for a hearing no later than seven days after the action
had been lodged with the court. Civil cases were to be examined no
later than one month after the preparation for the hearing had
been completed (Article 99).
18. Summonses were to be served on the parties and their
representatives in such way so that they would have enough time to
appear timely at the hearing and prepare their case. If necessary,
the parties could be summoned by a phone call or a telegram
(Article 106).
19. A court could adjourn examination of a case when an expert
examination had been ordered (Article 215).
20. Article 221 set out an exhaustive list of grounds for
issuing an interim decision on discontinuation of the proceedings
(определение об оставлении заявления без рассмотрения), that is if
parties failed to make use of a preliminary non-judicial avenue of
solving a dispute; if an action was lodged by an incapacitated
person or by a person lacking the authority to act; if the
parties, without valid reasons, failed to attend two hearings; and
if the same dispute between the same parties was pending before a
court.
21. A copy of an interim decision on discontinuation of the
proceedings was to be sent to the absent party no later than three
days upon its delivery (Article 213).
B. Regulation on keeping Court documents
22. Files in civil cases concerning claims for compensation
for health damage were to be kept by first-instance courts for
seventy-five years (Item 7 (A) (115) of the List of documents of
the USSR Ministry of Justice, justice departments and authorities,
and courts with indication of their period of keeping, approved by
the USSR Ministry of Justice on 31 January 1980).
23. Original decisions on discontinuation of civil proceedings
must be kept permanently (Paragraph 5.4 of the Instruction on the
procedure for keeping, selecting and archiving of court documents,
approved by Order No. 13 of the USSR Minister of Justice on 17
September 1980).
THE LAW
I. Alleged violation of Article 6 of the Convention
24. The applicant complained that the length of the
proceedings had been incompatible with the "reasonable time"
requirement, provided in Article 6 з 1 of the Convention, which
reads as follows:
"In the determination of his civil rights and obligations...,
everyone is entitled to a fair... hearing within a reasonable
time... by [a]... tribunal..."
A. Submissions by the parties
25. The Government argued that the Court did not have
competence ratione temporis to examine the applicant's complaint
because the proceedings in her case had been discontinued by an
interim decision of the Chertanovskiy District Court in the end of
1995, that is before 5 May 1998 when the Convention entered into
force in respect of Russia. The interim decision was promptly
served on the applicant's representative, Mr Shteynberg. Even
assuming that Mr Shteynberg had not received the interim decision,
neither the applicant nor Mr Shteynberg "took any steps in the
course of about seven years to find out the stage of consideration
of the case". In the Government's submission, they were not able
to produce a copy of that interim decision because the District
Court's records and all materials related to the applicant's
action had been destroyed some time in 1998 after expiry of their
period of keeping. In any event, the applicant may re-submit her
action to the District Court.
26. The applicant claimed that the District Court had never
taken a formal decision on her claim. Neither she nor her lawyer
had been informed of any such decision and the Government were not
even able to indicate the date of that decision. In the absence of
any formal decision in her case, the proceedings should be
considered as still pending. The District Court had a statutory
obligation to keep the documents related to her case for
seventy-five years. In the applicant's opinion, the Government's
submissions were inconsequential: there was no evidence that the
District Court, on at least two occasions, had asked Mr Shteynberg
for additional information. In any event, Article 221 of the RSFSR
Code on Civil Procedure did not permit a court to discontinue the
proceedings for a party's failure to show additional evidence. The
applicant and her lawyer had inquired the District Court's
registry and its President about the state of the proceedings in
her case on several occasions before and after 2002, but received
no response.
B. The Court's assessment
1. Admissibility
27. The Court reiterates that its jurisdiction ratione
temporis covers only the period after the ratification of the
Convention or its Protocols by the respondent State. From the
ratification date onwards, all of the State's alleged acts and
omissions must conform to the Convention or its Protocols and
subsequent facts fall within the Court's jurisdiction even where
they are merely extensions of an already existing situation (see,
for example, {Yagci} and {Sargin} v. Turkey, judgment of 8 June
1995, Series A No. 319-A, p. 16, з 40, and Almeida Garrett,
Mascarenhas {Falcao} and Others v. Portugal, Nos. 29813/96 and
30229/96, з 43, ECHR 2000-I).
28. Accordingly, the Court is competent to examine the facts
of the present case for their compatibility with the Convention
only in so far as they occurred after 5 May 1998, the date of
ratification of the Convention by the Russian Federation. It may,
however, have regard to the facts prior to ratification inasmuch
as they could be considered to have created a situation extending
beyond that date or may be relevant for the understanding of facts
occurring after that date (see Broniowski v. Poland (dec.) [GC],
No. 31443/96, зз 74 - 77, ECHR 2002-X).
29. Turning to the facts of the present case, the Court notes
that the applicant complained that the domestic courts had failed
to examine her tort action within a "reasonable time". This being
so, in order to decide whether the Court has jurisdiction ratione
temporis to examine the applicant's complaint, it is necessary to
establish whether, on the date when the Convention entered into
force in respect of Russia, the applicant's claim was still
pending before the domestic courts.
30. In this respect, the Court reiterates that judicial
proceedings are considered to be pending until the parties are
definitely able to find out the content of the written judgment in
the determination of the merits of a dispute or a decision on
discontinuation of the proceedings (cf. Skorobogatova v. Russia,
No. 33914/02, зз 39 - 40, 1 December 2005, Shatunov and Shatunova
v. Russia (dec.), No. 31271/02, 30 June 2005 and, mutatis
mutandis, Papachelas v. Greece [GC], No. 31423/96, з 30, ECHR
1999-II).
31. The Government claimed that the proceedings had ended some
time in 1995 after the applicant's lawyer had repeatedly failed to
respond to the District Court's requests for additional medical
information.
32. The Court, however, is not satisfied with the accuracy and
reliability of the Government's factual submissions which have not
been corroborated with any evidence. They did not produce a copy
of the decision by which the proceedings had been discontinued or
indicate the exact date when it had been issued. By way of
justification for that omission, they claimed that the decision,
along with other documents in the applicant's case, had been
destroyed in 1998 after the statutory period of keeping these
documents had expired. If it had indeed been so, the act of
destruction appears to have been carried out in breach of the
express requirement of the Instruction on keeping and archiving of
court documents - a copy was enclosed with the Government's
memorandum - which provided for permanent keeping of judicial
decisions on discontinuation of proceedings (see paragraph 23
above). Another applicable domestic regulation - produced by the
applicant - provided for the seventy-five-year-long period of
keeping of judicial documents concerning claims for compensation
for health damage, as it had been in the applicant's case (see
paragraph 22 above). The Government however did not imply that the
case file had been destroyed unlawfully. A further reason to doubt
the accuracy of the Government's assertion that the decision at
issue could not be produced because it had been destroyed is the
acknowledgement by the District Court's officers, in their letters
of 2002 to the applicant, that they were still in possession of
all registration logs for the past years, including 1995.
33. Furthermore, the Court finds it anomalous that in the
absence of the text of the decision or, in fact, any materials
from the case file, the Government were able to put forward a
specific ground for discontinuation of the proceedings on the
applicant's claim, namely that she had repeatedly failed to
produce evidence. The Court notes, in any event, no such ground
featured in the text of Article 221 of the RSFSR Code on Civil
Procedure, which the Government invoked (see paragraph 20 above).
They did not indicate any other legal basis for discontinuing
proceedings on the applicant's claim.
34. In these circumstances, the Court is not persuaded that
the Chertanovskiy District Court ever issued any formal decision
on the applicant's claim. On the other hand, there is no doubt
that the claim was validly introduced. Although in 2002 the
District Court denied that the claim had ever been lodged, the
statement of claim bearing the registry's stamp and the interim
decision of 5 October 1995 conclusively show that the claim had
indeed been introduced by the applicant and accepted into work by
the Chertanovskiy District Court.
35. The Court further notes that the Government produced no
evidence in support of their contention that certain additional
information had been requested in writing from the applicant's
representative, Mr Shteynberg. The present application is
distinguishable from the cases in which the Government supported a
similar assertion with copies of the cover letter accompanying the
documents sent to the applicant (see Sukhorubchenko v. Russia, No.
69315/01, з 50, 10 February 2005). As it follows from a
certificate from the Moscow Regional Bar Association, of which Mr
Shteynberg was a member, he has not received any documents from
the Chertanovskiy District Court after May 1995.
36. Having introduced her claim in compliance with the formal
requirements and having been advised that a medical examination
would be carried out but without further notices from the District
Court, on the date the Convention entered into force in respect of
Russia, that is on 5 May 1998, the applicant could have reasonably
assumed that the proceedings on her claim were still pending. It
would certainly have been preferable if she had inquired about the
state of proceedings before 2002. In fact, she claimed that she
had done so but received no response. However, having regard to
the fact that the Chertanovskiy District Court denied that it had
ever registered the claim, such an inquiry would not have brought
about any change in her situation, irrespective of the moment it
would have been made.
37. Taking into account the above considerations, the Court
considers that it has competence ratione temporis to examine the
applicant's complaint and dismisses the Government's objection.
38. The Court notes that the application is not manifestly
ill-founded within the meaning of Article 35 з 3 of the
Convention. It further notes that it is not inadmissible on any
other grounds. It must therefore be declared admissible.
2. Merits
(a) Right of access to a court
39. The Court reiterates that the procedural guarantees laid
down in Article 6 secure to everyone the right to have any claim
relating to his civil rights and obligations brought before a
court or tribunal; in this way it embodies the "right to a court",
of which the right of access, that is the right to institute
proceedings before courts in civil matters, constitutes one aspect
(see Golder v. the United Kingdom, judgment of 21 February 1975,
Series A No. 18, pp. 13 - 18, зз 28 - 36).
40. The Court observes that the applicant brought a civil
action against the car owner and driver. The Chertanovskiy
District Court accepted the claim for examination on 12 May 1995
and ordered an expert examination on 5 October 1995. The
Government did not dispute these facts. As the Court has found
above, there is no evidence that a decision on discontinuation of
the proceedings was taken, contrary to the Government's
contention, and that on the date when the Convention entered into
force in respect of Russia the applicant's claim was pending
before the district court.
41. The Court recalls that the institution of proceedings does
not, in itself, satisfy all the requirements of Article 6 з 1. The
Convention is intended to guarantee not rights that are
theoretical or illusory but rights that are practical and
effective. The right of access to a court includes not only the
right to institute proceedings but also the right to obtain a
"determination" of the dispute by a court. It would be illusory if
a Contracting State's domestic legal system allowed an individual
to bring a civil action before a court without ensuring that the
case would be determined by a final decision in the judicial
proceedings. It would be inconceivable for Article 6 з 1 to
describe in detail procedural guarantees afforded to litigants -
proceedings that are fair, public and expeditious - without
guaranteeing the parties that their civil disputes will be finally
determined (see Multiplex v. Croatia, No. 58112/00, з 45, 10 July
2003; {Kutic} v. Croatia, No. 48778/99, з 25, ECHR 2002-II). A
litigant's right of access to a court would be illusory if he or
she were to be kept in the dark about the developments in the
proceedings and the court's decisions on the claim, especially
when such decisions are of the nature to bar further examination
(see Sukhorubchenko, cited above, з 53).
42. The Court notes that the applicant was not notified of any
decision in her case, if such, in fact, had been made. When she
inquired about the state of the proceedings in 2002, the domestic
authorities denied the registration of the claim. The Government's
submissions shed little light on the developments in the case and
do not enable the Court to establish what happened to the case
file and the applicant's claim. What is certain is that the
applicant has never obtained a judgment on the merits.
43. The Government's argument that the applicant is able to
re-introduce her claim does not convince the Court. The violation
complained about stems from the domestic authorities' failure to
determine judicially the claim that the applicant had once
introduced, rather than from the absence of a general possibility
to sue the car driver and owner. In any event, the Court considers
that it would place an excessive and unreasonable burden on the
applicant to require her to re-submit her action ten years after
she had validly introduced it for the first time and more than
thirteen years after the circumstances that had given rise to that
claim had occurred.
44. The Court finds therefore that the failure of the domestic
authorities to determine the applicant's claim deprived her of the
right of access to a court. There has been therefore a violation
of Article 6 з 1 of the Convention.
(b) Length of proceedings
45. The Court notes that all delays in the proceedings during
the period under consideration are due to the failure of the
district court to update the applicant about the status of the
proceedings she had initiated. The Court has already taken this
aspect into account in its examination of the applicant's right of
access to a court above. Having regard to its findings on that
point, it considers that the issue of the length of the
proceedings must be regarded as having been absorbed by the issue
of access to a court.
46. The Court therefore finds that it is not necessary to
examine separately the issue of the length of the proceedings.
II. Application of Article 41 of the Convention
47. Article 41 of the Convention provides:
"If the Court finds that there has been a violation of the
Convention or the Protocols thereto, and if the internal law of
the High Contracting Party concerned allows only partial
reparation to be made, the Court shall, if necessary, afford just
satisfaction to the injured party."
A. Damage
48. As regards pecuniary damage, the applicant claimed 115,558
US dollars (USD) as compensation for the loss of salary and USD
123,088 as compensation for medical and travel expenses incurred
as a result of the traffic accident. The applicant claimed that
she could have obtained this compensation if the Russian courts
determined her claim on its merits. The applicant claimed USD
150,000 in respect of non-pecuniary damage.
49. The Government contested that there was any casual link
between the alleged violation and the pecuniary damage claimed by
the applicant. They also pointed out that the applicant had
submitted certain documents in Hebrew in support of her claims for
pecuniary damage which the Court should not take into account. As
regards claims for non-pecuniary damage, they are excessive and
unreasonable.
50. The Court notes that in the present case an award of just
satisfaction may only be based on the fact that the applicant did
not have the benefit of the guarantees of Article 6. Whilst the
Court cannot speculate as to the outcome of the proceedings had
the situation been otherwise, it does not find it unreasonable to
regard the applicant as having suffered a loss of real
opportunities (cf. Leoni v. Italy, No. 43269/98, з 32, 26 October
2000; {Pelissier} and Sassi v. France [GC], No. 25444/94, з 80,
ECHR 1999-II). To this has to be added the non-pecuniary damage
undoubtedly suffered by the applicant. These elements of damage do
not lend themselves to a process of calculation. Taking them on an
equitable basis, as required by Article 41 of the Convention, the
Court awards the applicant the sum of 5,000 euros ("EUR"), plus
any tax that may be chargeable on that amount.
B. Costs and expenses
51. Relying on the contract with Mr Shteynberg, the applicant
also claimed USD 7,750 for the costs and expenses incurred before
the domestic courts and in the Strasbourg proceedings.
52. The Government argued that the applicant should not be
awarded any sum under this head. She had not submitted any
document, apart from the contract with Mr Shteynberg, showing that
she had actually paid for the legal assistance. The Government
also insisted that the contract was void because the lawyer's fee
was expressed in US dollars, allegedly in breach of the Russian
laws. In any event, the applicant's claim is excessive and
unreasonable.
53. According to the Court's case-law, an applicant is
entitled to reimbursement of his costs and expenses only in so far
as it has been shown that these have been actually and necessarily
incurred and were reasonable as to quantum. In the present case,
the applicant submitted a copy of the contract with Mr Shteynberg
which set out, in a detailed manner, the time spent by Mr
Shteynberg and his associate on the preparation of the applicant's
case before the domestic courts and the Court. The Government did
not dispute the fact that Mr Shteynberg had represented the
applicant in the domestic and Strasbourg proceedings. The contract
between the applicant and Mr Shteynberg had not been declared null
and void by any court. It was enforceable under the Russian law
and bound the applicant to pay the amounts indicated therein. The
Court, however, considers the amount claimed to be excessive.
Accordingly, it awards the applicant EUR 3,000, plus any tax that
may be chargeable on that amount.
C. Default interest
54. The Court considers it appropriate that the default
interest should be based on the marginal lending rate of the
European Central Bank, to which should be added three percentage
points.
FOR THESE REASONS, THE COURT UNANIMOUSLY
1. Declares the application admissible;
2. Holds that there has been a violation of Article 6 з 1 of
the Convention on account of the domestic authorities' failure to
examine the applicant's civil claim;
3. Holds that no separate examination of the issue of the
length of the proceedings is required;
4. Holds
(a) that the respondent State is to pay the applicant, within
three months from the date on which the judgment becomes final in
accordance with Article 44 з 2 of the Convention, the following
amounts:
(i) EUR 5,000 (five thousand euros) in respect of pecuniary
and non-pecuniary damage;
(ii) EUR 3,000 (three thousand euros) in respect of costs and
expenses;
(iii) any tax that may be chargeable on the above amounts;
(b) that from the expiry of the above-mentioned three months
until settlement simple interest shall be payable on the above
amounts at a rate equal to the marginal lending rate of the
European Central Bank during the default period plus three
percentage points;
5. Dismisses the remainder of the applicant's claim for just
satisfaction.
Done in English, and notified in writing on 13 July 2006,
pursuant to Rule 77 зз 2 and 3 of the Rules of Court.
Christos ROZAKIS
President
{Soren} NIELSEN
Registrar
|
