Владимир Григорьевич Трубников
(Vladimir Grigoryevich Trubnikov)
против Российской Федерации
(жалоба N 49790/99)
По материалам Решения
Европейского Суда по правам человека
от 14 октября 2003 года
по вопросу приемлемости жалобы
(Вторая секция)
Европейский Суд по правам человека (Вторая секция), заседая 14
октября 2003 г. Палатой в составе:
Ж.-П. Коста, Председателя Палаты,
А. Бака,
Г. Йорундссона,
Л. Лукайдеса,
К. Бырсана,
М. Угрехелидзе,
А. Ковлера, судей,
а также при участии С. Долле, Секретаря Секции Суда,
принимая во внимание указанную выше жалобу, поданную 12 марта
1999 г.,
принимая во внимание меморандум, представленный властями
Российской Федерации, и ответные замечания заявителя,
заседая за закрытыми дверями,
вынес следующее Решение:
ФАКТЫ
Заявитель, Трубников Владимир Григорьевич, - гражданин России,
родился в Краснодарском крае и проживает в поселке Хохольский
Воронежской области. В Европейском Суде его интересы представляет
Карина Акоповна Москаленко, адвокат из г. Москвы.
А. Обстоятельства дела
30 августа 1993 г. сын заявителя Виктор Трубников был осужден
за убийство по неосторожности и приговорен к семи годам лишения
свободы. Он отбывал наказание в исправительно-трудовой колонии ОЗХ
118/8 в г. Россоше Воронежской области. Он планировал освободиться
из заключения в октябре 1998 г.
13 сентября 1998 г. футбольная команда колонии, членом которой
был сын заявителя, принимала участие в матче, проводимом за
пределами колонии. После матча он вернулся в колонию.
В тот же день в 19:15 сын был задержан сотрудником колонии по
подозрению в алкогольном опьянении. Он был помещен в камеру
одиночного заключения. В 20:20 сын был найден мертвым.
Вечером того же дня начальник колонии принял решение не
возбуждать уголовное дело по факту смерти, поскольку признаков
преступления установлено не было. В постановлении об отказе в
возбуждении уголовного дела было указано, что сын повесился на
рукаве собственной куртки. Также указывалось, что он имел
склонность к самоубийству и, в частности, предпринимал попытку
самоубийства в 1995 г.
15 сентября 1998 г. было произведено вскрытие трупа. В
заключении о смерти указывалось на наличие ссадин и ушибов в
области носа, кисти руки, предплечья и локтя. Эксперт пришел к
заключению, что смерть наступила в результате давления, оказанного
на шею в результате повешения.
Заявитель в устной форме был проинформирован о том, что его сын
совершил самоубийство. Он требовал от администрации колонии
возбуждения уголовного дела. Администрация не проинформировала его
об уже принятом решении об отказе в возбуждении уголовного дела.
В марте 1999 г. заявитель направил запрос в Воронежскую
областную прокуратуру с просьбой предоставить ему информацию об
обстоятельствах смерти сына. Его запрос был направлен в
прокуратуру г. Воронежа по надзору за законностью в исправительных
учреждениях. 8 апреля 1999 г. упомянутая прокуратура подтвердила,
что сын заявителя совершил самоубийство, а также сообщила
заявителю о том, что начальник колонии принял решение об отказе в
возбуждении уголовного дела. Прокурор уведомил заявителя и о том,
что принятое решение об отказе в возбуждении уголовного дела
проверялось Воронежской городской прокуратурой и было признано
законным и обоснованным.
16 апреля 1999 г. Воронежская областная прокуратура разрешила
заявителю доступ к материалам, приложенным к постановлению об
отказе в возбуждении уголовного дела от 13 сентября 1998 г. Однако
в назначенное время прокурора не было на месте, и заявитель не мог
с ними ознакомиться.
26 июня 1999 г. заявитель получил копию постановления от 13
сентября 1998 г.
18 сентября 2000 г. заявитель обратился в Россошанский районный
суд Воронежской области с ходатайством о возбуждении уголовного
дела по факту смерти его сына. Однако 2 октября 2000 г. суд
сослался на неподсудность данного вопроса. Он указал на то, что
вопрос о возбуждении уголовного дела входит в компетенцию
прокуратуры.
23 марта 2001 г. заявитель обжаловал законность внесенного
начальником колонии отказа в возбуждении уголовного дела в
Россошанский районный суд Воронежской области, требуя признания
его незаконным. Заявитель утверждает, что эта жалобы была принята
"несколько недель спустя", когда им были выполнены все формальные
требования для подачи иска. Власти государства-ответчика
утверждают, что Россошанский районный суд Воронежской области
принял жалобу заявителя 10 января 2002 г.
После официального уведомления о жалобе властей государства-
ответчика, 5 февраля 2002 г., Воронежская областная прокуратура
возбудила уголовное дело по факту смерти сына заявителя.
20 марта 2002 г. Россошанский районный суд Воронежской области
постановил решение и признал постановление об отказе в возбуждении
уголовного дела от 13 сентября 1998 г. незаконным. В то же время
суд прекратил дело производством, учитывая тот факт, что 5 февраля
2002 г. Воронежская областная прокуратура отменила оспариваемое
решение и возбудила уголовное дело.
10 октября 2002 г. прокуратура г. Воронежа, осуществляющая
надзор за законностью в исправительных учреждениях, постановила
прекратить производство по уголовному делу, поскольку в ходе
расследования было установлено, что сын заявителя совершил
самоубийство. Постановление о прекращении уголовного дела
ссылалось на показания сотрудников исправительной колонии,
заключенных, включая членов футбольной команды, психиатра
исправительной колонии, который наблюдал сына заявителя, эксперта,
производившего вскрытие, и посмертное экспертное заключение о
психологическом и психиатрическом состоянии сына заявителя до
смерти.
3 марта 2003 г. заявитель получил копию постановления от 10
октября 2002 г. о прекращении производства по уголовному делу.
В. Применимое национальное законодательство
Конституция Российской Федерации, принятая всенародным
голосованием 12 декабря 1993 г., в соответствующей части
предусматривает: Части 1 и 2 статьи 46 раздела первого:
"1. Каждому гарантируется судебная защита его прав и свобод.
2. Решения и действия (или бездействие) органов государственной
власти, органов местного самоуправления, общественных объединений
и должностных лиц могут быть обжалованы в суд".
В соответствии со статьей 109 Уголовно-процессуального кодекса
РСФСР 1960 г., действовавшего в то время, прокурор, следователь,
орган дознания или судья обязаны рассматривать заявления и
сообщения о совершенном преступлении, принимать по ним решения в
срок не более трех суток со дня получения заявления или сообщения,
а в исключительных случаях - в срок не более 10 суток. По
поступившему заявлению или сообщению должно быть принято одно из
следующих решений:
1) о возбуждении уголовного дела;
2) об отказе в возбуждении уголовного дела;
3) о передаче заявления или сообщения по подследственности или
подсудности. Статья 117 Уголовно-процессуального кодекса
указывает, что начальники исправительных учреждений подпадают под
понятие "орган дознания".
Часть четвертая статьи 113 Уголовно-процессуального кодекса
предусматривает, что отказ в возбуждении уголовного дела может
быть обжалован соответственно надлежащему прокурору или в
вышестоящий суд.
29 апреля 1998 г. Конституционный Суд Российской Федерации дал
толкование статьи 46 Конституции Российской Федерации как
предоставляющей право каждому на обжалование в суд решений и
действий органов власти и должностных лиц. Конституционный Суд
Российской Федерации сослался на ранее сложившуюся практику в
отношении доступа к суду по вопросам, затрагивающим права
человека, и постановил, что любое лицо, чьи интересы затрагивает
отказ в возбуждении уголовного дела, должно иметь возможность
обжаловать такой отказ в суд. Запретительное положение Уголовно-
процессуального кодекса РСФСР было объявлено противоречащим статье
46 Конституции Российской Федерации в той части, в которой оно
ограничивало доступ к суду всем затронутым сторонам, и, таким
образом, национальные суды более не могли на него ссылаться в
качестве основания для отказа в рассмотрении подобных жалоб.
14 января 2000 г. Конституционный Суд Российской Федерации
объявил возбуждение уголовного дела судом не соответствующим
независимой роли суда в состязательном производстве. Функцией
суда, как указал Конституционный Суд Российской Федерации,
является "изучение имеющихся в его распоряжении материалов в том
виде, как они представлены органами, осуществляющими
расследование, и оценка того, было ли решение об отказе не
проводить расследование законным и обоснованным" <*>. Суд может
отменить любое неудовлетворительное решение, в случае чего орган,
осуществляющий расследование, будет должен провести дополнительные
проверки, особенно по вопросам, указанным судом, и принять решение
о возбуждении либо об отказе в возбуждении уголовного дела.
------------------------------------
<*> Судя по всему, имеется в виду постановление
Конституционного Суда Российской Федерации от 14 января 2000 г. N
1-П, в частности 2-й и 3-й абзацы пункта 3 указанного
постановления: "...так, Конституционный Суд Российской Федерации
признал, что на суд не может быть возложено выполнение каких бы то
ни было функций, не согласующихся с его положением органа
правосудия, что возбуждение уголовного преследования и поддержание
обвинения перед судом является задачей специальных органов -
дознания, предварительного следствия и прокуратуры, тогда как суд
обязан объективно оценивать законность и обоснованность
выдвигаемого против лица обвинения, проверяя результаты их
деятельности, а также рассматривая жалобы на действия и решения
должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство на
досудебных стадиях.
Кроме того, в постановлении указывается, что конституционный
принцип состязательности предполагает такое построение
судопроизводства по уголовным делам, при котором функция
правосудия (разрешения дела), осуществляемая только судом,
отделена от функций спорящих перед судом сторон обвинения и
защиты. Суд же обязан обеспечивать справедливое и беспристрастное
разрешение спора, предоставляя сторонам равные возможности для
отстаивания своих позиций, и потому не может принимать на себя
выполнение их процессуальных (целевых) функций, в том числе
полномочий по возбуждению уголовного дела..." - Примеч. перев.
Пункт 4 статьи 79 Федерального конституционного закона "О
Конституционном Суде Российской Федерации" устанавливает
положение, согласно которому если в случае признания закона
неконституционным образуется пробел в законодательстве, то
непосредственно применяются положения Конституции Российской
Федерации.
СУТЬ ЖАЛОБЫ
Заявитель, ссылаясь на статью 2 Конвенции, жаловался на то, что
ответственность за смерть его сына лежит на администрации колонии.
Более того, отсутствие расследования со стороны властей
обстоятельств смерти его сына также предусматривает их
ответственность согласно той же статье.
Кроме того, заявитель утверждал, что в его распоряжении не было
эффективных средств правовой защиты в связи с первоначальным
отказом возбудить уголовное дело по факту смерти его сына. Он
ссылался на статью 13 Конвенции.
ПРАВО
Заявитель жаловался на то, что власти Российской Федерации не
предприняли необходимых шагов для обеспечения безопасности жизни
его сына и не проводили эффективного расследования фактов его
смерти. Он ссылался на статью 2 Конвенции в отношении всех своих
жалоб.
Статья 2 Конвенции предусматривает:
"1. Право каждого лица на жизнь охраняется законом. Никто не
может быть умышленно лишен жизни иначе как во исполнение смертного
приговора, вынесенного судом за совершение преступления, в
отношении которого законом предусмотрено такое наказание.
2. Лишение жизни не рассматривается как нарушение настоящей
статьи, когда оно является результатом абсолютно необходимого
применения силы:
a) для защиты любого лица от противоправного насилия;
b) для осуществления законного задержания или предотвращения
побега лица, заключенного под стражу на законных основаниях;
c) для подавления, в соответствии с законом, бунта или мятежа".
Доводы сторон
Власти Российской Федерации согласились с тем, что
расследование по факту смерти сына заявителя было неполным. В
частности, они согласились с тем, что соответствующие органы не
установили "причины смерти сына заявителя, его взаимоотношения с
другими заключенными, подвергался ли он угрозам или насилию со
стороны других заключенных или администрации учреждения в день
смерти или ранее". Также "не было установлено, при каких
обстоятельствах сын заявителя пил ликер в день смерти, и не была
проверена действительность решения о помещении его в одиночную
камеру, с учетом его предрасположенности к самоубийству".
Власти Российской Федерации заявили, что, поскольку
обстоятельства смерти сына заявителя должным образом установлены
не были, решение от 13 сентября 1998 г. было отменено и 5 февраля
2002 г. было возбуждено уголовное дело.
Тем не менее власти Российской Федерации выдвигают
предварительное возражение по вопросу приемлемости, указывая на
то, что заявитель не исчерпал внутренних средств правовой защиты.
Во-первых, власти Российской Федерации утверждали, что
заявитель мог подать жалобу вышестоящему прокурору, применительно
к его случаю Генеральному прокурору Российской Федерации, который
мог отменить решение нижестоящего прокурора и начать
соответствующее расследование.
Во-вторых, власти государства-ответчика настаивают на том, что
заявитель мог с самого начала обжаловать отказ в возбуждении
уголовного дела в компетентный суд.
Власти Российской Федерации ссылались на ряд постановлений
Конституционного Суда Российской Федерации. В частности, они
ссылаются на постановление от 29 апреля 1998 г., которым признано
недействительным положение статьи 113 Уголовно-процессуального
кодекса РСФСР, ограничивающее возможность судебного обжалования
решения об отказе в возбуждении уголовного дела, и которое
обеспечивает доступ к суду в подобных случаях всем
заинтересованным лицам.
В качестве примера власти Российской Федерации ссылались на
начатое в конечном в итоге заявителем разбирательство. Его жалоба
о признании отказа в возбуждении уголовного дела незаконным была
принята к производству компетентным судом, хотя 20 марта 2002 г.
данное разбирательство и было прекращено, поскольку к тому моменту
решение о возбуждении уголовного дела уже было принято. Власти
Российской Федерации утверждали, что обращение в суд было обычной
и доступной процедурой, которой заявитель должен был
воспользоваться с самого начала.
Власти Российской Федерации особо отметили, что признание судом
отказа в возбуждении уголовного дела незаконным само по себе не
означает, что возбуждение такого уголовного дела необходимо,
поскольку суды не вправе самостоятельно возбуждать уголовные дела.
Власти Российской Федерации ссылались на постановление
Конституционного Суда от 14 января 2000 г., которое разъясняет
функцию судов как "оценку законности и обоснованности отказа в
возбуждении уголовного дела", с полномочиями отменить любое
неудовлетворительное решение.
Заявитель оспаривал утверждение о том, что он мог добиваться
благоприятного исхода его жалобы, проходя по иерархической
лестнице обвинения. Он утверждает, что в марте 1999 г. он
жаловался в прокуратуру Воронежской области. 8 апреля 1999 г.
прокурор, надзирающий за соблюдением законности в исправительных
учреждениях г. Воронежа, письменно сообщил заявителю об отсутствии
каких-либо оснований для мер прокурорского реагирования. 16 апреля
1999 г. прокуратура Воронежской области письменно проинформировала
заявителя о том, что решение об отказе в возбуждении уголовного
дела было проверено и оставлено в силе. Заявитель утверждает, что
дальнейшее обжалование было бесполезным.
Что касается производства в судебных инстанциях, заявитель
утверждает, что он дважды обращался в суды. Первый раз, 18
сентября 2000 г., заявитель обратился в Россошанский районный суд
Воронежской области с ходатайством о возбуждении уголовного дела
по факту смерти его сына. Упомянутый суд отказал заявителю в
рассмотрении этого ходатайства, сославшись на неподсудность
данного дела суду. Второй раз, 23 марта 2001 г., заявитель подал
жалобу в тот же суд, требуя признания незаконным отказа в
возбуждении уголовного дела. Он полагал, что, хотя формальное
рассмотрение его дела имело место, это разбирательство не
предоставляло возможности восстановить нарушенное право. Заявитель
полагал, что уголовное дело, которого он добивался, более
вероятно, было возбуждено в связи с его жалобой в Европейский Суд,
чем в результате успешного разбирательства на национальном уровне.
Поэтому он утверждал, что указанное средство правовой защиты было
исчерпано.
Более того, заявитель оспаривал эффективность расследования,
проведенного в 2002 г. Он утверждал, что оно было начато слишком
поздно, ему недоставало объективности и ни он, ни его семья не
принимали участие в нем.
Мнение Европейского Суда
1. Европейский Суд напомнил, что в вопросе об исчерпании
внутренних средств правовой защиты бремя доказывания лежит на
властях государства-ответчика, которые должны убедить Европейский
Суд в том, что средство правовой защиты было эффективным как в
теории, так и на практике, доступным в соответствующее время, то
есть чтобы им можно было воспользоваться, делало возможным
предоставление соответствующего возмещения по жалобам заявителя и
предлагало разумные перспективы на успех при его использовании.
После того как бремя доказывания выполнено властями государства-
ответчика, заявитель должен показать, что средство, предлагаемое
властями государства-ответчика, на самом деле было исчерпано или
по какой-либо причине было неадекватным и неэффективным при
конкретных обстоятельствах дела или что имелись особые
обстоятельства, освобождающие ее или его от данного выполнения
данного требования (см., например, Постановление Европейского Суда
по делу "Акдивар и другие против Турции" ("Akdivar and Others v.
Turkey) от 16 сентября 1996 г., Reports of Judgments and Decisions
1996-IV, p. 1211, з 68).
Европейский Суд принял к сведению довод властей Российской
Федерации о том, что заявитель мог подать жалобу Генеральному
прокурору Российской Федерации. Вместе с тем Европейский Суд не
убежден в том, что подобная жалоба могла являться эффективным
правовым средством защиты для его жалобы на отсутствие
эффективного расследования по факту смерти его сына. Полномочия,
предоставленные вышестоящим прокурорам, являются чрезвычайными
средствами правовой защиты, использование которых зависит от
полномочий прокуроров действовать по усмотрению. Европейский Суд
не принял довод о том, что заявитель должен был исчерпать
указанное средство защиты, для того чтобы выполнить требования
пункта 1 статьи 35 Конвенции.
Что касается возможности обжалования отказа в возбуждении
уголовного дела со стороны властей, занимающихся соответствующего
рода расследованиями, то Европейский Суд отметил, что
постановления Конституционного Суда, на которые ссылаются власти
Российской Федерации, очевидно, требуют от судов рассмотрения
соответствующих жалоб. Не остается сомнений в том, что указанные
постановления были официально доступны начиная с 1998 г.
Европейский Суд отметил, что, хотя суд не имеет полномочий
самостоятельно возбуждать уголовные дела, его право отменить,
признать недействительным отказ в возбуждении уголовного дела и
указать на недостатки, на которые следует обратить внимание,
является важной гарантией от произвольного осуществления
полномочий следственными органами.
Вместе с тем Европейский Суд отметил, что в настоящем деле это
средство было использовано заявителем. Жалоба, рассмотренная
Россошанским районным судом Воронежской области 20 марта 2002 г.,
безусловно, подпадает под категорию упоминаемых властями
Российской Федерации, с чем они согласны. Таким образом, жалоба не
может быть отклонена в связи с неисчерпанием внутренних средств
правовой защиты согласно пункту 1 статьи 35 Конвенции.
Европейский Суд счел, что в свете доводов сторон данная часть
жалобы поднимает сложные вопросы фактов и права согласно
Конвенции, разрешение которых будет зависеть от результатов
рассмотрения по существу. Поэтому Европейский Суд пришел к выводу,
что данная часть жалобы не является явно необоснованной по смыслу
пункта 3 статьи 35 Конвенции. Иных оснований для объявления жалобы
неприемлемой не установлено.
2. Заявитель, ссылаясь на статью 13 Конвенции, жаловался на
отсутствие у него эффективного средства правовой защиты в
отношении первоначального отказа властей в проведении
расследования по факту смерти его сына, отбывавшего наказание в
исправительной колонии.
Статья 13 Конвенции гласит:
"Каждый, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции,
нарушены, имеет право на эффективное средство правовой защиты в
государственном органе, даже если это нарушение было совершено
лицами, действовавшими в официальном качестве".
Как указывалось выше в связи с предварительным возражением
властей Российской Федерации о неисчерпании национальных средств
правовой защиты, заявитель имел возможность обратиться в суд за
получением возмещения и сделал это. Однако в то время, когда он
обратился к судебной процедуре, оспариваемое решение уже было
отменено прокурором и соответствующее расследование в уголовном
порядке было начато. По этой причине было прекращено
соответствующее производство по жалобе в суде. Европейский Суд
сослался на ранее сделанный вывод о том, что судебная процедура,
предусмотренная национальным правом, представляет собой
достаточный механизм защиты от произвола со стороны следственных
органов при использовании ими предоставленных им полномочий.
Европейский Суд не находит, что с учетом конкретных обстоятельств
данного дела жалоба в суд была лишена шансов на успех или была
неадекватной или неэффективной.
Таким образом, данная часть жалобы является явно необоснованной
по смыслу пункта 3 статьи 35 Конвенции и должна быть отклонена в
соответствии с пунктом 4
статьи 35 Конвенции.
На этих основаниях Суд единогласно:
объявил неприемлемой жалобу заявителя о том, что он не имел в
распоряжении эффективного средства правовой защиты на отказ
властей в проведении расследования по факту смерти его сына;
объявил оставшуюся часть жалобы приемлемой, не предрешая дело
по существу.
Секретарь Секции Суда
С.ДОЛЛЕ
Председатель Палаты
Ж.-П.КОСТА
(Неофициальный перевод с английского
М.ВИНОГРАДОВА
Ю.БЕРЕСТОВА)
|
