[неофициальный перевод] <*>
ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
ВТОРАЯ СЕКЦИЯ
ДЕЛО "ПАНТЯ (PANTEA) ПРОТИВ РУМЫНИИ"
(Жалоба N 33343/96)
ПОСТАНОВЛЕНИЕ СУДА
(Страсбург, 3 июня 2003 года)
По делу "Пантя против Румынии" Европейский суд по правам
человека (Вторая секция), заседая Палатой в составе:
--------------------------------
<*> Перевод на русский язык Берестнева Ю.Ю.
Ж.-П. Коста, председателя Палаты,
А.Б. Бака,
Л. Лукайдеса,
К. Бырсана,
К. Юнгвирта,
М. Угрехелидзе,
А. Муларони, судей,
а также при участии С. Долле, секретаря Секции Суда,
заседая 13 мая 2003 г. за закрытыми дверями,
вынес следующее Постановление:
ПРОЦЕДУРА
1. Дело было инициировано жалобой (N 33343/96), поданной в
Европейскую комиссию по правам человека 28 августа 1995 г. против
Румынии гражданином Румынии Александру Пантя (Alexandru Pantea)
(далее - заявитель) в соответствии с бывшей статьей 25 Европейской
конвенции о защите прав человека и основных свобод.
2. Власти Румынии в Европейском суде были представлены своим
Уполномоченным при Европейском суде по правам человека К.И. Тачей
(C.I. Tarcea), Министерство юстиции Румынии.
3. Заявитель жаловался, в частности, что его арест и
предварительное заключение противоречили статье 5 Конвенции и что
во время предварительного заключения он подвергался обращению,
нарушающему статью 3 Конвенции.
4. 1 ноября 1998 г., в день вступления в силу Протокола N 11 к
Конвенции (пункт 2 статьи 5 Протокола N 11 к Конвенции), жалоба
была передана на рассмотрение в Европейский суд.
5. Жалоба была передана на рассмотрение Первой секции
Европейского суда (пункт 1 правила 52 Регламента Суда). В
соответствии с пунктом 1 правила 26 Регламента в рамках Первой
секции была создана Палата, которая должна была рассматривать
данное дело (пункт 1 статьи 27 Конвенции).
6. 6 марта 2001 г. Европейский суд признал жалобу частично
приемлемой для рассмотрения по существу.
7. И заявитель, и власти Румынии подали письменные замечания по
существу дела (пункта 1 правила 59 Регламента Суда).
8. 1 ноября 2001 г. Европейский суд изменил состав секций
(пункт 1 правила 25 Регламента Суда). Настоящее дело было передано
на рассмотрение Второй секции в новом составе (пункт 1 правила 52
Регламента Суда).
9. 16 апреля 2002 г. Палата потребовала у сторон предоставить
дополнительные сведения.
10. Власти Румынии предоставили их в письме от 29 апреля 2002
г., а заявитель - от 6 мая 2002 г.
11. В письме от 23 мая 2002 г. Секретариат Европейского суда
обратил внимание властей Румынии на тот факт, что они не
предоставили некоторые сведения и документы. Секретариат
Европейского суда попросил власти Румынии отправить их ей в
кратчайшее время.
12. От властей Румынии не последовало никакой реакции на данную
просьбу Секретариата Европейского суда, последнее письмо которых
было датировано 29 апреля 2002 г.
13. В письме от 18 июня 2002 г. Секретариат Европейского суда
сообщил властям Румынии, что, учитывая обстоятельства, упомянутые
выше в з 9 - 11, Европейский суд будет рассматривать дело в
соответствии с имеющимися материалами дела.
ФАКТЫ
I. Обстоятельства дела
14. Заявитель, 1947 года рождения, раньше работал прокурором, а
в настоящее время работает адвокатом. Он проживает в г. Тимишоара
({Timisoara} <*>).
--------------------------------
<*> Здесь и далее по тексту слова на национальном языке набраны
латинским шрифтом и выделены фигурными скобками.
А. Заключение заявителя и его уголовное преследование
15. В ночь с 20 на 21 апреля 1994 г. заявитель имел ссору с
Д.Н. (D.N.), в результате которой Д.Н. был тяжело ранен. В
соответствии с результатами проведенной впоследствии медицинской
экспертизы Д.Н. было причинено в ту ночь несколько переломов, для
лечения которых требовалось 250 дней, и которые при отсутствии
соответствующего лечения могли подвергнуть его жизнь опасности.
16. Постановлением от 7 июня 1994 г. прокурор Д. (D.)
прокуратуры при Суде уезда Бихор (Bihor) возбудил уголовное дело
против заявителя.
17. 7, 14, 16, 23 и 30 июня и 5 июля 1994 г. потерпевший Д.Н. и
21 свидетель были допрошены прокуратурой по поводу инцидента.
18. 23 июня 1994 г. заявитель был допрошен прокурором Д.Ф.
(D.F.) по поводу его ссоры с Д.Н. Во время допроса заявитель не
имел адвоката.
19. Определением от 5 июля 1994 г. прокурор Д. начал уголовное
преследование в отношении заявителя и решил поместить его под
стражу. Прокурор вынес постановление о заключении под стражу на 30
дней, начиная со дня, когда заявитель будет арестован полицией.
Ссылаясь на пункты "c", "e" и "h" статьи 148 Уголовно-
процессуального кодекса, прокурор отметил в своем определении, что
заявитель разыскивался полицией, от которой он скрывался, и что
его нахождение на свободе представляло опасность для общественного
порядка.
20. 13 июля 1994 г. по требованию прокурора Д.Ф. дело заявителя
было направлено в Суд уезда Бихор. Заявитель обвинялся в покушении
на совершение убийства, данное преступление было запрещено пунктом
2 статьи 174 Уголовного кодекса. Прокурор отметил в своем
письменном требовании, что он вынес приказ об аресте заявителя на
том основании, что последний скрывался от уголовного
преследования. Прокурор уточнил, что заявитель не явился на
воспроизведение обстоятельств ночи с 20 на 21 апреля 1994 г., а
также в прокуратуру, которая вызывала его для дачи дополнительных
показаний.
21. 20 июля 1994 г. заявитель был арестован и помещен в тюрьму
г. Орадя (Oradea).
22. В соответствии с медицинской картой, составленной по
прибытии заявителя в тюрьму, он весил 99 кг и страдал от язвы
двенадцатиперстной кишки, желчного литиаза и параноидной
психопатии.
23. 21 июля 1994 г. заявитель в сопровождении выбранного им
адвоката был препровожден в соответствии со статьей 152 Уголовно-
процессуального кодекса к судье М.В. (M.V.), председателю секции в
Суде уезда Бихор, который в закрытом заседании сообщил ему, что
прокуратура решила передать его дело в суд, и дословно прочитал
ему письменное требование прокуратуры. На вопросы судьи о
показаниях, данных заявителем в прокуратуре, заявитель
пожаловался, что прокурор не позволял ему записать свои показания
самостоятельно, ссылаясь на то, что было уже поздно и у него не
было времени. Заявитель пожаловался также, что прокурор
"запугивал" его, заставляя заявителя ждать его в течение двух дней
в коридоре здания прокуратуры и угрожая ему не записать его
показания и арестовать его. Заявитель подчеркнул, что он являлся
по вызовам прокуратуры и не скрывался от уголовного преследования.
В протоколе судебного заседания не было отмечено, что вопрос о
законности заключения заявителя обсуждался или что судья М.В.
рассматривал его 21 июля 1994 г.
24. Впервые заявитель явился в Окружной суд уезда Бихор 5
сентября 1994 г., суд состоял из двух судей. В присутствии
прокурора К.Л. (K.L.) и двух выбранных им адвокатов заявитель
просил о переквалификации обвинения на причинение тяжкого вреда
здоровью и утверждал, что его действия были необходимой обороной.
В протоколе судебного заседания не было отмечено, что вопрос о
законности заключения заявителя обсуждался или что суд
рассматривал его 5 сентября 1994 г.
25. Суд уезда Бихор провел слушания по делу 3 и 17 октября и 14
ноября 1994 г.; суд в том же составе в присутствии прокурора K.Л.,
заявителя и его адвокатов допросил около пятнадцати свидетелей. В
протоколах данных судебных заседаний не было отмечено, что суд
рассматривал вопрос о законности заключения заявителя.
26. 28 ноября 1994 г. суд вынес Решение по данному делу. Суд
признал, что проведенное прокуратурой предварительное
расследование было неполным, и направил материалы дела в
прокуратуру уезда Бихор для окончания расследования. Кроме того,
суд решил продлить срок предварительного заключения заявителя,
считая, что ввиду тяжести совершенных заявителем деяний он
представлял опасность для совершения новых преступлений.
27. 9 декабря 1994 г. заявитель обжаловал данное Судебное
решение. Он жаловался на пристрастность прокурора Д., который с
самого начала расследования лишал его возможности пользоваться
фундаментальными правами на защиту и нарушал презумпцию
невиновности, обращаясь с заявителем как с "рецидивистом", хотя
заявитель некогда не привлекался раньше к уголовной
ответственности. Также заявитель выразил опасения по поводу того,
что в случае продления срока его предварительного заключения он
мог бы стать жертвой очередных злоупотреблений со стороны
прокурора Д. и плохого обращения со стороны заключенных. Наконец,
заявляя о незаконности его заключения, он требовал освобождения и
незамедлительного рассмотрения его апелляции, а по существу дела -
переквалификации его обвинения на причинение тяжкого вреда
здоровью и оправдания.
28. 16 февраля 1995 г. на открытом судебном заседании
Апелляционного суда г. Орадя, на котором в своем официальном
качестве присутствовал адвокат заявителя, прокуратура
ходатайствовала об отложении рассмотрения дела до тех пор, пока
заявитель не получит повестку о вызове в суд. Апелляционный суд
удовлетворил данное ходатайство и отложил рассмотрение дела до 6
апреля 1995 г.
29. 6 апреля 1995 г. Апелляционный суд г. Орадя решил
рассмотреть и вынес на обсуждение сторон вопрос о законности
следственных действий, проведенных в отношении заявителя, в том
числе письменного требования прокурора, учитывая тот факт, что
заявителю не был предоставлен адвокат во время допроса в
прокуратуре и что он не был ознакомлен с протоколом окончания
предварительного расследования. В окончательном Постановлении,
принятом в тот же день, Апелляционный суд удовлетворил апелляцию
заявителя и отменил Судебное решение от 28 ноября 1994 г. в части
о продлении срока предварительного заключения заявителя по
следующим основаниям:
- Апелляционный суд признал незаконным арест заявителя 20 июля
1994 г. В связи с этим суд подчеркнул, что заявитель не скрывался
от уголовного преследования и являлся по всем вызовам прокуратуры,
а прокурор, действительно, заставил его тщетно ждать в коридоре.
- Наконец, Апелляционный суд счел, что заключение заявителя
после 19 августа 1994 г. было незаконным. Суд отметил по этому
поводу, что 5 июля 1994 г. в отношении заявителя было вынесено
Постановление о заключении под стражу на 30 дней, считая со дня
его ареста, а заявитель был арестован 20 июля 1994 г. Однако, суд
установил, что вышеуказанный срок истек 19 августа 1994 г., и
после этого срок предварительного заключения заявителя не
продлевался в соответствии с законом.
- Апелляционный суд отметил также, что право заявителя на
участие адвоката было нарушено прокурором, проводившим следствие
по делу, и что прокуратура не составила протокол об окончании
предварительного расследования, нарушив статью 171 Уголовно-
процессуального кодекса.
Таким образом, Апелляционный суд постановил освободить
заявителя, отменил все процессуальные действия прокуратуры, в том
числе письменное требование, и вернул материалы дела в прокуратуру
для возобновления предварительного следствия.
30. 7 апреля 1995 г. заявитель был освобожден.
31. 18 апреля 1995 г. заявитель подал жалобу на Решение
Апелляционного суда г. Орадя от 6 апреля 1995 г., подчеркнув, что
возвращение материалов дела в прокуратуру для возобновления
предварительного следствия не было необходимым, учитывая
доказательства, имевшиеся в материалах его дела, которые, по его
мнению, подтверждали его невиновность. Он ходатайствовал об его
оправдании.
32. 26 ноября 1996 г. Верховный суд отклонил его жалобу на том
основании, что решение о возвращении материалов дела в прокуратуру
для возобновления предварительного следствия было окончательным и
не подлежало обжалованию.
33. 25 и 27 февраля 1997 г. прокурор военной прокуратуры г.
Орадя, проводивший предварительное следствие по данному делу,
допросил девять свидетелей по поводу инцидента, имевшего место в
ночь с 20 на 21 апреля 1994 г.
34. 11 марта 1997 г. для целей предварительного следствия
прокуратура вынесла Постановление о помещении заявителя в
психиатрическое отделение окружной больницы г. Орадя для
проведения судебно-медицинской психиатрической экспертизы,
призванной установить причины инцидента, произошедшего в ночь с 20
на 21 апреля 1994 г., вследствие которого дело заявителя было
передано в суд.
35. 24 марта 1997 г. прокурор, проводивший предварительное
следствие по данному делу, допросил заявителя и двух свидетелей.
36. 1 апреля 1997 г. судебно-медицинская лаборатория уезда
Бихор составила экспертное заключение, в соответствии с которым
заявитель страдал от расстройств личности, но совершил
преступление против Д.Н. сознательно.
37. 1 и 3 апреля 1997 г. прокуратура допросила трех свидетелей
и провела воспроизведение обстоятельств преступления и очную
ставку потерпевшего и заявителя с одним из свидетелей.
38. В соответствии с письменным требованием прокуратуры от 16
апреля 1997 г. дело заявителя было передано в суд первой инстанции
г. Беюш ({Beius}) по обвинению в причинении тяжкого вреда
здоровью, запрещенном пунктом 1 статьей 182 Уголовного кодекса.
Прокуратура учла за заявителем смягчающее обстоятельство,
предусмотренное статьей 73 "b" Уголовного кодекса, а именно
совершение преступления в состоянии аффекта, вызванного
потерпевшим, который кинул кирпич в его направлении.
39. 16 июня 1997 г. заявитель подал в суд ходатайство об
отложении рассмотрения дела.
40. С 1 июля по 1 сентября 1997 г. суд не проводил заседаний по
причине отпусков у судей.
41. В 1997 году (точная дата не установлена) заявитель
ходатайствовал в Верховном суде о передаче материалов его дела для
рассмотрения в суд другого уезда, чтобы обеспечить справедливое
судебное разбирательство.
42. 22 сентября и 17 ноября 1997 г. адвокат подавал ходатайства
об отложении рассмотрении дела ввиду того, что заявитель просил о
передаче материалов его дела в суд другого уезда.
43. Решением от 12 декабря 1997 г. Верховный суд удовлетворил
ходатайство заявителя и передал дело в суд первой инстанции г.
Крайова (Craiova).
44. 9 января 1998 г. заявитель сообщил суду первой инстанции г.
Беюш, что дело было передано в другой суд, и 19 января 1998 г. суд
г. Беюш согласился с решением Верховного суда и направил материалы
дела в суд первой инстанции г. Крайова.
45. Суд первой инстанции г. Крайова провел два заседания 11 и
25 марта 1998 г. Так как заявитель не явился на оба заседания, суд
постановил вызвать его повесткой на следующее заседание, которое
должно было состояться 22 апреля 1998 г.
46. 22 апреля 1998 г. заявитель и его супруга были допрошены
судом.
47. Суд провел несколько заседаний 20 мая, 17 июня и 9 июля
1998 г., ни на одном из них заявитель не присутствовал. Суд
отложил рассмотрение дела.
48. С 1 июля по 1 сентября 1998 г. суд не проводил заседаний по
причине отпусков у судей.
49. 10 сентября и 8 октября 1998 г. суд заслушал показания
потерпевшего и трех свидетелей и назначил судебно-медицинскую
экспертизу в отношении потерпевшего. Заявитель, используя
отдельное требование, добивался допроса одного свидетеля.
50. 5 ноября 1998 г. суд отклонил отдельное требование
заявителя и приказал потерпевшему явиться в судебно-медицинское
учреждение.
51. 3 декабря 1998 г. суд допросил четырех свидетелей.
52. 10 и 24 февраля и 17 марта 1999 г. были проведены судебные
заседания, на которые заявитель не явился. Суд отложил
рассмотрение дела.
53. 21 апреля 1999 г. заявитель подал письменное ходатайство о
приостановлении дела на том основании, что его клали в больницу.
54. 5 мая 1999 г. суд предоставил заявителю возможность
высказаться по существу дела.
55. Постановлением от 12 мая 1999 г. суд приговорил заявителя в
соответствии с частью 1 статьи 181 Уголовного кодекса к лишению
свободы на срок 262 дня за совершение тяжких деяний
насильственного характера в состоянии аффекта.
56. 18 мая и 3 июня 1999 г. соответственно заявитель и
потерпевший подали апелляционные жалобы на данное Решение.
57. 22 октября и 5 ноября 1999 г. и 10 января и 21 февраля 2000
г. Суд уезда Долж (Dolj), в полномочия которого входило
рассмотрение апелляций сторон, по просьбе заявителя откладывал
рассмотрение дела.
58. 13 декабря 1999 г. заявитель подал в суд ходатайство о
представлении дополнительных доказательств, которое было
удовлетворено.
59. 19 января 2000 г. заявитель заявил отвод одному из судей,
рассматривавших дело.
60. 2 февраля 2000 г. суд допросил одного свидетеля, а 6 марта
2000 г. он предоставил заявителю возможность поддержать свою
апелляционную жалобу.
61. Решением от 13 марта 2000 г. Суд уезда Долж подтвердил
Постановление суда первой инстанции г. Крайова, вынесенное 12 мая
1999 г. (см. выше з 55).
62. 16 марта 2000 г. заявитель подал жалобу на данное Судебное
решение, а 24 мая и 14 июня 2000 г. он подал в Апелляционный суд
г. Крайова (Craiova) ходатайство об отложении рассмотрения дела.
63. 28 июня 2000 г. заявитель сообщил основания его жалобы.
64. 16 августа 2000 г. потерпевший ходатайствовал об отложении
рассмотрения дела.
65. На заседании 6 сентября 2000 г. суд предоставил слово
заявителю для поддержания своей жалобы.
66. Постановлением от 13 сентября 2000 г. Апелляционный суд г.
Крайова удовлетворил жалобу заявителя и отменил в полном объеме
Постановление суда первой инстанции г. Крайова от 12 мая 1999 г. и
Решение Суда уезда Долж от 13 марта 2000 г. Апелляционный суд
отметил, что, учитывая письменное требование прокуратуры и
доказательства, имевшиеся в материалах дела, нижестоящие суды
осудили заявителя, не установив причинно-следственную связь между
деяниями заявителя в отношении потерпевшего и вредом, причиненным
потерпевшему. На этом основании Апелляционный суд вернул дело в
суд первой инстанции г. Крайова для пересмотра его по существу.
67. 18 октября 2000 г. Апелляционный суд передал материалы дела
в суд первой инстанции г. Крайова, в который 2 ноября 2000 г.
заявитель подал ходатайство об отложении рассмотрения дела.
68. 30 ноября 2000 г. суд снова удовлетворил ходатайство
заявителя об отложении рассмотрения дела, так как отсутствовал его
адвокат.
69. 14 декабря 2001 г. заявитель заявил отвод судьям,
рассматривавшим его дело, и 1 и 22 февраля 2001 г. он подал в суд
ходатайства об отложении рассмотрения дела и предоставлении новых
доказательств.
70. 15 марта, 5 апреля и 26 апреля 2001 г. суд отложил
рассмотрение дела до получения нового судебно-медицинского
экспертного заключения о состоянии здоровья потерпевшего и
предписал последнему явиться для этого в судебно-медицинское
учреждение.
71. 17 мая 2001 г. ни заявитель, ни потерпевший не явились на
судебное заседание.
72. В соответствии с информацией, которой располагает
Европейский суд, дело до сих пор находится на рассмотрении суда
первой инстанции г. Крайова. Европейский суд не располагает какой-
либо новой информацией о движении дела после 17 мая 2001 г.
В. Жестокое обращение, которому, по утверждению заявителя,
он подвергался в тюрьме г. Орадя и в пенитенциарном
госпитале г. Жилава (Jilava)
1. Предполагаемое жестокое обращение
a) Изложение фактов заявителем
73. 27 декабря 1994 г. заявитель, который объявил голодовку,
был переведен администрацией тюрьмы из камеры, которую он делил с
одним гражданином Турции, в камеру N 39. Надзиратели пытались
кормить заявителя насильно в присутствии начальника камеры, но
заявитель отказывался. После этого заявитель был переведен
надзирателем П.С. (P.S.) в камеру N 42, начальник которой был
особо опасным рецидивистом, известным в тюрьме под кличкой "Раж"
("Raj"). Заявитель отказался входить в ту камеру, зная, что
надзиратели использовали ее для "избавления от неудобных
заключенных", но надзиратель П.С. "усыпил его бдительность",
сказав ему, что он будет освобожден после того, как он примет душ
в сопровождении заключенного "Ража".
74. В ночь с 10 на 11 января 1995 г. "Раж" и сокамерник
заявителя, известный под кличкой "Сиси" ("Sisi") включили радио на
полную громкость и жестоко избили заявителя двумя палками.
Надзиратель С.А. (S.A.), прибежавший на крики заявителя, отказался
вмешиваться. Заключенные продолжали его избивать, крича, что надо
было с ним покончить. После многочисленных ударов заявитель,
окровавленный, почти потерял сознание. Немного позже он услышал,
как вошел в камеру заместитель начальника тюрьмы В.П. (V.P.),
который сказал "Сиси" и "Ражу" не беспокоиться, так как, что бы ни
произошло, вина будет возложена на заявителя. После этого он
приковал заявителя наручниками к низу кровати. Заявитель оставался
в таком состоянии почти 48 часов. В результате данного избиения
заявителю были причинены переломы пирамиды носа, одного ребра,
грудной клетки, грудной кости и позвоночника. Также он лишился
одного ногтя на пальце руки и одного ногтя на пальце ноги.
75. 12 января 1995 г. заявитель был помещен в
нейропсихиатрическую больницу г. Орадя, где он был осмотрен
психоневропатологом, установившим, что заявитель страдал от
параноидной шизофрении (см. ниже з 102). По словам заявителя, он
был неспособен выражать свое мнение по причине ссадин и ранений,
причиненных ему в ночь с 10 на 11 января 1995 г. Врач отметил его
повреждения, но не описал их в своем заключении.
76. 13 января 1995 г. заявитель был направлен в уездную
больницу г. Орадя, где он был осмотрен службой скорой помощи,
хирургом, нейрохирургом, рентгенологом и оториноларингологом. Он
не был госпитализирован.
77. 20 и 23 января 1995 г. заявитель был снова направлен в
уездную больницу г. Орадя (нейропсихиатрическое отделение), но не
мог быть госпитализирован, так как тюремные надзиратели,
сопровождавшие его, отказались выпустить из рук оружие.
78. 24 января 1995 г. по предложению тюремного врача начальник
тюрьмы г. Орадя перевел заявителя в нейропсихиатрическое отделение
пенитенциарного госпиталя г. Жилава, расположенного недалеко от
Бухареста, более чем в 500 км от г. Орадя. По словам заявителя, он
был переведен туда для того, чтобы его семья не смогла увидеть
многочисленные повреждения на его теле, причиненные ему в тюрьме.
79. Заявитель был перевезен в пенитенциарный госпиталь г.
Жилава в тюремном вагоне. Во время переезда, длившегося трое
суток, с 24 по 26 января 1995 г., заявитель не получал ни воды, ни
еды, ни медицинской помощи. Он не мог сесть в течение всего пути,
так как вагон был полон заключенных (от 150 до 200 человек) и не
было свободных сидящих мест. В тюремном вагоне не осуществлялся
надзор за заключенными.
80. 26 января 1995 г. заявитель был помещен в
нейропсихиатрическое отделение госпиталя г. Жилава с диагнозом
"параноидная психопатия".
81. Во время нахождения заявителя в госпитале г. Жилава он
делил свою кровать с другим заключенным, зараженным вирусом
иммунодефицита. Заявителю не оказывалось никакой хирургической
помощи, его подвергали психологическим пыткам, сообщая ему, что
его семья была убита.
82. 20 февраля 1995 г. заявитель вернулся в тюрьму г. Орадя в
том же тюремном вагоне, в котором он ехал в госпиталь.
83. По возвращении в тюрьму заявитель был госпитализирован в
тюремном медпункте с диагнозом "параноидная шизофрения". В течение
нескольких недель, которые заявитель провел в тюремном медпункте,
надзиратели не разрешали ему ходить на прогулки в тюремном дворе,
что имело тяжелые последствия для его здоровья.
84. Когда заявитель был освобожден (7 апреля 1995 г.), он весил
всего 54 кг, хотя в начале срока предварительного заключения (июль
1994 года) он весил почти 100 кг (см. выше з 22).
85. Вследствие обращения в тюрьме он несколько раз
госпитализировался в 1996 и 1997 годах и перенес несколько
хирургических операций в связи с литиазом и с язвой
двенадцатиперстной кишки, которыми он страдал до предварительного
заключения, и которые были усугублены во время заключения ввиду
отсутствия соответствующего лечения. В феврале 1997 года заявитель
был осмотрен врачами из Бухарестского военного госпиталя, которые
посоветовали ему сделать томографию и сделать хирургическую
операцию на уровне орбиты левого глаза и пирамиды носа. Он не мог
последовать советам врачей ввиду недостатка финансовых средств.
86. В результате причиненных ему в тюрьме повреждений заявитель
страдал от сильных головных болей и частично потерял слух и
зрение.
b) Изложение фактов властями Румынии
87. 12 января 1995 г. заявитель был осмотрен
психоневропатологом, который установил, что заявитель страдал
нервной депрессией с расстройством поведения (см. ниже з 102). По
мнению властей Румынии, врач просто не мог констатировать наличие
повреждений и не описать их в своем заключении.
88. В тот же день во избежание конфликтов между заявителем и
его сокамерниками он был переведен в камеру N 42.
89. В ночь с 12 на 13 января 1995 г., а не с 10 на 11 января
1995 г., около 1 часа ночи между заявителем и его сокамерниками
вспыхнула ссора. После этого заявитель был прикован к кровати в
течение приблизительно пяти часов, до 5:30, когда он был отведен в
медпункт. По словам властей Румынии, было невозможно установить
обстоятельства, при которых имел место рассматриваемый инцидент.
Поэтому власти Румынии положились на выводы, сделанные
прокуратурой в своем Решении от 20 октября 1997 г. (см. ниже з
137).
90. Утром 13 января 1995 г. надзиратель Д.Т. (D.T.) и
заместитель начальника тюрьмы П.В. (P.V.) доложили начальнику
тюрьмы, что в прошедшую ночь имел место инцидент в камере N 42.
Заключенные "Сиси" и "Раж" также доложили о произошедшем
инциденте.
91. Из протокола, составленного служащими тюрьмы г. Орадя и
доклада заместителя начальника тюрьмы, копии которых были
представлены в Европейский суд, следовало, что в ночь с 12 на 13
января 1995 г., около полуночи, заявитель спровоцировал беспорядки
в своей камере, донимая других заключенных, и впоследствии он был
прикован к кровати двумя парами наручников.
92. 13 января 1995 г. заявитель был перевезен в уездную
больницу г. Орадя (Spitalul {judetean} Oradea), где он был
осмотрен хирургом, нейрохирургом, рентгенологом, ортопедом и
оториноларингологом. Рентгенография выявила у заявителя перелом
седьмого ребра и перелом пирамиды носа без смещения осколков.
Власти Румынии оспорили тот факт, что у заявителя также имелись
переломы черепной коробки, грудной клетки и позвоночника. В тот же
день заявителю была сделана перевязка грудной клетки.
93. По возвращении в тюрьму г. Орадя заявителя положили в
тюремный госпиталь г. Орадя с 13 по 23 января 1998 г. с диагнозом
"травма лица и расстройство поведения". В период лечения заявителю
давали антибиотики и болеутоляющие средства.
94. 20 и 23 января 1995 г. заявитель был осмотрен в
психиатрическом отделении уездной больницы г. Орадя. При осмотре
заявителя врач поставил диагноз "параноидный синдром" и
посоветовал положить заявителя в больницу для уточнения диагноза.
95. 23, а не 24, января 1995 г. заявитель был перевезен в
пенитенциарный госпиталь г. Жилава с диагнозом "параноидная
психопатия". Транспортировка осуществлялась в вагоне,
принадлежавшем тюрьме. До транспортировки заявитель был осмотрен
врачом, который пришел к выводу, что состояние здоровья заявителя
не требовало срочного медицинского вмешательства и специального
лечения во время транспортировки.
96. Заявителя положили в нейропсихиатрическое отделение
пенитенциарного госпиталя г. Жилава 26 января 1995 г. с диагнозом
"параноидная психопатия".
97. Заявитель пролежал в психиатрическом отделении госпиталя в
течение двадцати пяти дней. В этот период он не подвергался
психологическим пыткам. В соответствии с правилами госпиталя
заключенные-носители ВИЧ содержались отдельно от остальных
заключенных, поэтому заявитель не мог делить свою кровать с таким
пациентом.
98. 20 февраля 1995 г. заявитель покинул госпиталь с тем же
диагнозом, что и при поступлении. Врачи отметили улучшение
состояния здоровья заявителя.
99. В течение всего периода госпитализации заявителя в
медпункте тюрьмы г. Орадя тот ежедневно ходил на прогулки
продолжительностью от 30 минут до 1 часа, которые проходили в двух
специально обустроенных для этой цели дворах.
100. Факты, описанные властями Румынии выше в пунктах 93 - 99,
подтверждались двумя письмами, которые были направлены Главным
управлением по делам пенитенциарных учреждений Уполномоченному
Румынии при Европейском суде по правам человека 15 и 17 мая 2001
г. и копии которых были представлены в Европейский суд.
2. Медицинские свидетельства
101. 3 августа 1992 г. заявителя положили в психиатрическую
клинику г. Тимишоара с диагнозом "эпизодический параноидный
психоз". Из медицинского заключения врачей клиники, копия которого
была представлена в Европейский суд, заявитель был помещен в
клинику по просьбе его семьи на том основании, что он был опасен
для окружающих и постоянно нарушал покой семьи и соседей. Врачи
отметили также, что заявитель страдал манией преследования и
манией величия, что он был буйным, страдал бессонницей, его
поведение было агрессивным. Заявитель покинул клинику 13 августа
1992 г. со следующим диагнозом: "атипичный эпизодический психоз в
реактивном и токсичном экзогенном контексте" и "особая структура
личности импульсивной модели".
102. 12 января 1995 г. заявитель был помещен в
нейропсихиатрическую больницу г. Орадя, в которой он был осмотрен
психоневропатологом К.Е. (К.Е.). В медицинском заключении врач
отметил, что заявитель страдал от нервной депрессии с
расстройством поведения. Также он отметил, что заявитель считал,
что испытывает магнитное давление во всем теле, особенно на уровне
сердца, а поэтому он отказывался приближаться к радиатору,
близость которого вызывало в нем чувство повышения артериального
давления. Врач сделал вывод, что заявитель страдал параноидной
шизофренией и рекомендовал поместить заявителя под наблюдение
врачей.
103. В письме от 12 января 1994 г. <*> начальник тюрьмы г.
Орадя сообщил Апелляционному суду г. Орадя, что 12 января 1995 г.
заявитель был осмотрен врачем-специалистом, который поставил ему
диагноз "параноидная шизофрения" и рекомендовал немедленную
госпитализацию заявителя. Поэтому начальник тюрьмы просил
Апелляционный суд вынести Постановление о немедленной
госпитализации заявителя в пенитенциарный госпиталь г. Жилава,
подчеркнув, что на местном уровне заявитель не мог быть
госпитализирован ввиду невозможности обеспечить наблюдение за ним.
По этому поводу начальник уточнил, что наблюдающим не позволялось
входить с оружием в нейропсихиатрическое отделение госпиталя.
--------------------------------
<*> Так в тексте. - Прим. переводчика.
104. В медицинской карте заключенного заявителя, заполненной во
время его осмотра 13 января 1995 г. в уездной больнице г. Орадя,
указывалось, что у заявителя были сломаны седьмое ребро и пирамида
носа без смещения осколков. Врачи из отделения хирургии и
ортопедии рекомендовали перевязку грудной клетки и применение в
случае необходимости болеутоляющих средств. В отделении
оториноларингологии врачи рекомендовали заявителю избегать травм
носа в течение месяца.
105. В архиве уездной больницы г. Орадя указывалось, что 13
января 1995 г. заявителю была сделана рентгенография грудной
клетки и легких, в результате которой был обнаружен перелом
седьмого ребра; заявителю были предписаны перевязка грудной клетки
и отдых.
106. Из медицинской карты заявителя в медпункте тюрьмы г.
Орадя, представленной властями Румынии в Европейский суд,
следовало, что заявитель находился в медпункте с 13 по 23 января
1995 г. с диагнозом "параноидная шизофрения", переломом седьмого
ребра и травмой лица с пальпебральными кровоподтеками, которые он
себе причинил сам. В медпункте заявителю давали антибиотики и
обезболивающие средства.
107. 14, 16 и 18 января 1995 г. заявитель был снова осмотрен
врачом из медпункта тюрьмы. Врач отметил в своем заключении, что
общее состояние здоровья заявителя было нормальным.
108. 17 января 1995 г. врач медпункта тюрьмы рекомендовал
госпитализировать заявителя, считая, что иначе невозможно было
лечить шизофрению у заявителя. В своем заключении врач написал,
что заявитель страдал от шизофрении и что ночью 12 января 1995 г.
у него было расстройство поведения, и он избивал себя. Он указал
также, что 13 января 1995 г. заявитель был осмотрен хирургом,
офтальмологом и оториноларингологом, которые отметили переломы
ребра и пирамиды носа.
109. 23 января 1995 г. врач медпункта тюрьмы отметил в
медицинской карте заявителя, что тот был помещен в медпункт с
шизофренией и повреждениями, которые он сам себе и причинил, но в
результате проведенного лечения его состояние здоровье заметно
улучшилось. Врач констатировал также, что заявитель был переведен
в пенитенциарный госпиталь г. Жилава для лечения и проведения
судебно-медицинской экспертизы.
110. Из медицинской карты заявителя, составленной в
пенитенциарном госпитале г. Жилава, следовало, что тот был
госпитализирован 26 января 1995 г. с диагнозом "параноидная
шизофрения" и травмой передней части черепа "вследствие
самоагрессии". Заявитель сразу после прибытия был помещен под
наблюдение психиатров, которые отметили наличие пальпебральных
кровоподтеков и двусторонних отеков на нижних конечностях. Врачи
отметили, что заявитель страдал гастрическими болями и замедлением
транзита через кишечник. Кроме того, они отметили, что в прошлом
заявитель страдал различными психическими заболеваниями и лечился
в психиатрических отделениях больниц в городах Тимишоара и Жилава.
111. Во время госпитализации в Жилаве, которая длилась до 20
февраля 1995 г., параноидную шизофрению у заявителя лечили с
помощью транквилизаторов. Также ему был предписан специальный
режим питания. В представленных документах не говорилось, что
заявителю лечили травму лица или перелом черепа.
112. Из листа наблюдения, заполненного врачами психиатрического
отделения госпиталя г. Жилава, следовало, что заявитель был
"спокойным, склонным к сотрудничеству, требовательным..., что у
него имелись пальпебральные отеки фиолетовой окраски, что он
жаловался на боли в области яичек, куда, по его утверждению, его
били". В другой колонке, среди прочего, фигурируют такие слова,
как "отказывается" и "тестикулярные травмы", а на другой строке
имелась аббревиатура слов "хирургическое обследование".
113. В письме, направленном 5 мая 2001 г. Главным управлением
по делам пенитенциарных учреждений Уполномоченному Румынии при
Европейском суде по правам человека в ответ на его просьбу о
предоставлении дополнительной информации, сообщалось, что во время
госпитализации в пенитенциарном госпитале г. Жилава заявителя
лечили транквилизаторами, что он соблюдал предписанный режим
питания и не осматривался в хирургическом отделении потому, что он
отказался от подобного осмотра, как следовало из листа наблюдения,
заполненного врачами психиатрического отделения госпиталя (см.
выше з 112).
114. Из медицинских свидетельств, представленных заявителем,
следовало, что после освобождения он был госпитализирован с 1 по
17 ноября 1995 г. и с 19 по 28 февраля 1997 г. в хирургическом
отделении окружных больницах городов Орадя и Александрия
(Alexandia), и ему лечили путем хирургического вмешательства
литиаз, папиллярный стеноз и болезни ободочной кишки и
поджелудочной железы. Врачи предписали ему не работать 31 день и
советовали ему сделать томографию в Бухарестском центральном
военном госпитале. Из представленных заявителем документов не
следовало, что заявитель потерял слух или зрение.
3. Жалобы заявителя на жестокое обращение
115. В январе 1995 года, после инцидента с "Сиси" и "Ражем",
произошедшего в ночь с 10 на 11 января, заявитель устно жаловался
начальнику тюрьмы о жестоком обращении со стороны сокамерников. В
тот момент ввиду своих повреждений заявитель не мог самостоятельно
составить уголовную жалобу на жестокое обращение.
116. 24 июля 1995 г. заявитель направил в прокуратуру жалобу
против заключенных "Сиси" и "Ража", обвиняя их в попытке убийства
или причинении тяжкого вреда здоровью; данные преступления
запрещены статьями 174 и 182 Уголовного кодекса. Кроме того,
заявитель требовал начала расследования в отношении надзирателя
С.П., который специально поместил в камеру N 42, в которой
находились рецидивисты, чтобы с ним там жестоко обращались, и в
отношении надзирателя С.А., который дежурил в ту ночь, когда
заявитель был избит, и который не пытался помешать избиению
заявителя сокамерниками. Также заявитель жаловался на заместителя
начальника тюрьмы В.П., который приказал приковать заявителя
наручниками и который оставил его "умирать, лежа на цементе".
Кроме того, заявитель жаловался, что его супруге на позволяли
навещать его в тюрьме после того, как он был избит, чтобы она не
увидела следы повреждений на его теле, а надзиратели мотивировали
данный отказ тем, что заявитель перенес психологический шок.
Наконец, заявитель жаловался, что, несмотря на критическое
состояние, в котором он находился после избиения, когда он
"находился между жизнью и смертью", его перевозили в тюремном
вагоне в психиатрическое отделение пенитенциарного госпиталя в г.
Жилава, в то время как его надо было класть в хирургическое
отделение. Он выразил свою жалобу следующим образом:
"возможно, надзиратели рассчитывали на тот факт, что я умру по
пути, а ответственность за мою смерть будет возложена на других
лиц. В Жилаве, в психиатрическом отделении врачи видели, что меня
избили и что у меня были переломы, и они удивились, что меня
направили в психиатрическое отделение. В тот день я потерял много
крови, артериальное давление колебалось между 7 и 12, но, тем не
менее, они направили меня в Орадя... с раздавленным мизинцем и
вырванными ногтями на левой ноге и правой руке...".
Наконец, заявитель требовал назначения прокуратурой медицинской
экспертизы для установления его текущего состояния здоровья. По
этому поводу он подчеркнул, что он испытывал сильные головные
боли, что он больше не чувствовал левую часть головы, так как
левая пазуха была сломана и заложена, что имел серьезные проблемы
с дыханием, так как переломы грудной клетки не зажили должным
образом вследствие отсутствия соответствующего лечения.
117. По словам властей Румынии, в январе 1995 года заявитель не
подавал никаких уголовных жалоб против надзирателей С.П. и С.А.
или против сокамерников, которые избили его в январе 1995 года.
Впервые заявитель пожаловался на инцидент с "Сиси" и "Ражем" в
жалобе, направленной в прокуратуру 24 июля 1995 г. (см. выше з
116).
118. 27 декабря 1995 г. ввиду отсутствия ответа на его жалобу
заявитель обратился в военную прокуратуру г. Орадя и в Генеральную
прокуратуру. Он снова ходатайствовал о проведении медицинской
экспертизы для установления его состояния здоровья и инвалидности.
Кроме того, он подчеркнул, что в соответствии с положениями
Закона N 23/1969 "Об исполнении наказаний", находясь в
предварительном заключении, он должен был пользоваться презумпцией
невиновности и, соответственно, отбывать предварительное
заключение в камерах с лицами, которые также отбывали
предварительное заключение. Таким образом, вопреки положениям
законодательства он был помещен надзирателем П.С. в камеру с
осужденными и рецидивистами, чтобы его избили там насмерть. Он
просил Генеральную прокуратуру Бухареста провести расследование по
данным обстоятельствам и заключить, что надзиратели тюрьмы г.
Орадя подвергали его жестокому обращению, запрещенному статьей 267
Уголовного кодекса.
Кроме того, заявитель жаловался, что в тюремном медпункте ему
не позволяли ходить на прогулки, хотя он подавал письменные
ходатайства о соблюдении данного права. Наконец, заявитель
жаловался, что его не возили на некоторые судебные заседания в
суд, рассматривавший апелляцию по его делу, чтобы никто не мог
увидеть раздавленные и опухшие лицо и голову, а также отсутствие
ногтей на левой руке.
119. 29 апреля 1996 г. заявитель жаловался в военную
прокуратуру г. Орадя, что прокуроры, рассматривавшие его жалобу,
затягивали дело, чтобы невозможно было установить причинно-
следственную связь между вероятными хирургическими операциями в
отношении заявителя и его повреждениями после инцидента с "Сиси" и
"Ражем".
Кроме того, он подчеркнул, что, хотя его избивали в ночь с 11
на 12 января 1995 г., он был отведен в хирургическое отделение
только 13 января 1995 г. Заявитель отметил, что надзиратели
сначала отвели его избитого в нейропсихиатрическое отделение,
чтобы врачи засвидетельствовали, что заявитель сам себе причинил
эти повреждения; и призвал прокуратуру проанализировать причину,
по которой администрация тюрьмы г. Орадя пыталась скрыть факт
избиения заявителя его сокамерниками при пособничестве заместителя
начальника тюрьмы П.В.
Также заявитель сообщил, что после инцидента с "Сиси" и "Ражем"
он был препровожден в кабинет начальника тюрьмы Р. с
обезображенным лицом, "скорее мертвым, чем живым", но ввиду своего
состояния заявителю не удалось с ним поговорить.
Заявитель снова ходатайствовал о немедленном назначении
медицинской экспертизы для установления факта ухудшения его
состояния здоровья.
4. Рассмотрение уголовного дела по факту
жестокого обращения, обжалованного заявителем
120. 11 августа 1995 г. Генеральная прокуратура (отделение
военных прокуратур) сообщила заявителю, что его жалоба на жестокое
обращение со стороны сотрудников тюрьмы г. Орадя П.С., С.А., В.П.
была передана для расследования в военную прокуратуру г. Орадя.
121. 17 августа 1995 г. жалоба заявителя была зарегистрирована
в военной прокуратуре г. Орадя.
122. 8 сентября 1995 г. заявитель с супругой были допрошены
прокурором, проводившим следствие по жалобе заявителя. Заявитель
подчеркнул, в частности, что агрессия, которой он подвергся со
стороны его сокамерников "Сиси" и "Ража", произошла по
подстрекательству или при соучастии надзирателей П.С. и С.А., и
что заместитель начальника тюрьмы П.В., вместо того чтобы принять
соответствующие меры, приказал приковать заявителя наручниками к
кровати.
Супруга заявителя утверждала, что ей запрещали посещать ее
супруга с 5 по 8 января 1995 г. на том основании, что тот испытал
психологический шок и находился на лечении. Она отметила, что
смогла навестить заявителя в госпитале г. Жилава 18 - 20 января
1995 г. и она заметила во время этого посещения, что ее муж ослаб,
что под глазами у него были кровоподтеки, а на мизинце был вырван
ноготь.
123. 14 февраля 1996 г. прокуратура допросила заместителя
начальника тюрьмы П.В. и надзирателей П.С. и С.А. по поводу
предполагаемого плохого обращения, которому подвергся заявитель в
ночь с 12 на 13 января 1995 г.
124. П.В. утверждал, что в ту ночь дежурный офицер сообщил ему,
что заявитель дрался со своими сокамерниками и что он
спровоцировал ссору, после этого П.В. прошел в камеру N 42 и
увидел, что у заявителя был поврежден нос, а на его руках была
кровь. Попытавшись выяснить у заявителя, что с ним произошло, он
приказал, учитывая состояние заявителя и тот факт, что была ночь,
чтобы заявителя приковали двумя парами наручников к кровати в его
камере, заперев решетку. Он утверждал также, что оставил одного
надзирателя возле решетки камеры, чтобы обеспечить наблюдение за
заявителем. Кроме того, П.В. заметил, что, хотя правила
внутреннего распорядка тюрьмы предусматривают раздельное
содержание лиц, отбывающих предварительное заключение, и
осужденных заключенных, данное правило имело иногда исключения
вследствие нехватки свободного места в тюрьме и других
специфических ситуаций. Он добавил, что заявитель был переведен в
камеру к осужденным заключенным ввиду поведения заявителя по
отношению к другим заключенным.
125. Надзиратель П.С., который поместил заявителя в камеру N
42, утверждал, что он поместил туда заявителя вовсе не для того,
чтобы тот был избит другими заключенными. Он утверждал, что
заявитель был "психически болен", что ввиду его поведения он
постоянно переводился в разные камеры. Наконец, он подчеркнул,
что, когда у заявителя случался очередной кризис, он вскакивал с
кровати и начинал биться головой о решетку камеры.
126. Надзиратель С.А. сообщил, что во время инцидента заявителя
с "Сиси" и "Ражем" он был дежурным. Он утверждал, что не имел
права выводить заявителя из камеры, когда тот попросил его об этом
в ночь, когда произошел инцидент; но, тем не менее, он доложил об
увиденном им заместителю начальника тюрьмы, который впоследствии и
успокоил заявителя.
127. 27 февраля 1996 г. прокуратура допросила свидетеля Х.Л.
(H.L.), который содержался в камере N 42 во время ссоры "Сиси" и
"Ража" с заявителем. Он сообщил, что в январе 1995 года, когда
содержался в одной камере с "Сиси" и "Ражем", заявитель ночью
начал молиться в своей кровати в соответствии с мусульманскими
обрядами. Тогда "Сиси" схватил деревянную палку и избивал ею
заявителя по всему телу, пока она не сломалась. После этого
заявитель попросил надзирателя С.А. перевести его в другую камеру,
но тот ответил ему, что он не мог этого сделать без разрешения
начальства. Потом "Раж" и "Сиси", выведенные из себя тем, что
заявитель постоянно слезал со своей кровати, снова начали избивать
его палкой. В камере радио было включено. Потом "Сиси" и "Раж"
начали избивать заявителя ногами и руками. Заявитель давал отпор и
начал кричать. По прошествии определенного времени в камеру зашел
надзиратель С.А. и спросил, что происходит. "Сиси" ответил, что
они "расслабляли заявителя" (по-румынски {"sa-l moaie"}), чтобы он
больше не делал в камере N 42 то, что он делал в других камерах.
После этого надзиратель С.А. дал "Сиси" пару наручников и они с
помощью "Ража" обездвижили заявителя в его кровати, пристегнув к
ней наручниками его руки.
Подчеркнув, что к тому моменту заявитель был сильно избит, Х.Л.
отметил далее, что позже с заявителя сняли наручники по приказу
заместителя начальника тюрьмы П.В., который приказал снова
пристегнуть заявителя наручниками к кровати, если он начнет
шуметь. Наконец, Х.Л. утверждал, что, насколько ему известно,
впоследствии в отношении "Сиси" и "Ража" не было принято никаких
мер; и, по его словам, надзиратели тюрьмы не подстрекатели "Сиси"
и "Ража".
128. В феврале 1996 года военная прокуратура г. Орадя запросила
дело заявителя в тюрьме г. Орадя и информацию, касающуюся
медицинского обследования в пенитенциарном госпитале г. Жилава.
129. 14 марта, 15 мая и 16 июня 1996 г. прокуратура допросила
четырех свидетелей по поводу инцидента, произошедшего в ночь с 12
на 13 января 1995 г.
130. 26 июня 1996 г. военная прокуратура г. Орадя попросила
судебно-медицинскую лабораторию уезда Бихор провести судебно-
медицинскую экспертизу с целью уточнить характер повреждений,
причиненных заявителю в результате избиения, время, необходимое
для восстановления заявителя, и последствия, которые оказал данный
инцидент на состояние здоровья заявителя, в частности, явилось ли
плохое обращение в отношении заявителя причиной потери какого-либо
чувства или органа и вело ли оно к бессрочной психической или
физической инвалидности.
131. 27 июня 1996 г. судебно-медицинский эксперт судебно-
медицинской лаборатории уезда Бихор осмотрел заявителя и направил
его на медицинское обследование к ортопеду, урологу,
оториноларингологу и офтальмологу. Европейский суд не располагает
документами, свидетельствующими о том, были ли проведены данные
обследования или нет.
132. 11 июля 1997 г. заявитель снова был допрошен военной
прокуратурой г. Орадя. На данном допросе заявитель утверждал, что
он прошел предписанные медицинские обследования у уролога,
оториноларинголога и офтальмолога, и представил результаты этих
обследований в судебно-медицинскую лабораторию.
133. 27 августа 1997 г. судебно-медицинская лаборатория уезда
Бихор составила экспертное заключение, основанное на результатах
обследования заявителя 27 июня 1996 г. и на медицинской карте
заявителя, заполненной врачами тюрьмы г. Орадя. В данном
экспертном заключении главный судебно-медицинский эксперт С.И.
(S.I.), констатировав, что заявитель не прошел предписанные ему 27
июня 1996 г. обследования у уролога, оториноларинголога и
офтальмолога, сделал вывод, что в ночь с 12 на 13 января 1995 г. у
заявителя было сломано седьмое ребро и травмирована пирамида носа
вследствие ударов твердым орудием. Он считал, что данные
повреждения влекли за собой временную нетрудоспособность на срок
13 дней. Он констатировал, что у заявителя не было выявлено
бессрочной инвалидности.
134. 12 февраля, 19 марта, 21 апреля, 23 июля, 15 и 18 августа
1997 г. соответственно прокуратура допросила еще восемь
свидетелей, в том числе "Сиси" и "Ража".
135. Заключенный "Сиси" утверждал, что ночью, когда произошел
данный инцидент, заявитель был избит палкой другим заключенным и
что надзиратель, посмотрев в глазок в двери, ничего не сказал и
ушел за заместителем начальника тюрьмы П.В. Последний впоследствии
пристегнул наручниками руки заявителя за спиной и "оставил его
внизу до утра" (по-румынски {"l-a lasat jos pana dimineata"}),
когда он отвел его в тюремный медпункт. "Сиси" сообщил, что
заключенный Х. (Н.) бил заявителя по голове деревянной ручкой от
метлы и прыгал ногами по животу заявителя. Кроме того, он
утверждал, что, по его мнению, заявитель симулировал сумасшествие,
и добавил, что вина заместителя начальника тюрьмы П.В. состояла,
на его взгляд, в том, что он приказал перевести заявителя в камеру
"Ража" и попросил "Ража" позаботиться о заявителе. Таким образом,
"Сиси" подчеркнул, что камера "Ража" была известна в тюрьме г.
Орадя, как камера для опасных заключенных, а "Раж был человеком
П.В.".
"Сиси" отрицал тот факт, что заявитель провел сутки на полу в
луже крови, что служащие тюрьмы предложили заключенным избить
заявителя или что радио было включено, когда заявитель
провоцировал избиение.
136. Заключенный "Раж" сообщил, что он просил заместителя
начальника тюрьмы П.В. не переводить заключенного в его камеру,
так как в ней содержались два опасных заключенных, а заявитель
делал вид, что он сумасшедший. "Раж" подчеркнул, что он просил
перевести заявителя из его камеры из страха, что другие
заключенные не выдержат его дурачеств, но П.В. ответил ему, что
чтобы не случилось, вины "Ража" в этом не будет. Он рассказал, что
вечером накануне инцидента заявитель начал шуметь и бить других
заключенных в камере, которые дали отпор и попытались успокоить
заявителя. После этого, они попросили у надзирателя пару
наручников и пристегнули его к кровати до утра. Он сообщил, что
никто не бил заявителя твердыми предметами и что утром, когда
заместитель начальника тюрьмы П.В. пришел в камеру, заявитель
попросил забрать его оттуда. После этого П.В. дал заявителю
психологический тест, чтобы выяснить, действительно ли тот был
сумасшедшим.
Он отрицал, что П.В. давал приказ приковать заявителя на
цементном полу, чтобы он умер, и что заявитель оставался лежать в
луже крови в течение суток. "Раж" отрицал также, что надзиратели
подстрекали его избить заявителя, и подтвердил, что П.В. сказал
ему на утро после инцидента не волноваться, так как в любом случае
вина лежала на заявителе.
137. 20 октября 1997 г. военная прокуратура г. Орадя отклонила
жалобу заявителя против надзирателей и заключенных "Сиси" и
"Ража". В соответствии с данным решением с сентября по декабрь
1994 года поведение заявителя в тюрьме было образцовым; поэтому
заявитель был назначен начальником камеры и награжден
администрацией тюрьмы. Но с декабря он стал агрессивным,
вследствие чего администрация тюрьмы несколько раз была вынуждена
переводить его в другие камеры. Так, 12 января 1995 г. заявитель
был переведен в камеру N 42, в которой содержались заключенные
"Сиси" и "Раж". В ночь с 12 на 13 января 1995 г. надзиратель С.А.,
заметив беспорядки в камере заявителя, предупредил об этом
администрацию тюрьмы. Заместитель начальника тюрьмы В.П. приехал в
тюрьму и констатировал, что заявитель ударил "Ража", а поэтому
"Раж", "Сиси" и еще один заключенный Л.Х. ответили заявителю тем
же. В.П. восстановил порядок, приказал заявителю лечь в кровать и
установил наблюдение за ним до утра, когда он был отведен в
медпункт для лечения повреждений, причиненных ему ночью.
Прокуратура пришла к выводу, что обвинения заявителя в отношении
служащих тюрьмы были необоснованными.
Что касается сокамерников заявителя, прокуратура подтвердила,
что они причинили вред заявителю. Ссылаясь на экспертное
заключение от 27 августа 1997 г. (см. выше з 133), прокуратура
подчеркнула, что повреждения, причиненные заявителю, не влекли
наступления инвалидности, не подвергали жизнь заявителя опасности
и вели к временной нетрудоспособности на срок 18 дней. Тем не
менее, жалоба заявителя была отклонена на том основании, что она
не была подана в течение двух месяцев, предусмотренных в статье
284 Уголовно-процессуального кодекса в совокупности со статьей 180
Уголовного кодекса, касающейся побоев и других насильственных
преступлений.
138. 29 мая 1998 г. заявитель обжаловал данное решение в
Генеральную прокуратуру (отделение военных прокуратур),
ходатайствуя о возобновлении следствия по уголовному делу и
привлечении к уголовной ответственности лиц, виновных в жестоком
обращении по отношению к нему. Он подчеркнул, в частности, что
соучастие администрации тюрьмы ясно наблюдалось в медицинских
заключениях, составленных врачами 12 и 17 января 1995 г., в
которых констатировалось, что в ночь с 12 на 13 января заявитель
сам себе причинил травмы головы и грудной клетки. Он отметил, что
рассматриваемые документы были фальшивыми и были составлены для
того, чтобы замаскировать его возможную смерть под самоубийство.
Также он жаловался на то, что ему не предоставлялось
медицинское лечение с 11 января 1995 г., когда ему были причинены
повреждения, по 13 января 1995 г., когда он был отведен в
медпункт; и что помимо этого в данный период он был прикован к
кровати в камере, в которой находились заключенные, избившие его.
Кроме того, он утверждал, что не получил соответствующего лечения
даже в медпункте 13 января 1995 г., но он подчеркнул, что не мог
это доказать.
Он снова жаловался, что, несмотря на состояние его здоровья,
его перевозили в товарном вагоне в пенитенциарный госпиталь г.
Жилава, причем в психиатрическое, а не в хирургическое отделение,
как того требовали его повреждения. Он отметил, что в
пенитенциарном госпитале он также не получил соответствующего
медицинского лечения, не был переведен в хирургическое отделение и
через несколько дней госпитализации был снова отправлен в тюрьму
г. Орадя в том же вагоне, в котором его привезли в госпиталь.
Он снова ходатайствовал о проведении медицинской экспертизы его
состояния здоровья в Бухарестском институте судебной медицины и
просил, в частности, провести томографическое обследование.
139. Европейский суд не располагал информацией ни об окончании
рассмотрения данной жалобы, ни о возможных процессуальных
действиях, которые провела Генеральная прокуратура после 29 мая
1998 г. (см. выше з 9 - 12).
5. Свидания заявителя со своей супругой в тюрьме
140. По словам заявителя, с 13 по 17 января администрация
тюрьмы г. Орадя, ссылаясь на тот факт, что он страдал от нервной
депрессии, запретила его супруге навещать его, чтобы скрыть от нее
повреждения, которые причинили ему "Сиси" и "Раж" при
попустительстве надзирателей. Заявитель никогда не видел бандероль
с 200 немецкими марками и лекарствами для лечения желудка и
желчного литиаза, которую его жена принесла в тюрьму в тот период.
141. Из письма, направленного 31 мая 2001 г. Управлением по
делам пенитенциарных учреждений Уполномоченному Румынии при
Европейском суде в ответ на запрос дополнительных сведений,
следовало, что в соответствии с архивными записями тюрьмы г. Орадя
заявитель имел свидание со своей супругой 4 января 1995 г. и
получил от нее в тот же день бандероль с продуктами питания массой
5 кг, а также он получил от нее еще одну бандероль 21 января 1995
г.
С. Иск о компенсации вреда, причиненного
незаконным заключением
142. 18 ноября 1999 г. заявитель предъявил иск государству в
лице Главного управления государственных финансов в Суд уезда
Тимиш. Ссылаясь на статьи 504 и 505 Уголовно-процессуального
кодекса (далее - "УПК") в толковании, данном Конституционным судом
10 марта 1998 г., и на пункты 1 - 5 статьи 5 Конвенции, он
потребовал 5 миллиардов румынских лей в качестве компенсации
вреда, причиненного предварительным заключением в период с 5 июля
1994 г. по 6 апреля 1995 г., признанного неправомерным и
незаконным Решением суда от 6 апреля 1995 г. (см. выше з 29). Он
отметил, в частности, что в течение данного периода подвергся
избиениям, повлекшим за собой многочисленные переломы черепа и
ребер.
143. 7 июля 2000 г. суд отклонил его иск как преждевременный на
том основании, что его дело все еще рассматривалось национальными
судебными органами.
144. 23 ноября 2000 г. Апелляционный суд г. Тимишоара
удовлетворил апелляционную жалобу заявителя, отменил Судебное
решение от 7 июля 2000 г. и направил материалы дела в тот же суд
для вынесения нового решения. Апелляционный суд постановил, что
компенсация, которую требовал заявитель, основывалась на его
предварительном заключении, которое было признано судом
незаконным, а поэтому то обстоятельство, что уголовное дело
заявителя до сих пор рассматривалось судом, не имело отношения к
настоящему делу. Апелляционный суд пришел к выводу, что суд первой
инстанции ошибочно отклонил иск заявителя как преждевременный.
145. В неуточненный день Суд уезда Тимиш возобновил дело по
иску заявителя. Во время заседания, проведенного 30 марта 2001 г.,
государство просило суд отклонить иск заявителя за истечением
срока исковой давности. Государство подчеркнуло, что на основании
части 2 статьи 504 УПК иск о компенсации вреда мог быть подан в
течение одного года со дня вступления в силу решения суда об
оправдании или о прекращении дела. Государство считало, что в
настоящем деле данный срок начал течь 26 ноября 1996 г., когда
вступило в силу Решение Апелляционного суда г. Орадя от 6 апреля
1995 г., признавшее незаконным предварительное заключение
заявителя. Государство отметило, что заявитель подал иск 18 ноября
1999 г., почти через три года после вынесения в его пользу
решения.
Заявитель обратил внимание на неконституционность части 2
статьи 504 и части 2 статьи 505 УПК и ходатайствовал о передаче
данного вопроса в Конституционный суд.
146. Решением, вынесенным до рассмотрения дела по существу, от
27 апреля 2001 г., суд направил материалы дела в Конституционный
суд, чтобы он принял решение в отношении оговорки, на которую
ссылался заявитель.
147. 20 сентября 2001 г. Конституционный суд подтвердил часть
оговорки, касающуюся части 2 статьи 504 УПК, считая, что данное
положение не соответствовало Конституции в той мере, в какой оно
ограничивало случаи ответственности государства за судебные
ошибки, совершенные при рассмотрении уголовных дел.
Тем не менее, Конституционный суд отклонил оговорку о
неконституционности части 2 статьи 505 УПК:
"ни действующие конституционные нормы, ни международные
договоры, участницей которых является Румыния, не гарантируют
неприменимость срока давности к праву лиц, пострадавших от
незаконного заключения, на предъявление иска о возмещении
причиненного им вреда, и не устанавливают предельного срока на
осуществление данного права... Срок в один год, предусмотренный
пунктом 2 статьи 505 УПК, является разумным сроком давности для
осуществления права на предъявление иска, который обеспечивает
потерпевшему оптимальные условия для осуществления правосудия и
получения компенсации в полном объеме".
148. 18 января 2002 г. суд первой инстанции уезда Тимиш
отклонил иск заявителя за истечением срока исковой давности. Он
постановил, что срок исковой давности в один год, предусмотренный
частью 2 статьи 505 УПК, начал течь в настоящем деле с 26 ноября
1996 г., когда вступило в силу решение Апелляционного суда г.
Орадя, признавшее незаконным предварительное заключение заявителя.
Таким образом, по мнению суда, иск заявителя, поданный 19 ноября
1999 г., был запоздалым.
149. Хотя данное решение могло быть обжаловано, заявитель не
прибегнул к данной возможности, считая, что с учетом
противоречивых решений национальных судов он не имел никаких
шансов добиться компенсации. Таким образом, Постановление от 18
января 2002 г. вступило в силу и не могло больше быть обжаловано
обычными способами.
II. Применимое национальное законодательство
А. Применимые положения, касающиеся предварительного
заключения и продления срока предварительного заключения
150. Применимые статьи Уголовно-процессуального кодекса (УПК)
гласят:
Статья 136. Цели и виды мер пресечения
"В отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении
преступлений, за которые законом предусмотрено наказание в виде
лишения свободы, чтобы он не препятствовал производству по
уголовному делу и не скрылся от уголовного преследования..., может
быть принята одна из следующих мер пресечения: ... 1 "c"
предварительное заключение... Мера, предусмотренная в пункте 1 "c"
статьи 136, может быть избрана прокурором или судом".
Статья 137. Форма решения об избрании меры пресечения
"В решении об избрании меры пресечения должны быть указаны
обстоятельства, лежащие в основе обвинения, правовые основания
избрания данной меры, наказание, которое предусмотрено законом за
совершение вменяемого преступления, и конкретные основания,
определившие избрание меры пресечения".
Статья 143. Задержание
"Органы предварительного расследования могут задержать лицо,
если имеются доказательства или улики, свидетельствующие о
совершении данным лицом деяния, запрещенного уголовным законом...
Убедительные косвенные доказательства существуют тогда, когда в
соответствии со сведениями, имеющимися по конкретному делу, лицо,
в отношении которого ведется предварительное расследование, может
быть подозреваемым в совершении вменяемых деяний".
Статья 146. Заключение под стражу подозреваемого
"Если были выполнены требования статьи 143 и при наличии одного
из случаев, перечисленных в статье 148 Уголовного кодекса,
прокурор по собственной инициативе или по требованию органа
предварительного расследования может избрать в отношении
подозреваемого заключение под стражу на срок не более 5 дней; об
избрании данной меры прокурор выносит мотивированное определение,
содержащее правовые основания ареста".
Статья 148. Заключение под стражу обвиняемого
"Прокурор может избрать в отношении обвиняемого заключение под
стражу, если были выполнены требования статьи 143 и при наличии
одного из следующих случаев:
(...)
h) обвиняемый совершил преступление, за которое уголовным
законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок
свыше двух лет, а его пребывание на свободе может представлять
опасность для общества".
Статья 149. Срок содержания под стражей обвиняемого
"Содержание под стражей обвиняемого (при избрании данной меры
прокуратурой) не может превышать один месяц, за исключением
случаев продления срока содержания под стражей в предусмотренном
законом порядке".
Статья 152. Исполнение ордера на арест
"Если ордер на арест выдается в отношении отсутствующего
обвиняемого, Постановление о заключении под стражу передается...
полиции для исполнения.
Полиция осуществляет задержание лица, в отношении которого
вынесено Постановление о заключении под стражу..., и передает его
органу, вынесшему данное Постановление.
Если Постановление о заключении под стражу было вынесено
прокурором, то он обязан отметить в Постановлении дату, когда
обвиняемый был доставлен к нему, и немедленно проводит допрос
обвиняемого, после чего издает приказ о заключении его под стражу.
Если дело было передано на рассмотрение суда, то прокурор передает
задержанного суду.
Председатель суда допрашивает обвиняемого и, если последний
выдвинул возражения, требующие быстрого разрешения, немедленно
назначает дату слушания".
Статья 155. Продление срока содержания под стражей обвиняемого
"Срок содержания под стражей обвиняемого может быть продлен в
случае необходимости только при наличии соответствующих оснований.
Решение о продлении срока содержания под стражей может быть
принято судом, компетентным рассматривать вопрос об обоснованности
предъявленных обвинений...".
Статья 159. Порядок продления судом срока содержания под
стражей
"Решение о продлении срока содержания под стражей выносится
Председателем суда или назначенным им судьей при обязательном
участии прокурора.
Прокурор направляет в суд материалы уголовного дела не позднее
чем за два дня до судебного заседания; адвокат может подать
ходатайство о предоставлении ему материалов дела для изучения.
Обвиняемый доставляется в суд в сопровождении адвоката... Суд
может продлить срок содержания под стражей не более чем на 30
дней.
Прокурор или обвиняемый могут обжаловать вынесенное до
рассмотрения дела по существу Судебное решение о продлении срока
содержания под стражей. Данное Судебное решение может быть
обжаловано в течение трех дней с момента вынесения (для
присутствовавших на судебном заседании) и с даты уведомления о
вынесении решения (для отсутствовавших на судебном заседании).
Обжалование данного Судебного решения не приостанавливает его
исполнение... Суд может продлевать срок содержания под стражей
неоднократно, но не более чем на 30 дней".
Статья 300. Надзор за законностью ареста обвиняемого
"... В случае ареста обвиняемого суд должен по собственной
инициативе во время проведения первого заседания проверить
правильность избрания и исполнения заключения под стражу
(обвиняемого)".
В. Применимое законодательство и практика, касающиеся
получения компенсации за незаконное содержание под стражей
151. Соответствующие статьи УПК гласят:
Статья 504
"1. Каждый, кто признан виновным вступившим в силу приговором
суда, имеет право на компенсацию государством причиненного вреда в
случае, если при пересмотре дела в соответствии с окончательным
решением будет установлено, что он не совершал преступления либо
отсутствует событие преступления...
2. Право на возмещение причиненного вреда имеют также лица, в
отношении которых была избрана какая-либо предупредительная мера,
и которые по причинам, указанным в предыдущем пункте, были
оправданы или освобождены в связи с прекращением дела".
Статья 505
"(...)
2. Иск (о компенсации вреда) может быть подан в течение одного
года с момента вступления в силу оправдательного приговора либо с
момента вынесения определения о прекращении дела".
Статья 506
"Заинтересованное лицо может подать иск о возмещении вреда
государству в суд по месту жительства...".
152. 10 марта 1998 г. Конституционный суд вынес Решение о
проверке конституционности части 1 статьи 504 УПК, которое гласит:
"В соответствии со статьей 48 Конституции государство несет
ответственность за ущерб, причиненный ошибками судов при
рассмотрении уголовного дела. Из данного принципа следует, что
ответственность государства перед потерпевшими от судебных ошибок
по уголовным делам распространяется на всех потерпевших от данных
ошибок... Суд отметил, что законодательный орган не привел
положения статьи 504 УПК в соответствие с частью 3 статьи 48
Конституции... Следовательно, учитывая, что статья 504 УПК
устанавливает лишь два случая наступления ответственности
государства за судебные ошибки по уголовным делам, данное
ограничение противоречит Конституции, так как часть 3 статьи 48
Конституции не допускает установления подобных ограничений".
153. Статья 1000 Гражданского кодекса в соответствующей части
гласит:
"... Хозяева и работодатели (несут ответственность) за ущерб,
причиненный их слугами и работниками при исполнении своих
обязанностей".
С. Положения, связанные с плохим обращением
при содержании под стражей
154. Соответствующие статьи Уголовного кодекса гласят:
Глава I: Преступления против жизни, физической
неприкосновенности и здоровья
Статья 180. Побои и иные насильственные действия
"Нанесение побоев или совершение иных насильственных действий,
причинивших физическую боль, наказываются лишением свободы на срок
от одного до трех месяцев или штрафом...
Нанесение побоев или совершение иных насильственных действий,
причинивших повреждения, для лечения которых требуется не более 20
дней, наказываются лишением свободы на срок от трех месяцев до
двух лет или штрафом...
Уголовное дело по данной статье возбуждается путем подачи
частной жалобы потерпевшим...".
Статья 182. Причинение тяжкого вреда здоровью
"Причинение тяжкого вреда здоровью, для лечения которого
требуется более 60 дней, или повлекшего за собой потерю какого-
либо органа или чувства или утрату органом своих функций,
наступление бессрочной психической или физической инвалидности...
наказывается лишением свободы на срок от двух до пяти лет".
Статья 174. Умышленное убийство
"Убийство наказывается лишением свободы на срок от десяти до
двадцати лет и лишением прав. Покушение на убийство наказуемо".
Глава II: Преступления против правосудия
Статья 267 <*>. Жестокое обращение
"Жестокое обращение с задержанным или содержащимся под стражей
лицом... наказывается лишением свободы на срок от одного до пяти
лет".
--------------------------------
<*> Так в тексте. - Прим. переводчика.
Статья 267 <*>. Пытка
"Умышленное причинение кому-либо боли или сильных физических и
психических страданий с целью добиться от него... предоставления
определенной информации или дачи показаний, наказания его за
деяния, совершенные им или в совершении которых он подозревается,
запугивания его или оказания на него давления, или по иной другой
причине, основанной на дискриминационных соображениях, если они
причинены представителем государственной власти или иным лицом,
действующим в официальном качестве или же по подстрекательству или
с явно выраженного или молчаливого согласия такого лица,
наказывается лишением свободы на срок от двух до семи лет...
Покушение на совершение данного преступления наказуемо...".
--------------------------------
<*> Так в тексте. - Прим. переводчика.
155. Соответствующие статьи УПК гласят:
Статья 279. Производство по частной жалобе
"Уголовное дело возбуждается после подачи частной жалобы
потерпевшим от преступлений, для которых необходимость подачи
такой жалобы предусмотрена законом. Частная жалоба должна быть
направлена: a) в суд в случае совершения преступлений, запрещенных
статьей 180... Уголовного кодекса, если личность преступника
установлена...".
Статья 284. Срок подачи частной жалобы
"В случае совершения преступления, для которого необходимость
подачи частной жалобы предусмотрена законом, жалоба подается в
течение двух месяцев с момента, когда заинтересованное лицо
установило личность преступника".
156. Соответствующие положения, устанавливающие право
заинтересованных лиц требовать проведения судебно-медицинской
экспертизы его состояния здоровья, гласят:
1. Приказ N 446 от 25 мая 1966 г. об организации судебно-
медицинских учреждений и служб
Статья 2
"К судебно-медицинским учреждениям относятся Научно-
исследовательский институт судебной медицины "Профессор доктор
Мина Миновичи" (Prof. Dr. Mina Minovici), подчиняющийся
Министерству здравоохранения, и филиалы данного института. В
рамках данного института и его филиалов действуют главная судебно-
медицинская комиссия, а также контрольные комиссии и комиссии по
уведомлению о принятых судебно-медицинских экспертных
заключениях".
Статья 6
"Научно-исследовательский институт судебной медицины "Профессор
доктор Мина Миновичи" и его филиалы проводят... по требованию
компетентных государственных органов судебно-медицинские
экспертизы в случае убийств, побоев и ранений..., недостаточности
оказанной медицинской помощи, а также осуществляют другие виды
судебно-медицинской деятельности, предусмотренные правилами
применения настоящего приказа".
2. Правила применения Приказа N 446 от 25 мая 1996 г.
Статья 12
"Судебно-медицинские службы имеют следующие функции: ... "c"
проведение судебно-медицинского обследования по требованию
заинтересованных лиц..."
ПРАВО
I. Предполагаемое нарушение статьи 3 Конвенции
157. Заявитель жаловался на нарушение статьи 3 Конвенции,
которая гласит:
"Никто не должен подвергаться ни пыткам, ни бесчеловечному или
унижающему достоинство обращению или наказанию".
158. Европейский суд отметил, что данная жалоба заявителя
касалась, с одной стороны, обращения с ним во время
предварительного заключения в тюрьме г. Орадя и в госпитале г.
Жилава, и, с другой стороны, характера расследования, проведенного
правоохранительными органами по жалобам на вышеуказанное
обращение.
1. Предполагаемое жестокое обращение с заявителем
в тюрьме г. Орадя и в госпитале г. Жилава
A. Доводы сторон
a) Заявитель
159. Заявитель подчеркнул, что упоминание властями Румынии об
эпизоде помещения его в 1992 году в психиатрическую больницу г.
Тимишоара является всего лишь попыткой дискредитировать его перед
Европейским судом, но в любом случае это не доказывало, что он был
психически болен во время избиения сокамерниками.
160. Повторив свою жалобу, поданную в военную прокуратуру г.
Орадя (см. выше з 116), заявитель утверждал, что "Сиси" и "Раж"
пытали его, и подчеркнул, что о соучастии администрации тюрьмы г.
Орадя явно свидетельствуют медицинские заключения, составленные 12
и 17 января 1995 г. (см. выше з 102 и 108), в соответствии с
которыми заявитель сам причинил себе травмы головы и грудной
клетки в ночь с 12 на 13 января 1995 г. По мнению заявителя,
данные документы были поддельными и имели целью замаскировать его
возможную смерть под самоубийство. Заявитель предложил
Европейскому суду изучить причины, по которым власти Румынии не
сделали никаких комментариев по поводу вышеуказанных медицинских
заключений, которые явно свидетельствовали о соучастии тюремных
врачей.
161. Обращаясь к условиям его содержания в медпункте тюрьмы и в
пенитенциарном госпитале г. Жилава, заявитель утверждал, что тот
факт, что он делил кровать с заключенным - носителем ВИЧ-инфекции,
и что ему в течение нескольких месяцев пребывания в медпункте
запрещали ходить на прогулки в тюремном дворе, также являлся
обращением, нарушающим статью 3 Конвенции.
162. Заявитель подчеркнул также, что в результате избиения в
тюрьме и отсутствия соответствующего лечения полученных
повреждений у него проявились расстройства зрения и слуха и
головные боли, а также что с момента освобождения он уже несколько
раз подвергся хирургическому вмешательству.
b) Власти Румынии
163. Прежде всего, власти Румынии подчеркнули, что в настоящем
деле Европейскому суду необходимо проанализировать жалобы
заявителя в очень деликатном контексте, связанном с состоянием
психического здоровья заявителя. Власти Румынии отметили в связи с
этим, что с 3 по 13 августа 1992 г. заявитель был помещен в
психиатрическую клинику г. Тимишоара с диагнозом "атипичный
эпизодический психоз", а также что в карточке медицинского
обследования врачи указали, что заявитель страдал "манией
преследования" (см. выше з 101). Поэтому власти Румынии считали,
что Европейский суд мог принимать во внимание только утверждения
заявителя, которые были доказаны или не противоречили другим
доказательствам.
i) Характер повреждений, причиненных заявителю, и вменение их в
вину тюремным служащим
164. Власти Румынии оспаривали тот факт, что заявитель
подвергся со стороны государственных органов обращению,
противоречившему статье 3 Конвенции. К тому же власти Румынии
добавили, что обращение с заявителем никоим образом не могло быть
истолковано как пытка.
165. Что касается повреждений, причиненных заявителю в
результате избиения сокамерниками, власти Румынии подчеркивали,
что вопреки утверждениям заявителя и в соответствии с медицинскими
заключениями, приложенными к материалам дела, у заявителя были
обнаружены лишь перелом седьмого ребра, перелом пирамиды носа и
пальпебральные кровоподтеки. Власти Румынии считали, что, если
заявителю действительно были причинены травмы, не указанные в
представленных медицинских заключениях, то он мог доказать это,
прибегнув к медицинской экспертизе состояния здоровья в
соответствии с Приказом N 446/1966 и актом его применения,
одобренным Решением Совета министров N 1085/1966, на основании
которых заинтересованные лица имеют право требовать проведения
такой экспертизы (см. выше з 156).
166. Вместе с тем власти Румынии подчеркнули, что из материалов
дела явно следовало, что надзиратели не участвовали ни в
провокации конфликта, ни в избиении заявителя. Ссылаясь на
Постановление Европейского суда по делу "Ассенов против Болгарии"
(Assenov v. Bulgaria) от 28 октября 1998 г. (Reports 1998-VIII, p.
3290, з 100), власти Румынии отметили, что заявитель не доказал ни
тот факт, что надзиратели плохо с ним обращались, ни что они каким-
либо образом поощряли применение к заявителю насилия со стороны
сокамерников.
167. Что касается утверждения заявителя о том, что заместитель
начальника тюрьмы П.В. оставил его неподвижно лежать на цементном
полу в течение 48 часов, по мнению властей Румынии, заявитель не
мог быть прикованным к кровати так долго, потому что он был избит
в ночь с 12 на 13 января 1995 г., а утром 13 января 1995 г. он был
осмотрен врачом. Власти Румынии подчеркнули, что в
действительности в соответствии с материалами дела речь шла лишь о
пяти часах, начиная примерно с 1 часа ночи 13 января 1995 г.,
когда заявитель был прикован к кровати, до 5:30, когда он был
отведен в медпункт.
168. По мнению властей Румынии, если бы заявитель был прикован
к кровати наручниками в течение 48 часов, это отразилось бы в виде
специфических повреждений. Однако власти Румынии отметили, что в
соответствии с результатами медицинского обследования 13 января
1995 г. у заявителя не было обнаружено никаких повреждений,
характеризующих длительное пребывание в наручниках.
169. Тот факт, что заместитель начальника тюрьмы приехал в
тюрьму в ту же ночь именно по причине инцидента, имевшего место в
камере заявителя, по мнению властей Румынии, доказывает намерение
тюремных служащих восстановить порядок в тюрьме.
170. Кроме того, власти Румынии подчеркнули, что администрация
тюрьмы приняла все необходимые меры для того, что предотвратить
конфликт: для предупреждения возникновения инцидентов между
заявителем и другими заключенными заявитель неоднократно
переводился из камеры в камеру.
ii) Медицинская помощь, предоставленная заявителю
171. Прежде всего, власти Румынии утверждали, что заявитель
получал во время содержания под стражей всю необходимую
медицинскую помощь. Они отметили, что после инцидента,
произошедшего в ночь с 12 на 13 января 1995 г., заявитель утром 13
января был отвезен в уездную больницу г. Орадя для прохождения
специального медицинского обследования, а также что 20 и 23 января
1995 г. его снова возили в эту больницу как раз для того, чтобы он
мог получить необходимую медицинскую помощь, которая не могла быть
ему оказана в тюремном медпункте.
172. Власти Румынии добавили, что заявитель был отправлен в
пенитенциарный госпиталь г. Жилава с той же целью, а именно, чтобы
заявитель мог получить необходимую медицинскую помощь, которая не
могла быть ему предоставлена местными учреждениями, в частности,
по той причине, что надзирателям не разрешалось входить в
психиатрические отделения с оружием. Кроме того, заявитель был
отправлен в госпиталь более чем через десять дней после инцидента,
что не подвергало его жизнь опасности.
173. Власти Румынии подчеркнули также, что после лечения в
пенитенциарном госпитале состояние здоровья заявителя улучшилось,
а по возвращении в Орадя он снова был помещен в тюремный медпункт.
174. Власти Румынии отметили, что в любом случае заявитель мог
доказать, прибегнув к судебно-медицинской экспертизе, упомянутой
выше в з 164, что проблемы со здоровьем, которые он имеет, были
вызваны якобы недостаточным лечением, полученным во время
содержания под стражей.
iii) Условия содержания заявителя в медпункте и в госпитале г.
Жилава
175. Власти Румынии подчеркнули, что во время госпитализации
заявителя в тюремном медпункте он ежедневно ходил на прогулки,
проходившие в условиях, упомянутых выше в з 99.
176. Кроме того, власти Румынии отметили, что во время
пребывания заявителя в госпитале г. Жилава госпиталь не был
переполнен, поэтому заявителю не надо было делить свою кровать с
другим заключенным. Также они подчеркнули, что в книге учета лиц,
содержавшихся в госпитале в то же время, что и заявитель, не было
отметок о госпитализации лиц, зараженных ВИЧ-инфекцией.
B. Мнение Европейского суда
177. Европейский суд отметил, что данная часть жалобы заявителя
на нарушение статьи 3 Конвенции ставит в настоящем деле два
отдельных, хотя и тесно связанных вопроса: прежде всего, вопрос о
реальности и тяжести предполагаемого жестокого обращения; а также,
если это будет необходимо, вопрос об ответственности
государственных органов за совершенное деяние.
1. Предполагаемое жестокое обращение
и тяжесть обжалуемого деяния
178. Европейский суд отметил, что стороны оспаривали
обстоятельства дела. По словам заявителя, два его сокамерника
жестоко избили его по приказу надзирателей в ночь с 10 на 11
января 1995 г. После этого один надзиратель приковал его к кровати
наручниками, и он пробыл в таком положении в течение 48 часов.
Заявитель утверждал, что ему были сломаны черепная коробка,
грудная клетка и позвоночник.
179. По утверждению властей Румынии, инцидент с "Сиси" и
"Ражем" произошел в ночь с 12 на 13 января 1995 г. После этого
заявитель по приказу заместителя начальника тюрьмы был прикован к
кровати на пять часов до утра, а около 5 часов он был отведен в
медпункт, где ему была оказана необходимая медицинская помощь.
Врачи обнаружили на теле заявителя только пальпебральные
кровоподтеки, перелом седьмого ребра и перелом пирамиды носа.
180. Прежде всего, Европейский суд напомнил, что для того,
чтобы попасть в сферу применения статьи 3 Конвенции, жестокое
обращение должно иметь определенную степень тяжести. Оценка
минимальной степени тяжести по своему характеру относительна и
зависит от совокупности обстоятельств дела, таких как:
продолжительность плохого обращения, его последствия для
физического и психического здоровья, а в некоторых случаях пол,
возраст и состояние здоровья потерпевшего. При лишении человека
свободы применение к нему физической силы, если необходимость ее
применения не вызвана поведением данного лица, нарушает его
человеческое достоинство и, как правило, является нарушением его
права, гарантированного статьей 3 Конвенции (см. Постановление
Европейского суда по делу "Текин против Турции" (Tekin v. Turkey)
от 9 июня 1998 г., Reports 1998-IV, pp. 1517 - 1518, з 52 и 53, и
Постановление Большой палаты Европейского суда по делу "Лабита
против Италии" (Labita v. Italy), жалоба N 26772/95, з 120, ECHR
2000-IV).
181. Утверждения о жестоком обращении в Европейском суде должны
быть подкреплены соответствующими доказательствами (см., mutatis
mutandis, Постановление Европейского суда по делу "Клаас против
Германии" (Klaas v. Germany) от 22 сентября 1993 г., Series A, N
269, p. 17, з 30). Для установления предполагаемых фактов
Европейский суд пользуется критерием доказывания "вне разумных
оснований для сомнения"; тем не менее, такое доказывание может
основываться на совокупности улик или достаточно тяжких, точных и
согласованных предположений, которые не были опровергнуты (см.
Постановление Европейского суда по делу "Ирландия против
Соединенного Королевства" (Ireland v. United Kingdom) от 18 января
1978 г., Series A, N 25, p. 65, з 161 in fine; Постановление
Европейского суда по делу "Айдын против Турции" (Aydin v. Turkey)
от 25 сентября 1997 г., Reports 1997-VI, p. 1889, з 73; и
Постановление Большой палаты по делу "Сельмуни против Франции"
(Selmouni v. France), жалоба N 25803/94, з 88, ECHR 1999-V).
182. Что касается оспоренных властями Румынии утверждений
заявителя о том, что он был вынужден делить кровать с заключенным,
носителем ВИЧ-инфекции, и что ему в течение нескольких месяцев
пребывания в медпункте запрещали ходить на прогулки в тюремном
дворе, Европейский суд счел, что вследствие отсутствия каких-либо
доказательств, подтверждающих данные утверждения, не является
доказанным тот факт, что заявитель подвергался такому обращению.
183. Европейский суд отметил, что также не было представлено
никаких доказательств утверждений заявителя о том, что в
результате инцидента с сокамерниками ему были причинены переломы
черепной коробки, грудной клетки и позвоночника, или что он
потерял после избиения ноготь на руке и на ноге, или что плохое
обращение, которому он подвергся, оказало вредные последствия на
его состояние здоровья.
184. Соответственно, Европейский суд признал, что в рамках
настоящей жалобы факты, описанные заявителем выше в з 74, 81, 83 и
86, не могут быть установлены.
185. Но Европейский суд отметил, что стороны не оспаривали тот
факт, что заявитель был избит во время содержания под стражей,
когда он находился всецело под контролем надзирателей и
администрации тюрьмы. Составленные врачами медицинские заключения
действительно подтверждают множественность и тяжесть причиненных
заявителю в результате инцидента с сокамерниками повреждений, а
именно: пальпебральных кровоподтеков, переломов седьмого ребра и
пирамиды носа.
Таким образом, по мнению Европейского суда, речь идет об ясно
установленных обстоятельствах, которые сами по себе являются
достаточно серьезными, чтобы придать обжалуемым деяниям характер
бесчеловечного и унижающего достоинство обращения, запрещенного
статьей 3 Конвенции.
186. Кроме того, Европейский суд отметил, что стороны не
оспаривали тот факт, что заявитель по приказу заместителя
начальника тюрьмы был прикован наручниками к кровати после
инцидента с "Сиси" и "Ражем" в той же камере, где находились
избившие его лица. Европейский суд заметил также, что, хотя
заявителю была назначена перевязка грудной клетки для лечения
перелома ребра (см. выше з 105), из представленных доказательств
не следует, что такая перевязка была действительно ему сделана
(см. выше з 106 и 111). К тому же Европейский суд отметил, что по
прошествии всего десяти дней после инцидента, в результате
которого заявителю были сломаны ребро и пирамида носа, его
перевозили из места содержания под стражей в пенитенциарном вагоне
в течение нескольких дней на расстояние нескольких сотен
километров, и это все в условиях, которые власти Румынии не
оспаривали, и несмотря на тот факт, что врачи предписали заявителю
отдых (см. выше з 105). Наконец, Европейский суд обратил внимание
на то, что из представленных доказательств следовало, что
заявитель не был осмотрен хирургом, и во время госпитализации в
Жилаве ему не было оказано необходимое хирургическое лечение (см.
выше з 111 и 112).
187. В свете вышесказанного и с учетом совокупности
представленных доказательств Европейский суд признал, что
обращение с заявителем во время содержания под стражей, описанное
выше в з 185 и 186, противоречило статье 3 Конвенции. Оставалось
выяснить, несли ли государственные органы Румынии ответственность
за данное нарушение.
2. Ответственность государственных органов:
надзор за заключенным
188. Европейский суд отметил, что власти Румынии оспаривают
всякую ответственность в форме халатности или небрежности.
Ссылаясь на показания нескольких свидетелей, они утверждали, что
государственные органы не провоцировали конфликт между
заключенными и приняли все необходимые меры для того, чтобы
предотвратить его.
189. В этом отношении Европейский суд напомнил, прежде всего,
что статья 3 Конвенции закрепляет одну из фундаментальных
ценностей демократического общества и на этом основании запрещает
в абсолютной форме пытки и бесчеловечное и унижающее достоинство
обращение или наказание (см. Постановление Европейского суда по
делу "Айдын против Турции" (Aydin v. Turkey) от 25 сентября 1997
г., Reports 1997-VI, з 81). Данная норма обязывает
Договаривающиеся государства не только воздерживаться от
провокации такого обращения, но и принимать превентивные
практические меры, необходимые для защиты физической
неприкосновенности и здоровья лиц, лишенных свободы (см.
Постановление Европейского суда по делу "Муизель против Франции"
(Mouisel v. France), жалоба N 67263/01, з 40, ECHR 2002;
Постановление Европейского суда по делу "Кинан против Соединенного
Королевства" (Keenan v. United Kingdom), жалоба N 27229/95, з 110,
ECHR 2001-III). Тем не менее, необходимо толковать данную норму
таким образом, чтобы не налагать на государственные органы
непосильное или чрезмерное бремя (см. mutatis mutandis,
Постановление Европейского суда по делу "Танрибилир против Турции"
(Tanribilir v. Turkey), жалоба N 21422/93, з 71).
190. С учетом характера гарантированного статьей 3 Конвенции
права заявителю достаточно показать Европейскому суду, что
государственные органы не приняли всех мер, которых от них можно
было разумно ожидать, чтобы помешать реализации определенной и
непосредственной опасности для физической неприкосновенности, о
которой они знали или должны были знать. Речь идет о вопросе,
ответ на который зависит от совокупности всех обстоятельств дела
(см., mutatis mutandis, упоминавшееся выше Постановление
Европейского суда по делу "Кинан против Соединенного Королевства",
з 110 - 115). Следовательно, Европейский суд должен определить,
должны ли были в данных обстоятельствах государственные органы
знать о том, что заявитель мог подвергнуться жестокому обращению
со стороны других заключенных, и, в случае положительного ответа,
приняли ли они в рамках своих полномочий меры, которые с разумной
точки зрения помогли бы избежать данного риска.
191. По настоящему делу Европейский суд заметил, что в
медицинской карте заявителя, заведенной на него во время лечения в
больнице г. Орадя, тюремный врач констатировал, что заявитель
страдал "параноидной психопатией" (см. выше з 22). К тому же из
материалов дела следует, что заявитель несколько раз вступал в
конфликт со своими сокамерниками, что являлось причиной
неоднократных переводов заявителя из камеры в камеру (см. выше з
88, 125 и 137). Кроме того, Европейский суд отметил, что накануне
инцидента с "Сиси" и "Ражем" заявитель был осмотрен в
нейропсихиатрической больнице г. Орадя психоневропатологом,
который констатировал, что заявитель страдал от нервной депрессии
с расстройством поведения и рекомендовал помещение заявителя под
наблюдение врачей (см. выше з 102).
192. Из этого Европейский суд сделал вывод, что национальные
власти могли разумно предвидеть, с одной стороны, что
психологическое состояние заявителя делало его более уязвимым, чем
других заключенных, и, с другой стороны, что содержание заявителя
под стражей могло в определенной степени обострить его отчаяние,
свойственное любой мере, связанной с лишением свободы, а также
раздражительность, которую он до этого испытывал в присутствии
других заключенных. Соответственно, Европейский суд счел, что
наблюдение за заявителем должно было быть усилено.
193. Таким образом, Европейский суд в первую очередь согласился
с представленным в военную прокуратуру г. Орадя доводом заявителя
о том, что помещение заявителя в камеру N 42, в которой
содержались рецидивисты и осужденные заключенные, несмотря на тот
факт, что он отбывал предварительное заключение, противоречило
национальному уголовно-исполнительному законодательству. В связи с
этим Европейский суд отметил, что заявитель был избит сразу же
после помещения в камеру N 42, которая в соответствии с
материалами дела, судя по всему, была известна как "камера опасных
заключенных" (см. выше первый абзац з 135 и з 136).
194. Во-вторых, Европейский суд отметил, что в соответствии с
материалами дела надзиратель С.А. не вмешался в срочном порядке в
процесс избиения и не вывел заявителя из камеры во время инцидента
с "Сиси" и "Ражем", чтобы прекратить избиение заявителя
сокамерниками. В этой связи Европейский суд отметил заявление
надзирателя, сделанное в прокуратуре, в соответствии с данным
заявлением надзиратель не имел права вмешиваться таким образом
(см. выше з 126). Европейский суд заметил также, что совершенно
удивительными представляются показания некоторых свидетелей в
прокуратуре, свидетельствующие об отказе надзирателя
незамедлительно вмешаться и защитить заявителя (см. выше з 127 и
135). Наконец, Европейский суд обратил внимание на тот факт, что
даже после инцидента заявителя с двумя сокамерниками надзиратели
оставили его неподвижно лежать в той же камере, в которой
находились его обидчики.
195. При данных обстоятельствах Европейский суд признал, что
государственные органы не выполнили своего позитивного
обязательства по защите физической неприкосновенности заявителя в
рамках своей обязанности наблюдать за лицами, отбывающими лишение
свободы, и предотвратить покушения на их физическую целостность.
196. Следовательно, имело место нарушение статьи 3 Конвенции в
данной части.
2. Характер расследования, проведенного
национальными органами
А. Доводы сторон
197. Заявитель подчеркнул, что по окончании следствия по жалобе
на жестокое обращение прокуратура не привлекла ни к какой
ответственности тюремных надзирателей, которые пытались
"ликвидировать" его с помощью "Сиси" и "Ража".
198. Власти Румынии отметили, что впервые заявитель подал
жалобу на жестокое обращение со стороны сокамерников и тюремных
служащих 24 июля 1995 г. Власти Румынии обратили внимание на то,
что по окончании расследования по данной жалобе военная
прокуратура г. Орадя провела полное расследование инцидента, в
результате которого была установлена личность лиц, совершивших
обжалованные заявителем деяния, но они не могли быть привлечены к
ответственности, так как заявитель не обратился в компетентный суд
в течение двух месяцев, предусмотренных статьей 180 Уголовного
кодекса и статьей 284 УПК.
В частности, власти Румынии отметили, что прокурор, проводивший
расследование по жалобе заявителя, допросил всех лиц, которые
имели отношение к инциденту или могли предоставить информацию об
обстоятельствах избиения заявителя. Они подчеркнули также, что
прокурор по требованию заявителя назначил медицинскую экспертизу
его состояния здоровья и приложил к материалам дела копии архивных
записей медпункта тюрьмы, относившихся к заявителю.
В. Мнение Европейского суда
199. Европейский суд напомнил, что, если кто-либо жалуется на
обращение со стороны полиции или иных аналогичных государственных
органов, которое противоречит статье 3 Конвенции, то данная норма
в совокупности с предусмотренной в статье 1 Конвенции общей
обязанностью государства "обеспечивать каждому, находящемуся под
их юрисдикцией, права и свободы, определенные в... Конвенции"
требует проведения в соответствующих случаях эффективного
официального расследования. Данное расследование, как и
расследование, проводящееся в соответствии со статьей 2 Конвенции,
должно вести к установлению личности и наказанию виновных. В
противном случае, несмотря на фундаментальное значение статьи 3
Конвенции, общий правовой запрет бесчеловечного и унижающего
достоинство обращения на практике был бы неэффективным, а
представители государства в некоторых случаях могли бы, пользуясь
квази-безнаказанностью, попирать права лиц, за которыми они
надзирают (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского суда
по делу "Лабита против Италии", з 131; и упоминавшееся выше
Постановление Европейского суда по делу "Ассенов и другие против
Болгарии", з 102).
По данному поводу Европейский суд напомнил также свое
Постановление по делу "Ильхан против Турции" (Ilhan v. Turkey)
(см. Постановление Большой палаты Европейского суда от 27 июня
2000 г., жалоба N 22277/93, з 92, ECHR 2000-VII)): "...
требование, вытекающее из статьи 13 Конвенции, в соответствии с
которой любое лицо, жалующееся на нарушение статьи 3 Конвенции,
должно обладать эффективным средством правовой защиты, обычно
предусматривает предоставление заявителю компенсации и необходимых
процессуальных гарантий против злоупотреблений со стороны
представителей государства. ... Решение вопроса о том, необходимо
или возможно ли в определенном деле признать факт процессуального
нарушения статьи 3 Конвенции, зависит от конкретных обстоятельств
дела".
200. Европейский суд отметил, что в настоящем деле
расследование было проведено после подачи заявителем 24 июля 1995
г. официальной жалобы. Поэтому Европейский суд должен оценить лишь
усердность прокуратуры при проведении расследования и
"эффективность" данного расследования.
201. В связи с этим Европейский суд отметил, что расследование
по жалобе заявителя началось 17 августа 1995 г., когда жалоба
заявителя на действия своих сокамерников и тюремных надзирателей
была зарегистрирована в военной прокуратуре г. Орадя.
a) Действия по расследованию в отношении сокамерников заявителя
202. Европейский суд отметил, что 20 октября 1997 г.
прокуратура отклонила жалобу заявителя против его сокамерников на
том основании, что она не была подана в течение двух месяцев,
предусмотренных статьей 180 УК и статьей 284 УПК. В связи с этим
Европейский суд заметил, что в настоящем деле имеет большое
значение квалификация деяния, обжалованного заявителем, так как от
нее зависело решение вопроса о том, была ли жалоба подана в
предусмотренный законом срок или нет.
203. Европейский суд отметил, что в своей жалобе от 24 июля
1995 г. заявитель квалифицировал обращение с ним со стороны
сокамерников как "покушение на убийство" или "причинение тяжкого
вреда здоровью". Данные преступления запрещены статьями 174 и 182
УК, в соответствии с которыми потерпевший не обязан подавать
жалобу в течение двух месяцев, чтобы было возбуждено уголовное
дело.
Однако прокуратура сочла, что обжалованное заявителем деяние
могло быть квалифицировано как "побои и иные насильственные
действия", совершение которых запрещено пунктом 2 статьи 180 УК,
которая в совокупности со статьей 284 УПК устанавливает, что
уголовное дело по данной статье возбуждается после подачи
потерпевшим частной жалобы в течение двух месяцев.
204. Далее Европейский суд отметил, что "побои и иные
насильственные действия" отличаются по составу от "причинения
тяжкого вреда здоровью", в частности, числом дней, необходимых
потерпевшему для лечения причиненного вреда, а также тем, потерял
ли потерпевший в результате данного преступления какой-либо орган
или чувство или повлекло ли оно за собой бессрочную физическую или
психическую инвалидность потерпевшего (см. выше з 154). Поэтому
Европейский суд счел, что решающая роль в настоящем деле
принадлежала установлению прокуратурой последствий, которые
инцидент с сокамерниками имел для здоровья заявителя.
205. Таким образом, Европейский суд отметил, что прокуратура
назначила проведение медицинской экспертизы лишь через год после
подачи заявителем жалобы (см. выше з 130). Кроме того, экспертное
заключение было дано лишь 27 августа 1997 г., то есть через два
года и семь месяцев после обжалованных событий.
206. Что касается Решения о прекращении расследования,
принятого 20 октября 1997 г., Европейский суд сожалеет, в
частности, о том, что так быстро сделал вывод о том, что
причиненный заявителю вред привел к временной нетрудоспособности
на срок 18 дней, основываясь на экспертном заключении, в котором
говорилось, что заявитель не прошел предписанные обследования.
Таким образом, Европейский суд счел особенно удивительным тот
факт, что хотя заявитель сообщил прокуратуре 11 июля 1997 г. о
прохождении трех предписанных обследований и передаче результатов
обследований судебно-медицинской лаборатории (см. выше з 132),
прокуратура не заинтересовалась данным противоречием, тем более
что речь шла о существенном вопросе, от решения которого зависела
квалификация обжалованного заявителем деяния и, соответственно,
возможность заявителя привлечь к ответственности лиц, виновных в
плохом обращении с ним.
207. Наконец, Европейский суд отметил, что из материалов дела
не следовало, что прокуратура удовлетворила требование заявителя о
назначении томографического обследования (см. выше з 138), которое
помогло бы точно и беспристрастно установить, была ли заявителю
причинена инвалидность по смыслу статьи 182 УПК. В связи с этим
Европейский суд заметил, что такое медицинское обследование было
даже рекомендовано заявителю врачами, лечившими его после
освобождения (см. выше з 114), чтобы определить его состояние
здоровья.
b) Проведение расследования в отношении надзирателей
208. Что касается надзирателей П.С. и С.А. и заместителя
начальника тюрьмы, Европейский суд отметил, что прокуратура
отклонила жалобу заявителя против них ввиду ее необоснованности.
209. В связи с этим Европейский суд напомнил, что возложенное
на национальные власти Конвенцией обязательство предоставить
эффективное средство правовой защиты для рассмотрения спорных
жалоб на нарушение статьи 3 Конвенции не означает обязательное
санкционирование в любом случае государственных служащих,
участвующих в совершении обжалованного деяния. Конвенция требует
лишь "провести расследование, в результате которого виновные лица
понесут наказание" (см. Постановление Европейского суда по делу
"Эгмез против Кипра" (Egmez v. Cyprus), жалоба N 30873/96, з 70,
ECHR 2000-XII).
210. Несомненно, как указали власти Румынии, национальные
власти не топтались на месте после предъявления заявителем жалобы
на плохое обращение. Тем не менее, по мнению Европейского суда,
этого было недостаточно для того, чтобы снять всякую
ответственность в связи с нарушением процессуальной части статьи 3
Конвенции. Европейский суд напомнил по этому поводу, что
национальные власти не должны недооценивать значение сообщения,
которое они направляют всем заинтересованным лицам и всей
общественности, когда решают возбудить или не возбудить уголовное
дело против государственных служащих, подозреваемых в нарушении
статьи 3 Конвенции. В частности, Европейский суд счел, что
национальные власти ни в коем случае не должны допускать появления
мнения о том, что они оставляют такие нарушения безнаказанными
(см. упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по делу
"Эгмез против Кипра", з 71).
211. По настоящему делу Европейский суд отметил, что в
Постановлении о прекращении расследования прокуратура просто
ограничилась утверждением о том, что жалоба заявителя против
надзирателей П.С. и С.А. и заместителя начальника тюрьмы П.В. была
необоснованной.
212. Таким образом, в отсутствие убедительных доказательств,
позволяющих обосновать многочисленные противоречия в показаниях
заключенных, надзирателей и заявителя и записями тюремного архива,
такой вывод не мог быть принят. В частности, Европейский суд счел
поразительным тот факт, что прокуратура не попыталась в своем
Постановлении о прекращении расследования разъяснить причину, по
которой после инцидента с "Сиси" и "Ражем" в тюремных архивах и
медицинской карте заявителя, заведенной на заявителя в тюремном
медпункте, которые были представлены по требованию прокуратуры и
приобщены к делу, говорилось о том, что заявитель сам себе
причинил повреждения и избивал самого себя (см. выше з 106, 110 и
128).
213. Европейский суд сожалеет также о том, что, несмотря на
совпадение показаний нескольких свидетелей о том, что надзиратель
С.А. отказался сразу вмешаться в драку и защитить заявителя и что
заявитель был прикован к кровати наручниками по приказу
заместителя начальника тюрьмы в той же камере, в которой
содержались его обидчики, прокуратура не указала и не обосновала
данные факты в своем Постановлении о прекращении расследования.
214. Наконец, из материалов дела следовало, что заявитель
обжаловал Постановление военной прокуратуры г. Орадя о прекращении
расследования в Генеральную прокуратуру. По данному вопросу
Европейский суд располагает только этой информацией и сожалеет,
что власти Румынии не смогли предоставить объяснения шагов,
предпринятых компетентными органами для рассмотрения данной
апелляции заявителя.
215. В свете вышесказанного Европейский суд счел, что
национальные органы не провели углубленное и эффективное
расследование по спорной жалобе заявителя на жестокое обращение во
время содержания под стражей, и, соответственно, признал, что
имело место нарушение статьи 3 Конвенции в данной части.
II. Предполагаемое нарушение пункта 1 статьи 5 Конвенции
216. Далее заявитель жаловался на незаконный арест и незаконное
заключение под стражу при отсутствии достаточных оснований
полагать, что необходимо помешать ему скрыться после совершения
преступления. Он ссылался на пункт 1 статьи 5 Конвенции, который
гласит:
"Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность.
Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и
в порядке, установленном законом:
(...)
c) законное задержание или заключение под стражу лица,
произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным
органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения
или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что
необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать
ему скрыться после его совершения".
217. Европейский суд отметил, что жалоба заявителя имела два
отдельных аспекта: первый относился к заключению заявителя под
стражу при отсутствии достаточных оснований полагать, что
необходимо помешать ему скрыться после совершения преступления;
второй касался утверждения заявителя о том, что незаконно
содержался под стражей сверх срока, установленного в Постановлении
о заключении под стражу.
1. Арест заявителя при отсутствии достаточных оснований
полагать, что необходимо помешать ему скрыться
после совершения преступления
218. Заявитель считал, что его арестовали без достаточных
оснований.
219. Власти Румынии допустили, что заключение заявителя под
стражу не соответствовало требованиям национального
законодательства. Ссылаясь на Решение Апелляционного суда г. Орадя
от 6 апреля 1995 г., власти Румынии подчеркнули, что, по их
мнению, не было причин для вынесения прокурором ордера на арест
заявителя, так как на самом деле последний не скрывался от
уголовного преследования. Кроме того, власти Румынии
констатировали, что прокурор вопреки требованиям статьи 146 УПК не
указал в своем Постановлении обстоятельства, в связи с которыми он
считал, что нахождение заявителя на свободе представляло опасность
для общества.
220. Европейский суд напомнил, что выражения "законное" и "в
порядке, установленном законном" в пункте 1 статьи 5 Конвенции
относятся, как правило, к национальному законодательству и
закрепляют обязанность соблюдать материальные и процессуальные
нормы национального права (см. упоминавшееся выше Постановление
Европейского суда по делу "Ассенов и другие против Болгарии", з
139). Хотя применение и толкование национального права, прежде
всего, возложено на национальные органы и, в частности, на суды,
если в соответствии с пунктом 1 статьи 5 Конвенции нарушение норм
национального законодательства привело к нарушению Конвенции,
Европейский суд может и должен осуществлять определенный надзор за
тем, было ли национальное законодательство должным образом
соблюдено (см. Постановление Большой палаты Европейского суда по
делу "Дуийеб против Нидерландов" (Douiyeb v. Netherlands), жалоба
N 31464/96, з 45).
221. В связи с этим Европейский суд отметил, что 5 июля 1994 г.
прокурор Д. вынес Постановление о заключении под стражу в
соответствии со статьями 146 и 148 "c", "e" и "h" УПК, ссылаясь на
тот факт, что заявитель скрывался от уголовного преследования и
что его нахождение на свободе представляло опасность для общества.
Но 6 апреля 1995 г. Апелляционный суд г. Орадя признал заключение
заявителя под стражу незаконным, так как тот не скрывался от
уголовного преследования и являлся по всем вызовам в прокуратуру,
а его заставляли тщетно ждать в коридоре.
222. Европейский суд отметил, что власти Румынии согласились с
тем, что заключение под стражу заявителя не соответствовало
требованиям национального законодательства по причине, во-первых,
отсутствия оснований для вынесения прокурором ордера на арест
заявителя и, во-вторых, тот факт, что прокурор в соответствии со
статьей 146 УПК не изложил в Постановлении о заключении под стражу
обстоятельства, в связи с которыми он считал, что нахождение
заявителя на свободе представляло опасность для общества.
223. При данных обстоятельствах Европейский суд счел, что
несоблюдение "порядка, установленного законом" при аресте
заявителя, установленное национальными судами и признанное
властями Румынии, было очевидно установлено в настоящем деле и
нарушало подпункт "c" пункта 1 статьи 5 Конвенции.
2. Незаконное содержание заявителя под стражей сверх срока,
установленного в Постановлении о заключении под стражу
224. Заявитель утверждал, что он незаконно содержался под
стражей сверх срока, установленного в Постановлении о заключении
под стражу.
225. Власти Румынии не оспаривали данное утверждение. Они
отметили, что Постановление о заключении под стражу заявителя было
вынесено 5 июля 1994 г. на срок 30 дней и начало исполняться 20
июля 1994 г., то есть его действие истекло 19 августа 1994 г.
Власти Румынии подчеркнули, что в соответствии с национальным
законодательством он должен был быть освобожден по истечении 30
дней при отсутствии Решения Суда уезда Бихор о необходимости
продления срока содержания под стражей.
226. Ссылаясь на общие принципы прецедентного права
Европейского суда, изложенные выше в з 220, Европейский суд
заметил, что содержание заявителя под стражей после 19 августа
1994 г., когда истек срок действия Постановления о заключении под
стражу, было признано незаконным Апелляционным судом г. Орадя, так
как срок содержания под стражей не был продлен компетентным судом,
что не оспаривалось властями Румынии.
227. Соответственно, Европейский суд счел, что содержание
заявителя под стражей после 19 августа 1994 г. было незаконным по
смыслу подпункта "c" пункта 1 статьи 5 Конвенции и что имело место
нарушение данной нормы.
III. Предполагаемое нарушение пункта 3 статьи 5 Конвенции
228. Заявитель жаловался также, что после задержания он не был
незамедлительно доставлен к судье. Он ссылался на пункт 3 статьи 5
Конвенции, который гласит:
"Каждый задержанный или заключенный под стражу в соответствии с
подпунктом "с" пункта 1 настоящей статьи незамедлительно
доставляется к судье или к иному должностному лицу, наделенному,
согласно закону, судебной властью...".
229. В своих первоначальных замечаниях по вопросу о
приемлемости жалобы и по существу дела власти Румынии признали,
что румынское законодательство, применявшееся во время
рассмотрения дела заявителя в национальных органах, не
соответствовало требованиям пункта 3 статьи 5 Конвенции, так как
прокурор, имевший право выносить Постановление о заключении лица
под стражу, не отвечал гарантиям, содержавшимся в понятии
"должностного лица, наделенного судебной властью" по смыслу пункта
3 статьи 5 Конвенции. А в настоящем деле заявитель был заключен
под стражу на срок 30 дней с момента его ареста, а именно с 20
июля 1994 г., на основании Постановления прокурора от 20 июля 1994
г.
230. В дополнительных замечаниях, представленных после 6 марта
2001 г., когда Европейский суд признал жалобу частично приемлемой,
власти Румынии отметили, что Европейский суд не мог in abstracto
рассмотреть закон, который в одних случаях мог привести к
нарушению конвенционных прав, а в других случаях вел к признанию
Европейским судом отсутствия факта нарушения Конвенции. В связи с
этим власти Румынии подчеркнули, что 21 июля 1994 г., на следующий
день после задержания, заявитель был доставлен на основании
пунктов 2, 4 и 5 статьи 152 УПК к судье суда уезда Бихор для
допроса. Таким образом, в данном случае речь шла о судье, который
в полной мере соответствовал требованиям пункта 3 статьи 5
Конвенции. Соответственно, власти Румынии сделали вывод, что в
настоящем деле не было нарушения пункта 3 статьи 5 Конвенции.
231. Европейский суд признал необходимым рассмотреть, прежде
всего, довод властей Румынии, представленный в дополнительных
замечаниях. В этой связи Европейский суд напомнил, что он
неоднократно постановлял, что первое предложение пункта 3 статьи 5
Конвенции не ограничивалось гарантией заключенного на доступ к
судебному органу, а налагало на судью, рассматривавшему дело
задержанного, обязанность рассмотреть обстоятельства дела,
свидетельствующие в пользу и против заключения под стражу, а также
в соответствии с юридическими критериями вынести решение о наличии
оснований для заключения под стражу, а в случае их отсутствия
освободить задержанного из-под стражи (см., среди прочих,
упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по делу
"Ассенов и другие против Болгарии", з 146; Постановление
Европейского суда по делу "Де Йонг, Балье и Ван ден Бринк против
Нидерландов" (De Jong, Baljet and Van den Brink v. Netherlands) от
22 мая 1984 г., Series A, N 77, pp. 21 - 24, з 44, 47 и 51).
Другими словами, пункт 3 статьи 5 Конвенции требует, чтобы судья
рассмотрел вопрос об обоснованности заключения под стражу.
232. По настоящему делу Европейский суд, как и власти Румынии,
отметил, что 21 июля 1994 г. заявитель был препровожден к судье
М.В., председателю секции в Суде уезда Бихор, который сообщил ему,
что прокуратура решила передать его дело в суд, ознакомил его с
письменным требованием прокуратуры и допросил его о показаниях,
данных заявителем в прокуратуре.
233. Таким образом, Европейский суд отметил, что ничто не
свидетельствовало о том, что данный судья рассмотрел вопрос об
обоснованности заключения заявителя под стражу. Действительно, в
соответствии с Протоколом судебного заседания от 21 июля 1994 г.
вопрос о законности заключения заявителя под стражу не поднимался
(см. выше з 23).
234. Поэтому Европейский суд счел, что явка заявителя к судье
М.В. 21 июля 1994 г. по своему характеру не обеспечивала
соблюдение пункта 3 статьи 5 Конвенции. Следовательно, данный
довод властей Румынии не мог быть принят.
235. Европейский суд счел, что жалоба заявителя ставила два
отдельных вопроса: во-первых, был ли прокурор, вынесший
Постановление о заключении заявителя под стражу, "должностным
лицом, наделенным судебной властью" по смыслу пункта 3 статьи 5
Конвенции; далее в случае необходимости надо было установить, был
ли судебный надзор за заключением заявителя под стражу
"незамедлительным" по смыслу того же положения Конвенции.
1. Выступление прокурора, вынесшего Постановление
о заключении заявителя под стражу, в качестве должностного
лица, наделенного судебной властью
236. В соответствии с принципами, закрепленными в прецедентном
праве Европейского суда, судебный надзор за нарушениями
исполнительными органами права человека на свободу является важным
элементом гарантии, предоставленной пунктом 3 статьи 5 Конвенции
(см. Постановление Европейского суда по делу "Аксой против Турции"
(Aksoy v. Turkey) от 18 декабря 1996 г., Reports 1996-VI, p. 2282,
з 76). Чтобы "должностное лицо" считалось "наделенным судебной
властью" по смыслу пункта 3 статьи 5 Конвенции, оно должно
соответствовать некоторым условиям, которые обеспечивают
заключенному гарантии против произвола и необоснованного лишения
свободы (см. Постановление Европейского суда по делу "Шиссер
против Швейцарии" (Schiesser v. Switzerland) от 4 декабря 1979 г.,
Series A, N 34, p. 13, з 31). Таким образом, такое "должностное
лицо" должно быть независимым от исполнительных органов и сторон
(см. упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по делу
"Шиссер против Швейцарии", з 31). В связи с этим имеет значение
объективная вероятность, существующая во время вынесения решения о
заключении под стражу: если есть вероятность, что должностное лицо
может в дальнейшем участвовать в уголовном процессе в качестве
обвинителя, его независимость и беспристрастность могут быть
поставлены под вопрос (см. Постановление Европейского суда по делу
"Юбер против Швейцарии" (Huber v. Switzerland) от 23 октября 1990
г., Series A, N 188, p. 18, з 43; и Постановление Европейского
суда по делу "Бринкат против Италии" (Brincat v. Italy) от 26
ноября 1992 г., Series A, N 249-A, p. 12, з 21).
237. Прежде всего, Европейский суд отметил, что в настоящем
деле прокурор Д.Ф. при Суде уезда Бихор впервые вступил в дело на
стадии расследования, когда он решал вопрос о необходимости
предъявления обвинения заявителю, возбудил уголовное дело в
отношении заявителя и поместил его под стражу. В дальнейшем он
действовал в качестве органа предварительного расследования,
предъявил официальное обвинение заявителю и составил обвинительное
заключение, на основании которого дело заявителя было передано в
Суд уезда Бихор; но он не выступал в качестве обвинителя в суде,
хотя и мог, так как законодательство об осуществлении правосудия
не в явной форме запрещало ему этого. Поэтому следовало
рассмотреть, соответствовал ли прокурор при обстоятельствах
настоящего дела требованиям о независимости и беспристрастности,
содержащимися в понятии "должностное лицо, наделенное судебной
властью" в пункте 3 статьи 5 Конвенции.
238. В связи с этим Европейский суд напомнил, что в деле
"Василеску против Румынии" (Vasilescu v. Romania) (см.
Постановление Европейского суда от 22 мая 1998 г., Reportsl 1998-
III, p. 1075, з 40 - 41) он отныне и впредь констатировал при
рассмотрении нарушения пункта 1 статьи 6 Конвенции, что в Румынии
прокуроры, действуя в качестве должностных лиц, подчиненных,
прежде всего, Генеральному прокурору, а также Министерству
юстиции, не соответствовали требованию о независимости от
исполнительных органов. Европейский суд не видел никаких причин
для отступления от данной позиции в настоящем деле, на этот раз
при рассмотрении нарушения пункта 3 статьи 5 Конвенции, так как
независимость от исполнительных органов фигурирует также среди
гарантий, содержащихся в понятии "должностное лицо, наделенное
судебной властью" в пункте 3 статьи 5 Конвенции (см. упоминавшееся
выше Постановление Европейского суда по делу "Шиссер против
Швейцарии", з 31).
239. Учитывая все вышесказанное, Европейский суд признал, что
прокурор, вынесший Постановление о заключении заявителя под
стражу, не был "должностным лицом, наделенным судебной властью" по
смыслу пункта 3 статьи 5 Конвенции. Поэтому оставалось выяснить,
был ли судебный надзор за заключением заявителя под стражу
"незамедлительным" по смыслу того же положения Конвенции.
2. Соблюдение требования о незамедлительности,
содержащегося в пункте 3 статьи 5 Конвенции
240. Европейский суд напомнил, что пункт 3 статьи 5 Конвенции
содержит требование о незамедлительности осуществления судебного
контроля, а быстрота данной процедуры должна оцениваться в каждом
деле с учетом всех обстоятельств (см. упоминавшееся выше
Постановление Европейского суда по делу "Де Йонг, Балье и Ван ден
Бринк против Нидерландов", pp. 24 и 25, з 51 и 52). Тем не менее,
толкование и применение понятия незамедлительности должно быть
лишь в некоторой степени гибким (см. Постановление Европейского
суда по делу "Броган и другие против Соединенного Королевства"
(Brogan and others v. United Kingdom) от 29 ноября 1988 г., Series
A, N 145-B, pp. 33 - 34, з 62), так как осуществления
незамедлительного судебного надзора за заключением под стражу
также является для лица, в отношении которого была избрана данная
мера, важной гарантией против жестокого обращения (см.
упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по делу "Аксой
против Турции", з 76).
241. По настоящему делу Европейский суд отметил, что 5 июля
1994 г. прокурор вынес Постановление о помещении заявителя под
стражу на срок 30 дней с момента задержания, а 20 июля 1994 г.
заявитель был арестован и заключен под стражу. Но вопрос об
обоснованности заключения заявителя был рассмотрен лишь 28 ноября
1994 г. Судом уезда Бихор, который, и никто с этим не спорил,
соответствовал требованиям пункта 3 статьи 5 Конвенции (см. выше з
26). Таким образом, общий срок содержания заявителя под стражей до
момента, когда он был доставлен к судье или иному должностному
лицу, наделенному судебной властью, в смысле пункта 3 статьи 5
Конвенции, превышал четыре месяца.
242. Европейский суд напомнил, что в деле "Броган и другие
против Соединенного Королевства" он постановил, что содержание под
стражей в течение четырех дней и шести часов без осуществления
судебного контроля превышало строгие временные рамки,
установленные пунктом 3 статьи 5 Конвенции, даже если целью
данного содержания под стражей была защита всего общества от
терроризма (см. упоминавшееся выше Постановление Европейского суда
по делу "Броган и другие против Соединенного Королевства", з 62).
A fortiori, в настоящем деле Европейский суд не мог согласиться,
что было необходимым содержать заявителя под стражей больше
четырех месяцев до того, как доставить его к судье или иному
должностному лицу, наделенному судебной властью, выполняя
требования пункта 3 статьи 5 Конвенции.
243. Соответственно, имело место нарушение пункта 3 статьи 5
Конвенции.
IV. Предполагаемое нарушение пункта 4 статьи 5 Конвенции
244. Заявитель жаловался также, что Апелляционный суд г. Орадя
не рассмотрел безотлагательно его требование об освобождении. Он
ссылался на пункт 4 статьи 5 Конвенции, который гласит:
"Каждый, кто лишен свободы в результате ареста или заключения
под стражу, имеет право на безотлагательное рассмотрение судом
правомерности его заключения под стражу и на освобождение, если
его заключение под стражу признано судом незаконным".
245. В замечаниях по вопросу о приемлемости жалобы и по
существу дела власти Румынии согласились, что в настоящем деле не
были соблюдены требования национального законодательства,
обязывающие государственные органы каждые тридцать дней продлевать
срок заключения под стражу и в течение трех дней рассматривать
жалобу заключенного под стражу на решение о продлении срока
содержания под стражей.
246. В дополнительных замечаниях власти Румынии извинились за
ошибку, допущенную в первоначальных замечаниях. По этому поводу
власти Румынии заметили, что трехдневный срок, упомянутый ими в
замечаниях по вопросу о приемлемости жалобы, на самом деле
является сроком, в течение которого заключенный под стражу может
обжаловать решение о продлении срока содержания под стражей, а не
сроком, в течение которого суд обязан рассмотреть его жалобу.
247. Ссылаясь на Постановления Европейского суда по делам
"Ребок против Словении" (Rehbock v. Slovenia) (см. Постановление
Европейского суда, жалоба N 29462/95, з 84, ECHR 2000-XII) и
"Яблонски против Польши" (Jablonski v. Poland) (см. Постановление
Европейского суда, жалоба N 33492/96), власти Румынии согласились,
что государство должно обеспечить быстрое судебное
разбирательство, позволяющее осуществлять надзор за законностью
заключения, и подчеркнули, что выполнение данных требований должно
оцениваться в зависимости от обстоятельств дела. Они подчеркнули,
что в настоящем деле после подачи заявителем 9 декабря 1994 г.
апелляционной жалобы на решение о продлении срока содержания его
под стражей Апелляционный суд г. Орадя назначил первое судебное
заседание на 16 февраля 1995 г. А 16 февраля суд отложил
рассмотрение дела на 6 апреля 1995 г., так как на заседании
присутствовал только адвокат заявителя, и ему сообщили, что
заявитель должен быть помещен в пенитенциарный госпиталь г.
Жилава.
248. По мнению властей Румынии, такой большой срок между двумя
заседаниями Апелляционного суда был связан с тем, что суд не знал,
как долго пробудет заявитель в госпитале. Наконец, власти Румынии
отметили, что во время заседания 6 апреля 1995 г. Апелляционный
суд г. Орадя по собственной инициативе вынес на обсуждение сторон
вопрос о законности задержания и заключения под стражей заявителя
и, удовлетворив апелляцию заявителя, освободил его.
249. Европейский суд напомнил, что пункт 4 статьи 5 Конвенции,
гарантируя задержанным и заключенным право на обжалование,
закрепляет за ними также право на безотлагательное рассмотрение
судом правомерности его заключения под стражу и на освобождение,
если его заключение под стражу признано судом незаконным (см.
Постановление Европейского суда по делу "Ван дер Леер против
Нидерландов" ((Van der Leer v. Netherlands) от 21 февраля 1990 г.,
Series A, N 170-A, p. 14, з 35). Вытекающая из пункта 4 статьи 5
Конвенции процедура не должна всегда сопровождаться такими же
гарантиями, какие предусматривает пункт 1 статьи 6 Конвенции для
гражданских и уголовных дел, но она должна иметь судебный характер
и предлагать заинтересованным лицам гарантии, адаптированные к
характеру лишения свободы, на которое они жалуются (см., среди
прочих, Постановление Европейского суда по делу "Медьери против
Германии" (Megyeri v. Germany) от 12 мая 1992 г., Series A, N 237-
A, pp. 11 - 12, з 22).
1. Период, который необходимо учитывать
250. Европейский суд заметил, что период, который необходимо
учитывать, начался с подачей заявителем 9 декабря 1994 г.
ходатайства об освобождении в рамках апелляционной жалобы на
Судебное решение от 28 ноября 1994 г., в которой он также требовал
быстрого рассмотрения его ходатайства, ссылаясь на пристрастность
прокурора, проводившего следствие по его делу, и на опасность
злоупотреблений в случае продления срока его содержания под
стражей.
251. Европейский суд отметил, что Апелляционный суд г. Орадя
лишь 6 апреля 1995 г. принял ходатайство заявителя о рассмотрении
законности его задержания и заключения под стражу и освободил
заявителя.
252. Таким образом, Европейский суд счел, что подобный срок (3
месяца 28 дней) в принципе не соответствовал понятию
"безотлагательный" в смысле пункта 4 статьи 5 Конвенции.
Следовательно, Европейский суд должен был рассмотреть в свете
выдвинутых властями Румынии доводов, имелись ли в настоящем деле
обстоятельства исключительного характера, позволяющие оправдать
отступление от данного принципа.
2. Рассмотрение вопроса о "безотлагательности"
253. Европейский суд, прежде всего, подчеркнул, что подобное
понятие не может быть определено in abstracto и должно, так же как
и понятие "разумного срока" в пункте 3 статьи 5 и в пункте 1
статьи 6 Конвенции, оцениваться в свете обстоятельств конкретного
дела. В связи с этим Европейский суд отметил, что власти Румынии
приводили различные доводы, которые при общем рассмотрении, по их
мнению, объясняли и оправдывали столь долгий срок: так, власти
Румынии подчеркивали, что Апелляционный суд отложил 16 февраля
1995 г. рассмотрение дела на такой долгий срок, так как, с одной
стороны, заявитель отсутствовал на данном заседании, а с другой
стороны, он не знал, как долго заявитель пробудет в госпитале.
Европейский суд отметил, что власти Румынии ссылались также на то,
что 6 апреля 1995 г. Апелляционный суд по собственной инициативе
решил рассмотреть вопрос о законности заключения заявителя под
стражей.
254. Хотя Европейский суд мог допустить, что личное присутствие
заявителя на судебном заседании, на котором решался вопрос о
законности его содержания под стражей, являлось одной из
процессуальных гарантий, имеющихся в области надзора за лишением
свободы, это не умаляло право заявителя на "безотлагательное"
рассмотрение (положительно или отрицательно) вопроса о законности
лишения его свободы.
255. Таким образом, Европейский суд не увидел причин, по
которым вопросы, связанные с госпитализацией заявителя и его
отсутствием на судебном заседании 16 февраля 1995 г., имели такое
значение, что Апелляционный суд г. Орадя счел необходимым отложить
16 февраля 1995 г. рассмотрение дела на 6 апреля 1995 г., то есть
на один месяц и 18 дней. По этому поводу Европейский суд отметил,
что заявитель вернулся в тюрьму г. Орадя 20 февраля 1995 г. (см.
выше з 83 и 98).
256. Кроме того, Европейский суд напомнил, что осуществление
незамедлительного судебного надзора за законностью заключения под
стражу также должно являться для лица, в отношении которого была
избрана данная мера, важной гарантией против жестокого обращения
(см. упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по делу
"Аксой против Турции", з 76). Так, Европейский суд отметил, что
стороны в настоящем деле не оспаривали, что в период с 9 декабря
1994 г., когда заявитель подал ходатайство об освобождении,
ссылаясь на незаконность заключения его под стражу и опасность
злоупотреблений, по 6 апреля 1995 г., когда Апелляционный суд
вынес решение по его ходатайству, заявитель подвергся в тюрьме
обращению, которое Европейский суд признал противоречащим статье 3
Конвенции (см. выше з 185).
257. При данных обстоятельствах Европейский суд счел, что
требование о безотлагательности рассмотрения жалоб, содержащееся в
пункте 4 статьи 5 Конвенции, в настоящем деле не было соблюдено,
и, соответственно, имело место нарушение данного положения.
V. Предполагаемое нарушение пункта 5 статьи 5 Конвенции
258. Заявитель жаловался, что он не получил компенсации вреда,
причиненного незаконным заключением его под стражу. Он ссылался на
пункт 5 статьи 5 Конвенции, который гласит:
"Каждый, кто стал жертвой ареста или заключения под стражу в
нарушение положений настоящей статьи, имеет право на компенсацию".
259. В предварительных замечаниях по вопросу о приемлемости
жалобы и по существу дела, представленных в Европейский суд 13
июля 1998 г., власти Румынии утверждали, что заявитель мог
получить компенсацию вреда, если бы он подал иск о возмещении
вреда на основании статьи 504 УПК. Они подчеркнули, что заявитель
все еще мог подать такой иск, учитывая, что общий трехлетний срок
давности, который, по мнению властей Румынии, начал течь с момента
вынесения Верховным судом Решения 26 ноября 1996 г., еще не истек.
260. В дополнительных замечаниях по вопросу о приемлемости
жалобы и по существу дела, представленных в Европейский суд 5 июня
2001 г., власти Румынии согласились, что статья 504 УПК имела
специальный характер и применялась строго к ситуациям,
предусмотренным в данной статье. Таким образом, по мнению властей
Румынии, данная норма не исключала возможности заявителя
прибегнуть к иным средствам правовой защиты, позволявшим добиться
возмещения причиненного вреда.
В частности, власти Румынии подчеркнули, что в соответствии с
румынским законодательством хозяева и работодатели на основании
пункта 3 статьи 1000 Гражданского кодекса несут ответственность за
вред, причиненный их слугами и работниками при исполнении своих
обязанностей (см. выше з 153). Власти Румынии представили в
качестве примера недатированную и неподписанную копию гражданского
иска, поданного на основании пункта 3 статьи 1000 ГК, в котором
физическое лицо (D.V.) предъявило Апелляционному суду г. Бухарест
и Министерству юстиции, действовавшим в качестве работодателей,
требование о компенсации морального вреда, причиненного ему в
результате задержания, которое он считал необоснованным.
261. Заявитель возразил, что на момент подачи жалобы румынское
законодательство не предоставляло ему никакой возможности получить
компенсацию вреда, причиненного незаконным заключением его под
стражу. Кроме того, он отметил, что в 1999 году он последовал
рекомендациям властей Румынии, сформулированным в их
предварительных замечаниях по вопросу о приемлемости жалобы и по
существу дела, и подал иск о возмещении вреда на основании статьи
504 УПК. Тем не менее, национальные суды отклонили его иск,
несмотря на то, что он подал его до истечения общего трехлетнего
срока давности, как указывало ему государство-ответчик.
262. Европейский суд напомнил, что пункт 5 статьи 5 Конвенции
считается соблюденным, если имеется возможность требовать
компенсации вреда за лишение свободы в условиях, нарушающих пункты
1 - 4 данной статьи (Постановление Европейского суда по делу
"Вассинк против Нидерландов" (Wassink v. Netherlands) от 27
сентября 1990 г., Series A, N 185-A, p. 14, з 38). Право на
компенсацию, предусмотренное пунктом 5, предполагает, что
национальные суды или Конвенционные органы установили факт
нарушения одного из предыдущих четырех пунктов. Учитывая выводы, к
которым пришел Европейский суд в пунктах 223, 227, 243 и 257 выше,
пункт 5 статьи 5 Конвенции применим к настоящему делу.
263. Европейский суд отметил, что власти Румынии упомянули два
средства правовой защиты, к которым мог прибегнуть заявитель для
получения компенсации вреда, а именно: во-первых, иск о возмещении
вреда на основании статьи 504 УПК, и, во-вторых, привлечение к
деликтной гражданской ответственности на основании пункта 3 статьи
1000 Гражданского кодекса.
264. Что касается первого средства правовой защиты, описанного
властями Румынии, Европейский суд напомнил, что он должен не
рассматривать in abstracto применимое законодательство и практику,
а выяснить, не нарушило ли их применение к делу заявителя
Конвенцию (см., mutatis mutandis, Постановление Европейского суда
по делу "Падовани против Италии" (Padovani v. Italy) от 26 февраля
1993 г., Series A, N 257-B, p. 20, з 24). В связи с этим
Европейский суд отметил, что заявитель на основании статьи 504 УПК
18 ноября 1999 г. подал иск о возмещении вреда, как указывали
власти Румынии на стадии рассмотрения вопроса о приемлемости
жалобы, а именно в пределах общего трехлетнего срока давности,
который начал течь с момента вынесения Решения Верховного суда 26
ноября 1996 г.
265. Так, Европейский суд заметил, что суд первой инстанции
уезда Тимиш два раза отклонял требование заявителя о компенсации
вреда: первый раз 7 июля 2000 г., как преждевременный на том
основании, что его дело все еще рассматривалось национальными
судами; второй раз 18 января 2002 г., получив материалы дела из
Апелляционного суда, ввиду истечения срока давности на том
основании, что предусмотренный пунктом 2 статьи 505 УПК срок
давности в один год истек к моменту подачи иска.
266. Столкнувшись с противоречащими друг другу взглядами
властей Румынии и национальных судов на вопрос о том, что считать
отправной точкой отсчета срока, в течение которого
заинтересованное лицо может подать иск о возмещении вреда,
причиненного незаконным содержанием под стражей, Европейский суд
признал, что он не должен оценивать данный вопрос, относящийся к
румынскому законодательству (см. упоминавшееся выше Постановление
Европейского суда по делу "Василеску против Румынии", з 39); также
он не должен оценивать уместность решений национальных судебных
органов; его роль сводится к проверке соответствия Конвенции
последствий принятых решений (см., mutatis mutandis, Постановление
Европейского суда по делу "Бруалья Гомес де ла Торе против
Испании" ({Brualla Gomez} de la Torre v. Spain) от 19 декабря 1997
г., Reports 1997-VIII, p. 2955, з 32). Поэтому Европейский суд
будет основывать свои выводы на положениях румынского
законодательства, действовавших во время подачи жалобы.
267. Европейский суд заметил, что в соответствии со статьями
504 и 505 УПК заинтересованное лицо может подать иск о возмещении
вреда в течение одного года с момента вступления в силу
оправдательного приговора или постановления о прекращении дела.
Однако Европейский суд отметил, что до настоящего времени
заявитель не был ни оправдан, ни освобожден на основании
постановления о прекращении дела.
268. Кроме того, Европейский суд отметил, что власти Румынии не
привели ни одного примера из национальной судебной практики,
который подкреплял бы их довод о том, что иск, поданный на
основании статьи 504 УПК, позволял заинтересованному лицу получить
компенсацию, если суд признавал, как по делу заявителя, что
заключение его под стражу не соответствовало национальному
законодательству. При данных обстоятельствах Европейский суд
констатировал существующую на практике неопределенность данного
средства правовой защиты.
269. Что касается второго средства правовой защиты, описанного
властями Румынии, а именно привлечения к деликтной гражданской
ответственности на основании пункта 3 статьи 1000 ГК (см. выше з
153), Европейский суд отметил, что замечания властей Румынии по
данному вопросу приближаются скорее к предварительному исключению
ввиду неисчерпанности средств правовой защиты, предоставленных
румынским законодательством, которое, будучи впервые поднятым
после принятия Европейским судом Решения по вопросу о приемлемости
жалобы, не может быть принятым в связи с истечением установленного
срока (см., среди прочих, Постановление Европейского суда по делу
"Четерони против Италии" (Ceteroni v. Italy) от 15 ноября 1996 г.,
Reports 1996-V, pp. 1755 - 1756, з 19).
В любом случае, Европейский суд отметил, что материалы дела не
содержат ни одного примера лица, которое добилось бы компенсации,
гарантированной пунктом 5 статьи 5 Конвенции, прибегнув к норме,
упомянутой властями Румынии. По этому поводу Европейский суд
заметил, что власти Румынии ограничились представлением копии
примерного иска в суд физического лица, основанного на
рассматриваемой норме. Таким образом, Европейский суд обратил
внимание, что данная копия не была ни датирована, ни подписана, и
что он не мог установить с определенностью, что такой иск
действительно подавался в национальные судебные органы либо что a
fortiori данный иск находился на рассмотрении в национальных
судах.
270. Учитывая все вышесказанное, Европейский суд счел, что
эффективное осуществление права, гарантированного пунктом 5 статьи
5 Конвенции, не было обеспечено в настоящем деле румынским
законодательством с достаточной степенью определенности (см.,
mutatis mutandis, Постановление Европейского суда по делу "Чулла
против Италии" (Ciulla v. Italy) от 22 февраля 1989 г., Series A,
N 148, p. 18, з 44).
271. Соответственно, Европейский суд счел, что имело место
нарушение пункта 5 статьи 5 Конвенции.
VI. Предполагаемое нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции
272. Заявитель жаловался на продолжительность рассмотрения его
уголовного дела, которое все еще продолжалось. Он ссылался на
пункт 1 статьи 6 Конвенции, который гласит:
"Каждый... при предъявлении ему любого уголовного обвинения
имеет право на... разбирательство дела в разумный срок...
судом...".
273. Власти Румынии считали, что требование о быстром судебном
разбирательстве, содержащееся в пункте 1 статьи 6 Конвенции, в
настоящем деле не было нарушено. В связи с этим они обратили
внимание на то, что датой начала судебного разбирательства
уголовного дела заявителя должно считаться 5 июля 1994 г., когда
заявитель был задержан, и в его отношении было возбуждено
уголовное дело. Что касается даты окончания судебного
разбирательства, которая необходима для целей пункта 1 статьи 6
Конвенции, власти Румынии признали, что дело заявителя все еще
находилось на рассмотрении в судах.
274. Власти Румынии считали, что данный процесс, хотя и был
нормальной сложности, учитывая особые обстоятельства дела,
оказался деликатным, поэтому судьи стремились избежать судебных
ошибок. Что касается движения дела, власти Румынии считали, что на
протяжении всего процесса не было значительных периодов
бездействия государственных органов. По этому поводу они
подчеркнули, что замедление процесса не было тождественно
бездействию государственных органов; ничто конкретно не позволяло
предположить, что полицейские, прокуроры или судьи имели цель
произвольно продлить процесс по делу заявителя. Они считали, что
ответственность за имеющиеся задержки при рассмотрении дела лежала
на заявителе.
1. Период, который должен быть рассмотрен
275. Европейский суд напомнил, что в области уголовного права
упомянутый в пункте 1 статьи 6 Конвенции "разумный срок" начинает
течь с момента, когда лицу предъявляется "обвинение". Речь может
идти о моменте, предшествующем передаче дела в суд, в частности,
моменте ареста, предъявления обвинения и начале предварительного
расследования. "Обвинение" по смыслу пункта 1 статьи 6 Конвенции
может быть определено как "официальное уведомление компетентным
государственным органом о признании лица совершившим какое-либо
преступление", что соответствует также понятию "значительного
влияния на положение" подозреваемого (см. Постановление
Европейского суда по делу "Рейнхардт и Слиман-Каид против Франции"
(Reinhardt and {Slimane-Kaid} v. France) от 31 марта 1998 г.,
Reports 1998-II, p. 660, з 93).
276. Европейский суд констатировал, что заявитель также
испытывал значительное влияние на его положение, начиная с момента
вынесения Постановления прокурора от 7 июня 1994 г. о возбуждении
уголовного дела против заявителя (см. выше з 16). Тем не менее,
период, который мог рассматривать Европейский суд, начался не в
тот день, а 24 июня 1994 г., когда Конвенция вступила в силу в
отношении Румынии (см., mutatis mutandis, Постановление
Европейского суда по делу "Хорват против Хорватии" (Horvat v.
Croatia), жалоба N 51585/99, з 50; Постановление Европейского суда
по делу "Фоти и другие против Италии" (Foti and others v. Italy)
от 10 декабря 1982 г., Series A, N 56, p. 18, з 53). Кроме того,
Европейский суд заметил, что дело заявителя все еще
рассматривалось в суде первой инстанции г. Крайова. Поэтому
Европейский суд заключил, что к настоящему времени дело заявителя
рассматривалось более восьми лет и восьми месяцев.
277. Для оценки разумности рассматриваемого периода Европейский
суд должен был изучить состояние дела на 24 июня 1994 г. (см.,
среди прочих, Постановление Европейского суда по делу "Стирановски
против Польши" (Styranowski v. Poland) от 30 октября 1998 г.,
Reports 1998-VIII, з 46; Постановление Европейского суда по делу
"Подбельски против Польши" (Podbielski v. Poland) от 30 октября
1998 г., Reports 1998-VIII, p. 3395, з 31).
2. Разумность срока судебного разбирательства
278. Разумность срока судебного разбирательства оценивается в
соответствии с обстоятельствами дела и с учетом критериев,
закрепленных в прецедентном праве Европейского суда, в частности,
сложности дела, поведения заявителя и компетентных государственных
органов (см., среди прочих, Постановление Большой палаты
Европейского суда по делу "Пелиссье и Сасси против Франции"
({Pelissier} and Sassi v. France), жалоба N 25444/94, з 67, ECHR
1999-II; Постановление Европейского суда по делу "Филис против
Греции (N 2)" (Philis v. Greece (No. 2)) от 27 июня 1997 г.,
Reports 1997-IV, p. 1083, з 35).
279. Европейский суд согласился с доводами властей Румынии, в
соответствии с которыми дело представляло определенную сложность и
что на протяжении всего процесса не было значительных периодов
бездействия государственных органов. Европейский суд отметил, что
процессуальные действия, действительно, протекали в разумные и
правильные сроки, как в прокуратуре, так и в судах по письменному
требованию прокуратуры. Европейский суд согласился также, что
заявитель в определенной степени способствовал удлинению процесса,
в частности, подав ходатайство о передаче дела для рассмотрения в
суд другого уезда и не являясь на некоторые судебные заседания.
280. Тем не менее, Европейский суд счел, что продление срока
судебного разбирательства сверх разумного связано главным образом
с действиями государственных органов, рассматривавших дело
заявителя. В этой связи следовало напомнить, что 6 апреля 1995 г.,
после окончания первого полного процессуального цикла,
Апелляционный суд г. Орадя отменил все процессуальные действия
прокуратуры в связи с выявленными им нарушениями, допущенными
прокуратурой на стадии предварительного расследования, и вернул
материалы дела в прокуратуру для возобновления расследования.
Кроме того, Европейский суд заметил, что после окончания второго
полного процессуального цикла, когда дело снова оказалось на
стадии обжалования, Апелляционный суд г. Крайова 13 сентября 2000
г. полностью отменил решения нижестоящих судов на том основании,
что они не установили причинно-следственную связь между деяниями
заявителя и вредом, причиненным потерпевшему, и вернул дело в суд
первой инстанции для нового рассмотрения по существу.
281. При данных обстоятельствах Европейский суд счел, что на
государственные органы Румынии могла быть возложена вина за общую
задержку при рассмотрении дела заявителя, которая должным образом
не была объяснена государством-ответчиком.
282. Учитывая поведение компетентных государственных органов,
Европейский суд счел, что не мог считаться "разумным" общий срок
рассмотрения дела длиною восемь лет и восемь месяцев; к тому же
данное дело все еще находилось на рассмотрении суда первой
инстанции.
283. Соответственно, имело место нарушение пункта 1 статьи 6
Конвенции.
VII. Предполагаемое нарушение подпункта "c"
пункта 3 статьи 6 Конвенции
284. Заявитель жаловался, что на стадии предварительного
расследования он не имел возможности получить консультацию
адвоката. Европейский суд проанализировал данную жалобу в свете
подпункта "c" пункта 3 статьи 6 Конвенции, который гласит:
"Каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления имеет
право... защищать себя лично или через посредство выбранного им
самим защитника".
285. По утверждению властей Румынии, возможные нарушения
подпункта "c" пункта 3 статьи 6 Конвенции во время
предварительного расследования были устранены во время судебного
разбирательства, в течение которого заявитель неоднократно имел
возможность высказать свои выводы в присутствии выбранных им самим
защитников. Кроме того, власти Румынии отметили, что показания
заявителя на единственном допросе без адвоката, состоявшемся 23
июня 1994 г., были идентичны показаниям, которые он впоследствии
давал перед судами в присутствии адвоката. Поэтому власти Румынии
считали, что право на справедливое судебное разбирательство,
содержащееся в подпункте "c" пункта 3 статьи 6 Конвенции, не было
нарушено.
286. Европейский суд напомнил, что он уже рассматривал дела, в
которых заявители, как и господин Пантя, жаловались на то, что им
не была предоставлена правовая помощь во время первых допросов в
полиции. Европейский суд напомнил по этому поводу свое решение в
Постановлении от 24 ноября 1993 г. по делу "Имбриоша против
Швейцарии" (Imbrioscia v. Switzerland) (Series A, N 275, p. 13, з
36) и Постановление от 28 октября 1994 г. по делу "Джон Мюррей
против Соединенного Королевства" (John Murray v. United Kingdom)
(Series A, N 300-A, p. 54, з 62), в соответствии с которым статья
6 Конвенции применяется даже на стадии предварительного
расследования, проводимого полицией, а пункт 3 данной статьи
является одним из элементов понятия справедливого разбирательства
уголовного дела, содержащегося в пункте 1 статьи 6 Конвенции,
который может иметь значение до передачи дела в суд, если и в той
мере, в какой несоблюдение данной нормы на этой стадии могло
отрицательно сказаться на справедливом характере процесса.
287. Кроме того, Европейский суд подчеркнул в вышеуказанных
Постановлениях, что условия применения подпункта "c" пункта 3
статьи 6 Конвенции во время предварительного расследования
зависели от особенностей процесса и обстоятельств дела, а также
что для установления факта достижения цели статьи 6 Конвенции
(справедливого разбирательства дела) следовало учитывать
совокупность процессуальных действий, проведенных по
рассматриваемому делу (см. упоминавшееся выше Постановление
Европейского суда по делу "Имбриоша против Швейцарии", pp. 13 -
14, з 38; и упоминавшееся выше Постановление Европейского суда по
делу "Джон Мюррей против Соединенного Королевства", pp. 54 - 55, з
63).
288. Так, Европейский суд отметил, что дело заявителя все еще
находилось на рассмотрении суда первой инстанции г. Крайова, в
который оно было передано на основании решения Апелляционного суда
(см. выше з 72). Поэтому Европейский суд не мог приступить к
общему рассмотрению разбирательства дела заявителя; кроме того,
Европейский суд счел, что не мог размышлять ни по поводу решения
суда первой инстанции г. Крайова, ни по поводу результатов
рассмотрения возможной апелляции заявителя на решение суда первой
инстанции.
289. В связи с этим Европейский суд счел, что данная жалоба
была преждевременной, так как национальные суды все еще
рассматривали дело заявителя.
290. Соответственно, на данной стадии не было нарушения
подпункта "c" пункта 3 статьи 6 Конвенции.
VIII. Предполагаемое нарушение статьи 8 Конвенции
291. Заявитель жаловался на нарушение его права на уважение его
личной и семейной жизни. Он ссылался на статью 8 Конвенции,
которая в части, применимой к настоящему делу, гласит:
"1. Каждый имеет право на уважение его личной и семейной
жизни...
2. Не допускается вмешательство со стороны публичных властей в
осуществление этого права, за исключением случаев, когда такое
вмешательство предусмотрено законом и необходимо в демократическом
обществе... для защиты общественного порядка и в целях
предотвращения... преступлений...".
292. Заявитель отметил, что содержание его под стражей оказало
негативное влияние на жизнь его семьи и, в частности, его детей,
одного из которых покинула супруга, а другой провалил
вступительные экзамены в высшее учебное заведение. Кроме того,
заявитель подчеркнул, что пенитенциарные органы не позволяли его
супруге навестить его, чтобы она не могла увидеть следы
повреждений, нанесенных ему сокамерниками при пособничестве
надзирателей тюрьмы, а также что надзиратели не передали ему одну
бандероль. Наконец, он утверждал, что государственные органы
вмешались в его право на корреспонденцию во время переписки с
Европейской комиссией.
293. Власти Румынии оспорили данные жалобы заявителя, отметив,
что заявитель не представил никаких доказательств своих
утверждений. В частности, что касается утверждений заявителя о
том, что его супруга не могла навещать его в тюрьме, власти
Румынии считали, что эти утверждения были ложными, что
подтверждалось показаниями супруги заявителя, которые она дала в
прокуратуре (см. выше второе предложение з 122), и записями в
архивах тюрьмы г. Орадя (см. выше з 141).
294. Европейский суд отметил, что утверждение заявителя о том,
что его супруге не позволяли навещать его в тюрьме, противоречило
показаниям супруги заявителя, которые она дала в прокуратуре 8
сентября 1995 г., в соответствии с которыми она посещала своего
мужа в период между 18 и 20 января 1995 г. (см. выше з 122). Что
касается остальных утверждений заявителя в рамках жалобы на
нарушение статьи 8 Конвенции, Европейский суд отметил, что
материалы дела не позволяли сделать вывод, что содержание
заявителя под стражей оказало какое-либо влияние на личную жизнь
членов его семьи, что в тюрьме ему не передавали бандероли или что
румынские государственные органы вмешивались в его корреспонденцию
с Европейской комиссией.
295. Соответственно, Европейский суд признал, что статья 8
Конвенции не была нарушена.
IX. Применение статьи 41 Конвенции
296. Статья 41 Конвенции гласит:
"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или
Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся
Стороны допускает возможность лишь частичного устранения
последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости,
присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".
А. Ущерб
297. Заявитель различил два вида ущерба:
- материальный ущерб в размере 100000 долларов США, или 3
миллиардов румынских лей, который включал:
a) затраты на посещение им и свидетелями многочисленных
судебных заседаний по его делу и на оплату судебных расходов;
b) затраты, связанные с поездками членов его семьи в тюрьму для
свидания с ним, и затраты на бандероли, которые они ему
передавали;
c) компенсация вреда, связанного с незаконным содержанием под
стражей;
d) расходы, которые он понес и понесет на лечение болезней,
обострившихся во время содержания под стражей, на восстановление
слуха и зрения, состояния пирамиды носа и на замену зубов,
потерянных им во время содержания под стражей;
- моральный вред в размере 100000 долларов США, или 3
миллиардов румынских лей, причиненный физическими и психическими
страданиями во время содержания под стражей, а также нанесением
ущерба его репутации вследствие заключения под стражу и
возбуждения против него уголовного дела.
298. Заявитель отметил, что его присутствие на многочисленных
следственных действиях, судебных заседаниях и восстановлениях
обстоятельств преступления и время, которое он потратил для
представления, поддержки и перепечатыванию жалоб и ходатайств,
повлияли на его работу в качестве адвоката; и что он не имел
возможности работать над сложными и разносторонними делами, так
как не имел необходимого для этого времени. Кроме того, заявитель
подчеркнул, что он не мог устроиться в качестве адвоката в крупных
юрисконсультских фирмах, так как на его репутацию влияло его
участие в процессе против Румынии, что, в конечном счете,
значительно снизило его доходы.
299. Наконец, заявитель подчеркнул, что доказательства, которые
он смог представить в Европейский суд для поддержки своих
утверждений и требований, соответствовали его скромным финансовым
средствам и коррупционному климату в системе правосудия Румынии.
300. Власти Румынии просили отклонить требования заявителя о
компенсации материального ущерба, так как они были сформулированы
двусмысленным образом, были необоснованными и, по их мнению, не
имели никакой причинно-следственной связи с предполагаемыми
нарушениями Конвенции. Что касается требований заявителя о
компенсации морального вреда, государство-ответчик просило
Европейский суд принять решение о том, что его Постановление само
по себе являлось достаточной справедливой компенсацией нарушения
пункта 1 статьи 5 Конвенции, которое власти Румынии не оспаривали.
Власти Румынии считали, что остальные требования заявителя,
обоснованность которых оно оспаривало, не могут быть
удовлетворены.
301. Европейский суд счел, что заявителю, бесспорно, был
причинен моральный вред и материальный ущерб, который не может
быть достаточно компенсирован признаниями фактов нарушений
Конвенции в настоящем Постановлении. Учитывая тяжесть и
многочисленность нарушений в настоящем деле и исходя из принципа
справедливости в соответствии со статьей 41 Конвенции, Европейский
суд присудил заявителю 40000 евро в качестве компенсации всех
видов причиненного ущерба.
В. Судебные расходы и издержки
302. Заявитель потребовал 100000 долларов США, или 3 миллиарда
румынских лей, в качестве компенсации судебных расходов и
издержек, понесенных во время рассмотрения дела заявителя в
Европейской комиссии и Европейском суде, включавших почтовые
расходы, расходы на редактирование и верстку ходатайств, расходы
на ксерокопирование и перевод документов, а также компенсации
времени, которое он потратил на предъявление жалобы и последующих
ходатайств, по его оценке составлявшее около ста дней.
303. Власти Румынии не согласились, что заявитель потратил
указанную сумму.
304. Европейский суд оценивал требование заявителя в свете
принципов его прецедентного права (см. Постановление Большой
палаты Европейского суда по делу "Николова против Болгарии"
(Nikolova v. Bulgaria), жалоба N 31195/96, з 79, ECHR 1999-II;
Постановление Большой палаты Европейского суда по делу "Ецтюрк
против Турции" ({Ozturk} v. Turkey), жалоба N 22479/93, з 83, ECHR
1999-VI, и Постановление Европейского суда по делу "Витольд Литва
против Польши" (Witold Litwa v. Poland), жалоба N 26629/95, з 88,
ECHR 2000-III).
305. Применяя данные критерии к настоящему делу, исходя из
принципа справедливости в соответствии со статьей 41 Конвенции,
Европейский суд счел разумным присудить заявителю 6000 евро в
качестве компенсации судебных расходов и издержек плюс любой
налог, который мог быть взыскан с данной суммы.
С. Процентная ставка при просрочке платежей
306. Европейский суд счел, что процентная ставка при просрочке
платежей должна быть установлена в размере предельной годовой
процентной ставки по займам Европейского центрального банка плюс
три процента.
НА ЭТИХ ОСНОВАНИЯХ СУД ЕДИНОГЛАСНО:
1) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в
результате обращения, которому подвергся заявитель во время
содержания под стражей;
2) постановил, что имело место нарушение статьи 3 Конвенции в
результате того, что государственные органы не провели полного и
эффективного расследования обстоятельств, связанных с данных
обращением;
3) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 5
Конвенции в результате задержания заявителя при отсутствии
достаточных оснований полагать, что необходимо помешать ему
скрыться после совершения преступления;
4) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 5
Конвенции в результате содержания заявителя под стражей сверх
срока, установленного в Постановлении о заключении его под стражу;
5) постановил, что имело место нарушение пункта 3 статьи 5
Конвенции;
6) постановил, что имело место нарушение пункта 4 статьи 5
Конвенции;
7) постановил, что имело место нарушение пункта 5 статьи 5
Конвенции;
8) постановил, что имело место нарушение пункта 1 статьи 6
Конвенции;
9) постановил, что нарушение подпункта "с" пункта 3 статьи 6
Конвенции отсутствовало;
10) постановил, что статья 8 Конвенции не была нарушена;
11) постановил:
a) что государство-ответчик обязано в течение трех месяцев со
дня вступления Постановления в законную силу в соответствии с
пунктом 2 статьи 44 Конвенции выплатить заявителю следующие суммы,
переведенные в румынские леи по курсу, установленному на день
выплаты:
i) в возмещение морального вреда и материального ущерба
40000 (сорок тысяч) евро;
ii) в возмещение судебных расходов и издержек 6000 (шесть
тысяч) евро плюс любые налоги, которые могут быть взысканы с
этой суммы;
b) что с даты истечения вышеуказанного трехмесячного срока до
момента выплаты простые проценты должны начисляться на эти суммы в
размере, равном минимальному ссудному проценту Европейского
центрального банка плюс три процента;
12) отклонил остальные требования заявителя о справедливой
компенсации.
Совершено на французском языке и оглашено на открытом слушании
во Дворце прав человека в Страсбурге 3 июня 2003 г.
Председатель Палаты
Ж.-П.КОСТА
Секретарь Секции
С.ДОЛЛЕ
|
