Шамаев (Shamayev) и другие
против Грузии и Российской Федерации
(Жалоба N 36378/02)
По материалам Постановления
Европейского Суда по правам человека
от 12 апреля 2005 года
(Бывшая Вторая секция)
Страсбург, 12 апреля 2005 г.
По делу "Шамаев и другие против Грузии и Российской Федерации"
Европейский Суд по правам человека (Вторая секция), заседая
Палатой в составе:
Ж.-П. Коста, Председателя Палаты,
А.Б. Бака,
Л. Лукайдеса,
К. Юнгвирта,
В. Буткевича,
М. Угрехилидзе,
А. Ковлера, судей,
а также при участии С. Долле, Секретаря Секции Суда,
заседая за закрытыми дверями 15 марта 2005 г.,
вынес следующее Постановление:
Процедура
1. Настоящее дело было инициировано жалобой (N 36378/02),
поданной в Европейский Суд 4 и 9 октября 2002 г. против Грузии и
Российской Федерации 13 гражданами этих стран чеченской и
кистинской <*> национальностей Абдулом-Вахабом Шамаевым, Ризваном
(Резваном) Виситовым, Хусейном Азиевым, Адланом (Асланом) Адаевым
(Адиевым), Хусейном Хаджиевым, Русланом Гелогаевым, Ахмедом
Магомадовым, Хамзатом Исаевым, Робинзоном Маргошвили, Георгием
Куштанашвили, Асланбеком Ханчукаевым, Исламом Хашиевым (он же
Рустам Элихаджиев, он же Бекхан Мулькоев); Тимуром (Русланом)
Баймурзаевым (он же Хусейн Алханов) (см. ниже з 54 и 55) в
соответствии со статьей 34 Европейской конвенции о защите прав
человека и основных свобод. Жалобы А. Ханчукаева и А. Адаева
поступили в Европейский Суд 9 октября 2002 г. Они были
присоединены к жалобам других заявителей, поданным 4 октября 2002
г.
-----------------------------------
<*> Представители чеченской этнической группы, проживающей в
Грузии.
2. Интересы заявителей в Европейском Суде, семерым из которых
была предоставлена ограниченная правовая помощь на стадии принятия
решения о приемлемости жалоб, представляли юристы ассоциации
"статья 42 Конституции" Л. Мухашаврия и М. Дзамукашвили, г.
Тбилиси (доверенности выданы 9 октября и 22 ноября 2002 г.).
Интересы этих семи заявителей также представлял юрист той же
ассоциации Н. Кинцурашвили (доверенность выдана 4 августа 2003
г.). Этим юристам оказывала содействие советник В. Вандова.
3. Интересы Грузии в Европейском Суде представляли Л. Челидзе,
а затем Т. Бурджалиани, с 9 августа 2004 г. - Е. Гурешидзе,
Генеральные уполномоченные Грузии при Европейском Суде по правам
человека. Интересы Российской Федерации в Европейском Суде
представлял Уполномоченный Российской Федерации при Европейском
Суде по правам человека П. Лаптев.
4. Заявители, в частности, утверждали, что их выдача в
Российскую Федерацию противоречила бы статьям 2 и 3 Конвенции. Они
требовали приостановления процедуры по их экстрадиции,
представления российскими властями информации об их будущем в
России и рассмотрения Европейским Судом их жалоб, касающихся
статей 2, 3, 6 и 13 Конвенции.
a) Рассмотрение дела по вопросу приемлемости жалобы
5. 4 октября 2002 г., в период с 15.35 до 16.20 заявители
передали факсимильное сообщение, содержащее ходатайство в
Европейский Суд о применении правила 39 Регламента Европейского
Суда от имени 11 заявителей (за исключением А. Адаева и А.
Ханчукаева, см. выше з 1).
6. В тот же день в 17.00 (20.00 по тбилисскому времени) в
связи с обстоятельствами, исключавшими принятие решения
Председателем Секции, заместитель Председателя Второй Секции
(правило 12 Регламента Европейского Суда) принял решение указать
властям Грузии в соответствии с правилом 39 Регламента
Европейского Суда на то, что в интересах сторон и надлежащего
отправления правосудия по делу в Европейском Суде было бы
желательно не выдавать 11 заявителей в Российскую Федерацию до
того момента, пока Палата не получит возможность рассмотреть
жалобу в свете информации, представленной властями Грузии. Властям
Грузии было предложено представить информацию, касающуюся
оснований экстрадиции заявителей, а также о мерах, которые примут
власти Российской Федерации в случае экстрадиции заявителей.
Европейский Суд также принял решение незамедлительно
проинформировать власти Российской Федерации о факте подачи жалобы
и содержании предмета жалобы (правило 40 Регламента Европейского
Суда).
7. В 18.00 Секретарь-Канцлер Европейского Суда связался по
телефону с Генеральным уполномоченным Грузии при Европейском Суде
по правам человека, находившимся в то время в г. Страсбурге, с
тем, чтобы проинформировать его о факте подачи жалобы и решении
Европейского Суда. Несколько минут спустя помощник Генерального
уполномоченного перезвонил в Европейский Суд из г. Тбилиси и
попросил продиктовать имена лиц, подавших жалобу. Эти имена ему
были продиктованы.
8. В 18.50 власти Российской Федерации получили факсимильное
сообщение, содержащее решение Европейского Суда в части,
касающейся Российской Федерации, а также решение, принятое в
отношении Грузии.
9. Что касается властей Грузии, то передать им решение
Европейского Суда по факсу не представлялось возможным. В
телефонном разговоре технический сотрудник Министерства юстиции
Грузии, по всей видимости, дежурный, ссылался то на проблемы с
электричеством, то на отсутствие бумаги в факсимильном аппарате.
10. С Генеральным уполномоченным Грузии вновь связались по
телефону. Он сообщил о том, что уведомление Европейского Суда было
передано компетентным органам. И обещал сделать все необходимое,
чтобы решить проблему со связью, но упомянул, что это от него не
зависит.
11. Поскольку попытки связаться с Грузией оказались
неудачными, в 19.45 Секретарь-Канцлер Европейского Суда связался
по мобильному телефону с заместителем министра юстиции Грузии,
отвечающим за вопросы экстрадиции, а также за вопросы работы
аппарата Генерального уполномоченного Грузии при Европейском Суде,
чтобы сообщить ему о возникших проблемах и еще раз передать
решение Европейского Суда. Заместитель министра был
проинформирован о том, что в связи с отсутствием связи это
сообщение является официальным уведомлением о решении Европейского
Суда. Заместитель министра принял к сведению решение и пообещал
попытаться восстановить связь.
12. После ошибки в соединении в 19.56 письмо, содержащее
решение Европейского Суда, было передано в 19.59 (22.59 по
тбилисскому времени). В соответствии с процедурой экстрадиции в
19.10 (22.10 по тбилисскому времени) в аэропорту г. Тбилиси была
осуществлена выдача пяти заявителей властям Российской Федерации.
13. Жалоба была передана на рассмотрение во Вторую секцию
Европейского Суда (пункт 1 правила 52 Регламента). В соответствии
с пунктом 1 правила 26 Регламента для рассмотрения настоящего дела
в рамках этой Секции была образована Палата (пункт 1 статьи 27
Конвенции). 8 октября 2002 г. заместитель Председателя Второй
секции проинформировал о своем решении от 4 октября 2002 г.,
которое было одобрено Палатой.
14. 22 октября 2002 г. формуляр жалобы, поданной против Грузии
и Российской Федерации от имени 13 заявителей, был передан их
представителями в соответствии с правилом 47 Регламента.
15. 23 октября 2002 г. Европейский Суд предложил властям
Российской Федерации сообщить название и адрес места содержания
экстрадированных заявителей. 1 ноября 2002 г. власти Российской
Федерации потребовали от Европейского Суда письменных гарантий,
что эта информация останется конфиденциальной и не будет раскрыта
без надлежащего основания.
16. 5 ноября 2002 г. Европейский Суд продлил действие
обеспечительной меры в отношении заявителей, находившихся в г.
Тбилиси, до 26 ноября 2002 г. Европейский Суд также принял решение
рассмотреть ex officio <*> жалобы заявителей, поданные в отношении
статей 6 и 13 Конвенции, в контексте пункта 1 статьи 5, статей 2 и
4 Конвенции, образующих lex specialis <**> в области задержания, и
коммуницировать жалобу государствам-ответчикам (подпункт "b"
пункта 2 правила 54 Регламента). В то же время Европейский Суд
принял решение о рассмотрении жалобы в приоритетном порядке
(правило 41 Регламента) и возложить на Председателя Секции личную
ответственность за защиту конфиденциальности информации,
представленной властями Российской Федерации, которым было вновь
предложено сообщить адрес места содержания экстрадированных
заявителей и скоординировать их адвокатов.
-----------------------------------
<*> Ex officio (лат.) - в силу занимаемой должности.
<**> Lex specialis (лат.) - специальный закон.
17. 14 ноября 2002 г. власти Российской Федерации строго
конфиденциально сообщили адрес учреждения, в котором на тот момент
содержались экстрадированные заявители.
18. По требованию Европейского Суда 19 ноября 2002 г. власти
Российской Федерации приняли в Европейском Суде обязательства по
отношению ко всем 13 заявителям. В частности, они отметили, что:
"a) Заявители не будут приговорены к высшей мере наказания;
b) им гарантируется безопасность и медицинский уход;
c) им гарантируется беспрепятственный доступ к лечению и
медицинским консультациям;
d) им гарантируется беспрепятственный доступ к юридической
помощи и консультациям;
e) им гарантируется беспрепятственный доступ к Европейскому
Суду и возможность свободной переписки с ним;
f) гарантируется беспрепятственный доступ Европейского Суда к
заявителям и свободная переписка Европейского Суда с ними, а также
возможность проведения миссии по установлению фактов".
19. 20 ноября 2002 г. Уполномоченный по правам человека
Республики Грузия Н. Девдариани подала заявление о своем участии в
разбирательстве в качестве третьей стороны (пункт 2 статьи 36
Конвенции).
20. 23 и 25 ноября 2002 г. власти Грузии ходатайствовали об
отмене обеспечительной меры на том основании, что они располагают
необходимыми гарантиями властей Российской Федерации в отношении
будущего восьми заявителей в случае их экстрадиции. 25 ноября 2002
г. они предъявили фотографии заявителей. 26 августа 2003 г. власти
Грузии также представили фотографии камер, в которых содержались
неэкстрадированные заявители. Фотографии экстрадированных
заявителей были представлены властями Российской Федерации 23
ноября 2002 г., 22 января и 15 сентября 2003 г.
21. Принимая во внимание гарантии, представленные властями
Российской Федерации 19 ноября 2002 г., и учитывая, что вопрос
соблюдения этих обязательств, как и вопросы, касающиеся процедуры
экстрадиции в Грузии, будут рассмотрены во время дальнейшего
разбирательства по делу, 26 ноября 2002 г. Европейский Суд принял
решение не продлевать действие обеспечительной меры, указанной 4
октября 2002 г. Принимая во внимание деликатный характер дела и
его политический резонанс, а также требования властей
государств-ответчиков, Европейский Суд принял решение о соблюдении
конфиденциальности в отношении доступа к документам дела, как это
предусмотрено в пунктах 3 и 4 правила 33 Регламента
(действовавшего на тот момент).
22. 6 декабря 2002 г. три заявителя - Р. Гелогаев, И. Хашиев и
Т. Баймурзаев - подали в Европейский Суд ходатайство о
приостановлении своей экстрадиции, решение о которой было принято
28 ноября 2002 г. В тот же день Председатель временной Секции
принял решение не указывать властям Грузии на применение
обеспечительной меры, о которой ходатайствовали заявители.
23. 24 января 2003 г. депутат Парламента Грузии Е. Тевдорадзе
подала обращение в Европейский Суд с просьбой разрешить вступить в
процесс в качестве третьей стороны (пункт 2 статьи 36 Конвенции).
24. 17 июня 2003 г. Европейский Суд принял решение провести
слушание по вопросу приемлемости жалобы и указать властям
Российской Федерации в соответствии с правилом 39 Регламента, что
в интересах сторон и надлежащего отправления правосудия по делу в
Европейском Суде, в частности для подготовки проведения слушаний,
было бы желательно предоставить свободный доступ к
экстрадированным заявителям их адвокатов Мухашаврия и
Дзамукашвили. Вместе с тем Европейский Суд отклонил обращения об
участии в разбирательстве в качестве третьей стороны (пункт 2
статьи 36 Конвенции) Н. Девдариани и Е. Тевдорадзе (см. выше з 19
и 23).
25. Решением от 16 сентября 2003 г., принятым после проведения
слушаний по вопросу приемлемости жалобы (пункт 3 правила 54
Регламента), Палата объявила жалобу приемлемой, присоединив к
рассмотрению дела по существу два предварительных возражения
властей Российской Федерации. Для выяснения обстоятельств дела
Европейский Суд также принял решение о проведении миссии по
установлению фактов в Российской Федерации и Грузии в соответствии
с подпунктом "a" пункта 1 статьи 38 Конвенции и пункта 2 правила
42 Регламента Европейского Суда (действующего на тот момент).
b) Рассмотрение дела по существу
26. Палата назначила трех представителей - Ж.-П. Коста, А.Б.
Бака и В. Буткевича - для проведения миссии по установлению фактов
в двух странах. Миссия в Грузию должна была состояться с 28 по 31
октября 2003 г. 3 октября 2003 г. по просьбе властей Грузии было
принято решение перенести сроки проведения миссии в связи с
проведением в Грузии 2 ноября 2003 г. парламентских выборов.
27. Из объемной переписки с властями Российской Федерации по
поводу проведения миссии по установлению фактов следует выделить
следующее.
28. 30 сентября 2003 г. Европейский Суд проинформировал власти
Российской Федерации, что делегация Европейского Суда намерена
отправиться в Российскую Федерацию 27 октября 2003 г. для допроса
экстрадированных заявителей и инспектирования их камер в СИЗО г.
В. (см. ниже з 53). Власти Российской Федерации при переписке по
этому вопросу не привели никаких возражений, и миссия была
организована.
29. 20 октября 2003 г. власти Российской Федерации направили в
Европейский Суд постановление от 14 октября 2003 г., вынесенное
Ставропольским краевым судом, в соответствии с которым
Европейскому Суду отказано в доступе к обвиняемым Шамаеву,
Виситову, Адаеву и Хаджиеву на том основании, что их дело
рассматривается в уголовном производстве суда. Делегация
Европейского Суда сможет встретиться с этими лицами только после
принятия и вступления в силу приговора по делу. В соответствии с
этим постановлением Ставропольский краевой суд установил, что
обвиняемые Шамаев, Виситов и Адаев никогда не обращались в
Европейский Суд, Хаджиев подтвердил подачу жалобы в Европейский
Суд против Грузии на незаконную экстрадицию и настаивал на встрече
с судьями Европейского Суда.
30. Эта же почта содержала письмо от 15 октября 2003 г.,
подписанное судьей Ставропольского краевого суда Карташовым,
который отказал Европейскому Суду в возможности заслушать Азиева,
пятого экстрадированного заявителя. Он отмечал, что судебное
заседание по его делу назначено на 29 октября 2003 г. и что
"российским уголовно-процессуальным законодательством не
предусматривается возможность рассмотрения вопроса о контакте
судей Европейского Суда с Азиевым до проведения заседания и вне
их".
31. Представив эти документы, власти Российской Федерации
утверждали, что проведение миссии Европейского Суда по
установлению фактов нарушало бы национальное
уголовно-процессуальное законодательство, и требовали перенести
срок проведения миссии на тот момент, когда будет принято
окончательное решение по делу заявителей. Более того, такой подход
соответствовал бы принципу субсидиарности между национальным и
европейским судопроизводством.
32. Принимая во внимание эту информацию, 22 октября 2003 г.
Европейский Суд перенес дату своей миссии в Российскую Федерацию.
Тем не менее он напомнил властям Российской Федерации положения
статьи 34 и подпункта "a" пункта 1 статьи 38 Конвенции.
33. 7 января 2004 г. властям Российской Федерации были
предложены новые сроки проведения миссии (23 - 29 февраля 2004
г.). В случае невозможности проведения миссии в указанные сроки
было предложено представить другие даты до 9 января 2004 г.
Европейский Суд напомнил, что жалоба рассматривается в
приоритетном порядке (см. выше з 16). Власти Российской Федерации
были также проинформированы о том, что при возникновении проблем
безопасности во время организации проведения миссии по
установлению фактов содержания заявителей может быть предложено
другое, более безопасное место, куда будут переведены заявители.
34. В своем письме от 8 января 2004 г. власти Российской
Федерации обратились с критикой в адрес пресс-релиза Европейского
Суда о переносе срока проведения миссии в октябре 2003 г. и
отметили, что в соответствии с Конституцией Российской Федерации
органы судебной власти (в данном случае Ставропольский краевой
суд) пользуются независимостью, в то же время они отметили, что
Конвенция основывается на принципе субсидиарности.
35. 13 января 2004 г. власти Российской Федерации подтвердили,
что в Ставропольском краевом суде продолжается уголовное
производство в отношении заявителей, и так как окончательный и
подлежащий исполнению приговор не был вынесен, делегация
Европейского Суда не может встретиться с заинтересованными лицами.
Вместе с тем власти Российской Федерации не исключили, что
Ставропольский краевой суд может пересмотреть свое решение от 14
октября 2003 г., и посоветовали Европейскому Суду обратиться к
нему с таким ходатайством. Власти Российской Федерации объяснили,
что в соответствии с принципом субсидиарности вопрос контакта с
заявителями относится исключительно к компетенции Ставропольского
краевого суда, и никто, включая международный судебный орган, не
имеет права изменить или отменить его решение.
36. В то же время власти Российской Федерации потребовали от
Европейского Суда применить в отношении России такой же подход,
как и в отношении к Грузии (см. выше з 26), чтобы Европейский Суд
перенес сроки проведения миссии по установлению фактов в России
из-за проведения 14 марта 2004 г. президентских выборов. Они также
подтвердили, что в феврале делегация Европейского Суда может
столкнуться с проблемой безопасности на Северном Кавказе из-за
опасности террористических актов или плохих климатических условий.
37. 19 января 2004 г., напоминая об обязательствах, принятых
19 ноября 2002 г., Европейский Суд проинформировал власти
Российской Федерации о том, что он проведет миссию в начале мая
2004 года. Европейский Суд вновь предложил рассмотреть возможность
перевода заявителей в более безопасное место. Суд в Страсбурге
подтвердил, что, если на этот раз не будут представлены гарантии и
необходимые условия для проведения миссии по установлению фактов,
он будет вынужден отменить проведение миссии и сделать
соответствующие выводы в соответствии с положениями Конвенции.
38. В ответ 23 января 2004 г. власти Российской Федерации
вновь подтвердили, что посещение заявителей будет возможно только
после вынесения в их отношении окончательного и подлежащего
обязательному исполнению приговора. Власти Российской Федерации
подтвердили, что их обязательства по отношению к Европейскому
Суду, принятые 19 ноября 2002 г., касающиеся, в частности,
свободного доступа к заявителям, относились только к стадии
предварительного следствия, а не судебного разбирательства. В
любом случае судебное заседание по вынесению приговора в
Ставропольском краевом суде будет открытым, и не будет никаких
препятствий для того, чтобы "присутствовать на заседании,
наблюдать за разбирательством и видеть обвиняемых".
39. Что касается сроков, предложенных Европейским Судом,
власти Российской Федерации, утверждая, что они примут все
необходимые меры для надлежащего проведения миссии, их отклонили
на том основании, что период с 1 по 11 мая в Российской Федерации
является праздничными днями, посвященными Дню Победы во Второй
Мировой войне. Предложение перевести заявителей в другое место
также отклонено по причине безопасности.
40. В следующем письме от 5 февраля 2004 г. власти Российской
Федерации подтвердили принятие всех мер по обеспечению
безопасности делегации Европейского Суда, включая авиационное
сопровождение, не исключая, тем не менее, возможность
террористических актов. В ответ Европейский Суд предложил властям
Российской Федерации организовать миссию по установлению фактов
после 12 мая 2004 г., когда в России пройдут праздничные дни, при
условии, что власти Российской Федерации в предварительном порядке
без каких-либо условий обязуются, что делегация Европейского Суда
получит свободный доступ к заявителям. Как только будут даны такие
обязательства, Европейский Суд приступит к оценке риска возможного
нападения террористов, упомянутого в письме.
41. 2 и 11 февраля 2004 г. власти Российской Федерации подали
ходатайства о переносе сроков проведения миссии по установлению
фактов в Грузии из-за проведения в Российской Федерации
президентских выборов, назначенных на 14 марта 2004 г. Европейский
Суд отклонил эти ходатайства 5 и 13 февраля 2004 г.,
соответственно.
42. 31 октября 2003 г. и 9 февраля 2004 г. власти Грузии
указали свидетелей, заслушивание которых Европейским Судом
представлялось им необходимым. Власти Российской Федерации сделали
то же самое 23 января 2004 г., но 19 февраля 2004 г. они отозвали
список свидетелей на том основании, что Европейский Суд не
согласился с их различными процессуальными требованиями (см. выше
з 36 и 41 и ниже з 243). Заявители не указали свидетелей.
43. С 23 по 25 февраля 2004 г. в Верховном суде Грузии, в г.
Тбилиси, состоялось заслушивание шести неэкстрадированных
заявителей и двенадцати свидетелей. В этих слушаниях приняли
участие Мухашаврия и Кинцурашвили, а также делегации властей
Грузии и Российской Федерации. Два заявителя, Хашиев и Баймурзаев,
не явились, с 17 февраля 2004 г., по данным властей Грузии, они
считаются пропавшими без вести. Два свидетеля, Р. Маркелия и А.
Цхитишвили, не явились по причине отсутствия их на территории
Грузии.
44. В последний день слушаний Европейский Суд счел необходимым
выслушать представителей заявителей во внутренних судебных органах
Арабидзе, Хиджакадзе и Габаидзе, но юристы не смогли
незамедлительно явиться. Тогда им были переданы вопросы в
письменном виде, ответы на которые Европейский Суд получил 17
апреля 2004 г. (см. ниже з 212).
45. 8 марта 2004 г. Европейский Суд предложил властям
Российской Федерации и Грузии по возможности представить
информацию, касающуюся исчезновения Хашиева и Баймурзаева, о месте
их содержания в Российской Федерации и состоянии их здоровья. 13 и
29 марта 2004 г. власти двух государств представили информацию
относительно этого исчезновения (см. ниже з 101).
46. 17 марта 2004 г. Европейский Суд передал властям
Российской Федерации уточненные сроки проведения миссии (5 - 8
июня 2004 г.). Напомнив, что предыдущие попытки провести миссию
окончились неудачей, Европейский Суд предложил властям Российской
Федерации проинформировать его до 8 апреля 2004 г., берут ли на
этот раз они на себя обязательство гарантировать делегации
Европейского Суда прямой и беспрепятственный доступ к четырем
экстрадированным 4 октября 2002 г. заявителям (Адаев, пятый
заявитель, на этот момент был освобожден; см. ниже з 107), а также
к двум заявителям, арестованным на территории Российской Федерации
после их исчезновения из Тбилиси (см. ниже з 100 и следующие).
Обращая внимание на положения подпункта "a" пункта 1 статьи 38
Конвенции, Европейский Суд напомнил властям Российской Федерации,
что в случае, если не будут представлены безоговорочные
подтверждения и необходимые средства для проведения миссии,
Европейский Суд вынужден будет отказаться от попыток получить
доступ к заявителям и приступить к составлению постановления на
основании тех данных, которыми он располагает.
47. 21 апреля 2004 г. Ставропольский краевой суд принял
решение отказать Европейскому Суду в доступе к Азиеву. Это решение
основывалось на тех же причинах, что и решение от 14 октября 2003
г. (см. выше з 29).
48. 8 апреля 2004 г. власти Российской Федерации
проинформировали Европейский Суд, что, несмотря на их решимость
сотрудничать с Европейским Судом, не имеется возможности заслушать
Шамаева, Хаджиева, Адаева и Виситова, так как разбирательство
продолжается в суде кассационной инстанции. Власти Российской
Федерации не дали никакой справки о Азиеве и двух исчезнувших
заявителях (см. выше з 43), которые были арестованы на территории
Российской Федерации 19 февраля 2004 г.
49. Принимая во внимание безрезультатные попытки заставить
власти Российской Федерации изменить свою уклончивую позицию, 4
мая 2004 г. Европейский Суд принял решение отменить проведение
миссии по установлению фактов в Российской Федерации и приступить
к составлению постановления на основании материалов, имеющихся в
его распоряжении (см. Доклад Европейской Комиссии по делу "Кипр
против Турции" (Cyprus v. Turkey) от 4 октября 1983 г., жалоба N
8007/77, Decisions and Reports (DR), p. 73, з 52).
50. 4 мая 2004 г. Европейский Суд предложил сторонам
представить свои окончательные доводы по существу дела (пункт 1
правила 50 Регламента), а также замечания к протоколу слушаний,
проведенных в г. Тбилиси (пункт 3 правила А8 Приложения к
Регламенту). 11 июня 2004 г. власти Грузии представили свои
письменные доводы по существу дела. После того, как дважды был
продлен срок, установленный для представления замечаний, власти
Российской Федерации и заявители также представили свои замечания
20 июля и 9 августа 2004 г., соответственно. 11 июня и 9 августа
2004 г. власти Российской Федерации и Грузии представили свои
замечания к протоколу слушаний.
51. 7 и 13 сентября 2004 г. власти Российской Федерации и
Грузии сформулировали свои позиции относительно требования
заявителей о справедливой компенсации в соответствии с пунктом 3
правила 60 Регламента.
Факты
I. Обстоятельства дела
52. Заявители Абдул-Вахаб Шамаев, Ризван (Резван) Виситов,
Хусейн Азиев, Адлан (Аслан) Адаев (Адиев), Хусейн Хаджиев, Руслан
Гелогаев, Ахмед Магомадов, Хамзат Исаев, Робинзон Маргошвили,
Георгий Куштанашвили, Асланбек Ханчукаев, Ислам Хашиев (он же
Рустам Элихаджиев, он же Бекхан Мулькоев), Тимур (Руслан)
Баймурзаев (он же Хусейн Алханов) (см. ниже з 54 и 55), 15 граждан
Российской Федерации и Грузии, 1975, 1977, 1973, 1968, 1975, 1958,
1955, 1975, 1967, 19(..), 1981, 1979 (или 1980) и 1975 годов
рождения соответственно. Куштанашвили не сообщил дату своего
рождения (19..).
53. Заявители Шамаев, Виситов, Азиев, Адаев и Хаджиев,
выданные Грузией России 4 октября 2002 г., 17 и 18 октября были
помещены в следственный изолятор (далее - СИЗО) города А.
Ставропольского края на Северном Кавказе (см. выше з 17). Место их
содержания с 4 по 17 - 18 октября 2002 г. остается неизвестным. 26
июля 2003 г. Шамаев, Хаджиев, Виситов и Адаев были переведены в
СИЗО города В. Ставропольского края. По запросу Европейского Суда
7 октября 2003 г. власти Российской Федерации сообщили адрес этого
СИЗО и подтвердили, что Азиев находился в том же СИЗО (см. также
ниже з 242). Дата его перевода не уточнена.
54. Не имея возможности заслушать заявителей, экстрадированных
в Российскую Федерацию (см. выше з 49), Европейский Суд указал
имена и фамилии четверых из них так, как они представлены
представителями Мухашаврия и Дзамукашвили. Имя Хусейна Хаджиева,
пятого заявителя, имеется в формуляре жалобы, направленном в
Европейский Суд 27 октября 2003 г. (см. ниже з 235).
55. Что касается невыданных заявителей, Маргошвили находится
на свободе после оглашения оправдательного приговора 8 апреля 2003
г. (см. ниже з 94). Гелогаев был освобожден после оглашения
приговора 6 февраля 2004 г. (см. ниже з 99). Ханчукаев, Исаев,
Магомадов и Куштанашвили были освобождены 5 и 6 января и 18
февраля 2005 г. (см. ниже з 98). Личности этих шести заявителей
были установлены Европейским Судом (см. ниже з 110 - 115). Хашиев
и Баймурзаев были арестованы 19 февраля 2004 г. властями
Российской Федерации после их исчезновения из г. Тбилиси 16 или 17
февраля 2004 г. Они содержались в СИЗО г. Ессентуки (см. ниже з
101). Не имея возможности заслушать этих заявителей на территории
Российской Федерации (см. выше з 46 и следующие), Европейский Суд
использовал те фамилии, которые были указаны их представителями
при подаче жалобы.
56. Обстоятельства дела, как они представлены сторонами и
установлены Европейским Судом во время миссии по установлению
фактов, проведенной в г. Тбилиси, могут быть изложены следующим
образом.
A. Факты, касающиеся процедуры экстрадиции
1. Период, предшествовавший обращению в Европейский Суд
57. 3 - 5 августа 2002 г. заявители пересекли
российско-грузинскую границу недалеко от КПП у деревни Гиреви в
Грузии. Некоторые из них были ранены и имели при себе автоматы и
гранаты. Обратившись за помощью к грузинским пограничникам, они
добровольно сдали оружие. У них были проверены документы. Имена,
которыми назвались заявители: Абдул-Вахаб Шамаев, Ризван (Резван)
Виситов, Хусейн Азиев, Адлан (Аслан) Адаев (Алиев), Хусейн Хаджиев
(Хосин Хаджаев, Хажиев), Руслан Миржоев, Адлан (Алдан) Усманов,
Хамзат Исиев, Руслан Тепсаев, Сейбул (Фейсул) Байсаров, Аслан
Ханоев, Тимур (Руслан) Баймурзаев (Баемурзаев) и Ислам Хашиев,
были также установлены. Только пять первых заявителей имели при
себе российские паспорта.
58. Заявителей доставили в г. Тбилиси вертолетом, первое время
они находились в гражданской больнице, где раненые были
прооперированы. 5 августа 2002 г. Тепсаев (Маргошвили), Виситов,
Байсаров (Куштанашвили), Азиев, Шамаев, Хаджиев и Исиев (Исаев)
были допрошены в связи с нарушением таможенных правил (часть 4
статьи 214 Уголовного кодекса Грузии), незаконным ношением,
приобретением и перевозкой оружия (части 1 - 3 статьи 236 того же
Кодекса) и незаконным переходом границы (часть 2 статьи 344 того
же Кодекса). 6 августа 2002 г. по представлению следственного
управления Министерства безопасности Грузии Ваке-Сабурталинский
районный суд г. Тбилиси вынес определение об избрании меры
пресечения в виде заключения заявителей под стражу сроком на три
месяца. В соответствии с этим определением Шамаев был арестован 3
августа и шесть других заявителей - 6 августа 2002 г.
59. 6 августа 2002 г. Ханоев (Ханчукаев), Баймурзаев, Хашиев,
Усманов (Магомадов), Миржоев (Гелогаев) и Адаев были допрошены по
тем же основаниям. 7 августа 2002 г. Ваке-Сабурталинский районный
суд г. Тбилиси вынес определение об избрании меры пресечения в
виде заключения заявителей под стражу сроком на три месяца. В
соответствии с этим определением Усманов (Магомадов) и Миржоев
(Гелогаев) были арестованы 7 августа, Адаев - 5 августа и три
других заявителя - 6 августа 2002 г.
60. В соответствии с этими решениями 6 и 7 августа 2002 г.
заявители были переведены в тюрьму N 5 г. Тбилиси, за исключением
Маргошвили, который был помещен в центральный тюремный госпиталь.
Адаев был также госпитализирован (дата не установлена) (см. ниже з
142). В соответствии с определением о мере пресечения все
заявители являлись российскими гражданами.
61. 1 ноября 2002 г. содержание под стражей заявителей
Маргошвили, Исаева и Куштанашвили было продлено Тбилисским
городским судом на три месяца. 4 ноября 2002 г. этот же суд
продлил содержание под стражей на три месяца заявителей
Ханчукаева, Гелогаева, Хашиева, Магомадова и Баймурзаева.
62. 6 августа 2002 г. Генеральный прокурор Российской
Федерации В.В. Устинов нанес визит в г. Тбилиси, в ходе которого
встретился со своим грузинским коллегой. Он вручил ему запрос об
экстрадиции заявителей. Поскольку заявители находились в Грузии
под следствием, и документы, представленные в обоснование запроса
об экстрадиции, были признаны недостаточными в свете грузинского
законодательства и международного права, Генеральный прокурор
Грузии Н. Габричидзе в устной форме отказался выдать заявителей
(см. ниже з 182 и следующие). В рамках этой же встречи Генеральная
прокуратура Грузии потребовала, чтобы российская сторона
представила соответствующие документы в обоснование своего запроса
об экстрадиции, а также гарантии в отношении обращения с
заявителями и уважения их прав в случае экстрадиции.
63. Как следует из материалов дела, в тот же день Генеральный
прокурор Грузии изложил эти же требования в письменном виде, Он
проинформировал своего российского коллегу, что 6 августа 2002 г.
в отношении всех заявителей было возбуждено уголовное
преследование к Грузии, что в отношении семерых из них была
избрана мера пресечения в виде заключения под стражу и что шесть
других в скором времени предстанут перед судом, который вынесет
решение об их задержании. Он отметил, что запрос об экстрадиции не
содержал информации, устанавливающей личность, гражданство и место
жительства заинтересованных лиц, а также документов и нормативных
актов по фактам, вменяемым им в вину на территории Российской
Федерации, определений об избрании меры пресечения, удостоверенных
должным образом. Генеральный прокурор Грузии сделал вывод, что на
основании этих обстоятельств "вопрос об экстрадиции этих лиц не
может являться предметом обсуждения".
64. 12, 19 августа и 30 сентября 2002 г. российские власти
передали грузинским властям требуемые документы:
1) решения о возбуждении уголовного дела в отношении каждого
из заявителей;
2) объявление о международном розыске заявителей, сделанное
российскими властями 15 августа 2002 г.;
3) заверенные копии соответствующих судебных определений об
избрании в качестве меры пресечения для каждого заявителя
заключение под стражу, вынесенных 16 августа 2002 г. в
соответствии со статьей 108 Уголовно-процессуального кодекса
Российской Федерации Старопромысловским районным судом г. Грозного
по представлению следователя, проводившего расследование по делу;
4) извлечения из возбужденного против заявителей в Российской
Федерации уголовного дела с предъявленными против них обвинениями;
5) фотографии;
6) копии паспортов с фотографиями;
7) копии анкет N 1 <*>;
-----------------------------------
<*> Документ, содержащий фотографию заинтересованного лица,
составленный компетентными органами Министерства внутренних дел
Российской Федерации при выдаче этому лицу удостоверения личности
и подтверждающий ipso facto его гражданство.
8) другие документы, касающиеся их гражданства и установления
личности.
65. Власти Грузии представили Европейскому Суду только копии
документов, перечисленных в пунктах 1 - 3. Документам, упомянутым
в пункте 4, российскими властями был присвоен гриф "секретно" в
интересах надлежащего отправления правосудия.
66. В соответствии с определениями от 8 августа 2002 г.,
предъявленными Европейскому Суду властями Грузии, в отношении
заявителей в России было начало расследование по обвинению в
посягательстве на физическую неприкосновенность сотрудников
правоохранительных органов, преступлении, наказание за которое
предусматривает пожизненное заключение или смертную казнь (статья
317 Уголовного кодекса Российской Федерации, см. ниже з 260), в
организации незаконных вооруженных формирований и участии в этих
формированиях при отягчающих обстоятельствах (предусматривается
наказание в виде лишения свободы на срок до пяти лет в
соответствии с частью второй статьи 208 Уголовного кодекса
Российской Федерации), в незаконной торговле оружием при
отягчающих обстоятельствах (предусматривается наказание в виде
лишения свободы на срок от двух до шести лет в соответствии с
частью второй статьи 222 Уголовного кодекса Российской Федерации)
и незаконном пересечении границы Российской Федерации при
отягчающих обстоятельствах в июле 2002 года (предусматривается
наказание в виде лишения свободы до пяти лет в соответствии с
частью второй статьи 322 Уголовного кодекса Российской Федерации -
эти же документы, предъявленные властями Российской Федерации, в
отношении Адаева и Виситова датированы 13 августа 2002 г.).
67. Поскольку статья 6 Уголовного кодекса Грузии запрещает
экстрадицию лица в страну, где они обвиняются в преступлении,
наказание за которое предусматривает смертную казнь (см. ниже з
256), Генеральная прокуратура Грузии потребовала от российской
стороны гарантий, что такое наказание не будет применено к
заявителям.
68. Исполняющий обязанности Генерального прокурора Российской
Федерации В.В. Колмогоров в своем письме от 26 августа 2002 г.
проинформировал Генерального прокурора Грузии, что в Российской
Федерации начато расследование по факту нападения 27 июля 2002 г.
незаконных вооруженных формирований на группировку российских
войск в приграничной зоне. После задержания в Грузии 13 лиц,
которые незаконно пересекли границу сразу после этого нападения, и
в соответствии с показаниями трех свидетелей российские власти
возбудили в отношении этих лиц уголовное дело. Принимая во
внимание, что эти лица во время пересечения границы были
вооружены, и учитывая другие доказательства, российские власти
полагают, что речь идет о лицах, совершивших упомянутое нападение.
Колмогоров напомнил, что грузинская сторона выразила готовность
экстрадировать заявителей в том случае, если российская сторона
представит необходимые документы. Все затребованные документы были
представлены 19 августа 2002 г., российские власти вновь сделали
запрос об экстрадиции этих лиц в соответствии с Минской
конвенцией, заключенной в рамках Содружества Независимых
Государств (см. ниже з 266). Колмогоров заверил, что к этим лицам
не будет применена высшая мера наказания, учитывая, что мораторий
на смертную казнь действует в Российской Федерации с 1996 года.
Также он потребовал, чтобы уголовное дело, возбужденное в
отношении заявителей в Грузии, было передано властям Российской
Федерации, которые взяли на себя дальнейшее судебное
преследование.
69. 27 августа 2002 г. заместитель Генерального прокурора
Российской Федерации В.И. Зайцев проинформировал грузинскую
сторону, что мораторий на смертную казнь вступил в силу в
Российской Федерации и что в соответствии с определением
Конституционного Суда от 2 февраля 1999 г. (см. ниже з 262) ни в
одном субъекте Федерации никто не может быть приговорен к смертной
казни никаким судом.
70. 22 сентября 2002 г. обвинения, выдвинутые против
заявителей в Российской Федерации, были определены заново и
расширены. Было также возбуждено уголовное дело по обвинению в
терроризме. Эти определения, вынесенные индивидуально по каждому
заявителю, представляют собой идентичные тексты, как и сделанные 8
августа 2002 г. (см. выше з 66).
71. В своем письме от 27 сентября 2002 г. Колмогоров
проинформировал своего грузинского коллегу, что в отношении
заявителей было выдвинуто обвинение в терроризме и бандитизме при
отягчающих обстоятельствах, преступлении, за которое предусмотрено
наказание в виде лишения свободы на срок от восьми до двадцати лет
(часть третья статьи 205 и часть вторая статьи 209 Уголовного
кодекса Российской Федерации). Он заверил, что Генеральная
прокуратура Российской Федерации "гарантирует грузинской стороне,
что в соответствии с нормами международного права эти лица будут
пользоваться всеми правами на защиту, предусмотренными законом, в
том числе правом на помощь адвоката, не будут подвергаться пыткам
или жестокому, бесчеловечному, унижающему достоинство обращению
или наказаниям". Кроме того, он напомнил, что "мораторий на
смертную казнь действует с 1996 года, что является гарантией того,
что подлежащие выдаче лица не будут приговорены к смертной казни".
В этом письме, а также в письме от 26 августа 2002 г. 13
заявителей были упомянуты поименно без исключений.
72. После изучения документов, представленных властями
Российской Федерации, информации, переданной Министерством
безопасности Грузии, а также доказательств, полученных на момент
задержания, Генеральная прокуратура Грузии установила в первую
очередь личности Абдул-Вахаба Ахмедовича Шамаева, Хозиина
Хамидовича Хаджиева, Хусейна Мухамедовича Азиева, Резвана
Вахидовича Виситова и Алдана Лечиевича Адаева (имена представлены
в том виде, как они записаны в решениях о выдаче). Учитывая
тяжесть обвинений, предъявляемых в отношении указанных лиц в
Российской Федерации, 2 октября 2002 г. заместитель Генерального
прокурора Грузии подписал решение об их экстрадиции. 3 октября
2002 г. начальник управления по международным отношениям
Генеральной прокуратуры Грузии П. Мсхиладзе потребовал в
письменной форме от управления по исполнению наказаний
Министерства юстиции Грузии исполнения этих решений (см. ниже з
178). Доставка пяти заявителей из тюрьмы в аэропорт была назначена
на 4 октября 2002 г. на 9.00.
73. Вечером 3 октября 2002 г. адвокат нескольких заявителей в
национальных судах Габаидзе выступил по телевидению и подтвердил
получение конфиденциальной информации о неизбежной экстрадиции
некоторых заявителей (см. ниже з 124, 214 и 216). На следующее
утро адвокаты и близкие заявителей, а также представители
чеченского меньшинства в Грузии окружили здание тюрьмы и
организовали манифестацию.
2. Период после обращения в Европейский Суд 4 октября 2002 г.
74. 4 октября 2002 г. в 22.10 пятеро заявителей были переданы
представителям Федеральной службы безопасности Российской
Федерации в помещении аэропорта г. Тбилиси. Представители
заявителей сделали запись некоторых эпизодов процедуры
экстрадиции, которые транслировались по грузинскому каналу
"Рустави-2" вечером 4 октября 2002 г. На этих кадрах видно, как
четверо заявителей в сопровождении сотрудников грузинского
спецназа поднимаются по трапу самолета. Они резко подняли им
головы перед камерами. Шамаев, Адаев, Виситов и Хаджиев могут быть
идентифицированы с помощью фотографий, имеющихся в распоряжении
Европейского Суда (см. выше з 20). Азиев на этих фотографиях не
присутствует. Хаджиев показывает рану на шее и красные пятна
вокруг челюстей. У Виситова поврежден левый глаз. Вместе с тем эта
запись не позволяет судить о тяжести этих ранений. На пленке также
зафиксировано прибытие заявителей в Российскую Федерацию.
Экстрадированные лица с завязанными глазами спускаются с трапа
самолета в сопровождении лиц в военной форме и масках, которые,
находясь с двух сторон от заявителей, загибают им руки назад и
вверх, понуждая последних опустить голову.
75. Грузинский журналист сопровождает запись следующими
словами: "...если грузинские власти в ближайшее время не докажут,
что они выдали России виновных и установленных лиц, будет ясно,
что эта экстрадиция являлась подарком, сделанным Путину накануне
саммита стран - членов СНГ" (состоявшегося в г. Кишиневе 6 и 7
октября 2002 г.).
76. 8 октября 2002 г. Устинов проинформировал Уполномоченного
Российской Федерации при Европейском Суде по правам человека, что
власти Российской Федерации представили властям Грузии все
необходимые гарантии в отношении будущего заявителей в случае их
экстрадиции. По его словам, "пятеро из тринадцати чеченских
террористов были переданы", "грузинская сторона безосновательно
задерживает экстрадицию остальных лиц по единственной причине,
которая состоит в том, что не были установлены их личности".
77. В своем письме от 16 октября 2002 г. заместитель
Генерального прокурора Российской Федерации выразил благодарность
грузинской стороне "за положительное решение о выдаче пяти
террористов". Он подтвердил, что по прибытии в Российскую
Федерацию заявители были осмотрены врачами и "их состояние
здоровья было признано удовлетворительным", что к ним были
"допущены" адвокаты, что расследование велось "в строгом
соответствии с требованиями уголовно-процессуального
законодательства Российской Федерации" и что "имелись документы,
подтверждающие их российское гражданство". Он подтвердил гарантию,
"неоднократно предоставлявшуюся грузинским властям", о том, что "в
соответствии со статьями 2 и 3 Конвенции и Протокола N 6 к
Конвенции эти лица не будут приговорены к высшей мере наказания,
не будут подвергаться пыткам или бесчеловечным, жестоким или
унижающим достоинство обращению или наказаниям". Вместе с тем
после проведения процедуры идентификации личности
неэкстрадированных заявителей с помощью их фотографий, они были
установлены как участники нападения 27 июля 2002 г. в
Итумкалинском районе (Чеченская Республика) на российского
военнослужащего. Заверив, что "после экстрадиции будут проведены
дополнительные процедуры по установлению личности", заместитель
Генерального прокурора Российской Федерации вновь потребовал
выдачи заявителей, содержащихся в г. Тбилиси, на основании статей
56, 67 и 80 Минской конвенции.
78. 28 октября 2002 г. Генеральная прокуратура Российской
Федерации вновь направила грузинским властям постановление о
возбуждении уголовного дела в отношении Гелогаева (упоминавшегося
под именем Миржоев), Хашиева и Баймурзаева и потребовала их выдачи
(представители заявителей подчеркивали, что на этот момент трое
заявителей уже отказались от фамилий, указанных первоначально
грузинским властям).
79. 29 октября 2002 г. Генеральный прокурор Грузии ответил,
что фамилии, указанные в определениях о предварительном
заключении, принятом российским судом в отношении восьми
заявителей, содержащихся в Тбилиси, не являются их настоящими
фамилиями, и что следует установить их настоящие имена, прежде чем
согласиться на их экстрадицию. Он пояснил, что "в отличие от пяти
лиц, выданных 4 октября 2002 г.", имена шести задержанных,
истребуемых российской стороной, вызывают "серьезные сомнения", и
что седьмой и восьмой задержанные, указанные как Тепсаев и
Байсаров, в действительности имеют фамилии Маргошвили и
Куштанашвили. Они родились в Грузии, а не в Чечне. Генеральный
прокурор Грузии выразил сожаление, что "российские власти
настаивают на экстрадиции Тепсаева и Баймурзаева, хотя знают, что
Тепсаев не является Тепсаевым, а Баймурзаев не является
Баймурзаевым". С его точки зрения, данное обстоятельство ставит
также под сомнение данные, представленные российской стороной в
отношении оставшихся шестерых заявителей.
80. 21 ноября 2002 г. Гелогаев, Магомадов, Куштанашвили,
Исаев, Ханчукаев, Баймурзаев и Хашиев обратились к Президенту
Грузии и Председателю Парламента Грузии с просьбой не выдавать их
Российской Федерации. Они утверждали, что "абсолютно уверены, что
российские власти - военные и другие - подвергнут их пыткам и
бесчеловечному обращению и что они будут расстреляны без всякого
суда".
81. В декларации от 15 октября 2002 г. "министерства
иностранных дел Чеченской Республики Ичкерия" говорилось, что 5
октября 2002 г. Хусейн Азиев, экстрадированный заявитель,
скончался вследствие жестокого обращения. В ответном письме от 18
октября 2002 г. власти Российской Федерации опровергли эту
информацию в Европейском Суде и заявили, что все экстрадированные
заявители, включая Азиева, живы и здоровы, что они содержатся в
нормальных условиях в одном из СИЗО Ставропольского края. 23
октября 2002 г. Европейский Суд предложил указать точный адрес
данного учреждения для установления прямой связи с заявителями
(см. выше з 15).
82. Представители заявителей выразили сомнение в правдивости
ответа властей Российской Федерации. Они отметили, что некто
Хусейн Юсупов, чеченец, содержавшийся в Министерстве безопасности
Грузии до конца сентября 2002 года, впоследствии пропал без вести.
По словам грузинских властей, он был освобожден. По словам матери
Юсупова, пришедшей на свидание в день его освобождения, ее сын не
выходил из здания тюрьмы. У адвокатов есть подозрение, что он мог
быть выдан российским властям "вне связи с делом" "вместо" одного
из скончавшихся заявителей. Они обратили внимание Европейского
Суда на жестокое обращение, которому был подвергнут Азиев до его
экстрадиции (см. ниже з 125 и 135).
3. Процедура экстрадиции после отмены Европейским Судом
обеспечительных мер 25 ноября 2002 г.
83. После того, как было установлено, что Баймурзаев, Миржоев
и Хашиев на самом деле являются соответственно Алхановым Хусейном
Мауладиновичем, Гелогаевым Русланом Ахмедовичем и Элихаджиевым
Рустамом Усмановичем и что они являются гражданами Российской
Федерации, 28 ноября 2002 г. Генеральная прокуратура Грузии
согласилась на их экстрадицию в Российскую Федерацию. В
постановлении об экстрадиции было четко указано, что заявители
должны быть уведомлены о принятии этого постановления и им должно
быть разъяснено о том, что они имеют право обжаловать это решение
в судебном порядке.
84. 29 ноября 2002 г. эти заявители обратились в
Крцанисси-Мтхатцимидинский районный суд г. Тбилиси. Их
представители считали, что в запросе об экстрадиции не были
указаны настоящие имена их клиентов и что приложенные к нему
фотографии были сделаны грузинскими властями во время их
содержания в тюрьме N 5 г. Тбилиси. Они жаловались на то, что в
постановлениях об определении меры пресечения в виде заключения
под стражу в отношении их клиентов, вынесенных 16 августа 2002 г.,
судом г. Грозного (см. выше з 64), не указан срок содержания под
стражей и что производство по делу полностью нарушает права
заявителей на защиту. В связи с этими нарушениями они требовали,
чтобы экстрадиция была отменена. Кроме того, представители
подтверждали свои доводы доводом о том, что Россия не
ратифицировала Протокол N 6 к Европейской конвенции о защите прав
человека и основных свобод и, следовательно, гарантии,
предоставленные российской стороной, не являлись достаточными с
точки зрения Конвенции о выдаче. По их мнению, для того, чтобы эти
гарантии были достаточными, они должны быть предоставлены
Президентом Российской Федерации.
85. 5 декабря 2002 г. эта жалоба была отклонена. 25 декабря
2002 г. Верховный суд Грузии отменил данное решение и вернул дело
в суд первой инстанции.
86. 13 марта 2003 г. суд, пересматривавший дело, признал
экстрадицию Хашиева и Гелогаева правомерной. Было установлено, что
27 октября 2000 г. и 1 ноября 2001 г. (1 февраля 2002 г., по
утверждению Верховного суда Грузии, см. ниже з 88) Баймурзаеву и
Гелогаеву соответственно был предоставлен статус беженцев на
территории Грузии. Исполняющий обязанности министра Грузии по
делам беженцев подтвердил в суде, что эти статусы были
предоставлены в соответствии с Законом о беженцах (см. ниже з
257). После того как было установлено, что Баймурзаев никогда не
лишался статуса беженца в установленном законом порядке, суд
принял решение о невозможности его экстрадиции в Российскую
Федерацию. В отношении Гелогаева суд постановил, что решением от
25 ноября 2002 г. Министерство Грузии по делам беженцев лишило его
статуса беженца на основании письма Министерства внутренних дел
Грузии от 20 ноября 2002 г., а также доклада комиссии по
предоставлению статуса беженцев.
87. Основываясь на заключениях судебной экспертизы и
разъяснениях представителей Генеральной прокуратуры Грузии, суд
признал установленным тот факт, что к запросу российских властей
об экстрадиции были приложены фотографии заявителей, сделанные
грузинскими властями 7 августа 2002 г. во время содержания
заявителей в тюрьме N 5 г. Тбилиси. По мнению суда, направление
этих фотографий российским властям было необходимо для
установления личности заявителей.
88. 16 мая 2003 г. Верховный суд Грузии оставил без изменения
это постановление в части, касающейся невозможности экстрадиции
Баймурзаева. Он также постановил приостановить экстрадицию
Гелогаева до окончания административного разбирательства, начатого
им в отношении решения о лишении его статуса беженца от 25 ноября
2002 г. Что касается заявителя Хашиева, Верховный суд Грузии
установил, что его фотография, сделанная грузинскими властями,
была передана российской стороне с целью установления его
личности, но его личность не была установлена. Вместе с тем защита
представила копию российского паспорта, в соответствии с которым
Хашиев на самом деле являлся Мулькоевым, а не Хашиевым или
Элихаджиевым (см. выше з 83 и ниже з 101). По требованию
Генеральной прокуратуры Грузии российские власти проверили эту
копию паспорта на его подлинность и 6 мая 2003 г.
проинформировали, что такой паспорт никогда не выдавался. Принимая
во внимание данные обстоятельства, Верховный суд Грузии принял
решение о приостановлении экстрадиции Хашиева в связи с тем, что
его личность не была установлена, передав эту часть дела в
Генеральную прокуратуру Грузии для дополнительного расследования.
B. Уголовное разбирательство, возбужденное в отношении
заявителей властями Российской Федерации и Грузии
1. Рассмотрение в судах Грузии дела о незаконном переходе
границы
89. Представшие перед Тбилисским городским судом по обвинению
в незаконном переходе границы Ханчукаев и Магомадов 15 июля 2003
г. были оправданы в связи с отсутствием в их действиях состава
преступления. В частности, было установлено, что эти заявители,
получив ранения, были вынуждены перейти российско-грузинскую
границу в связи с "крайней необходимостью", стремясь избежать
столкновения с российской армией и получить убежище, чего они
добивались с 25 июля 2002 г. Суд посчитал, что эти лица были
вынуждены совершить это правонарушение, не имея другого выхода, и
что "нарушенное достояние (национальная безопасность, граница и
т.д.) естественным образом рассматривалось этими лицами как менее
значимое, чем достояние спасенное - их собственная жизнь". Было
также установлено, что следственные органы не допросили
пограничников и привлекли к ответственности двух заявителей на
основании их собственных показаний. Суд заслушал этих
пограничников, по словам которых, в том месте, где заявители
проникли на территорию Грузии, граница не была разделена даже при
помощи флага, и при отсутствии опознавательных знаков граница
между двумя государствами была определена приблизительно. Они
подтвердили, что в указанный момент пограничные зоны и сама
граница подверглись обстрелу со стороны российских вооруженных сил
и что заявители сдали оружие без оказания какого-либо
сопротивления, обратившись с просьбой о предоставлении убежища на
территории Грузии.
90. 2 декабря 2003 г. это решение было утверждено в
кассационном порядке, но Ханчукаев и Магомадов не могли быть
освобождены, так как проходили по другому уголовному делу,
связанному с совершением насильственных действий в отношении
сотрудников тюрьмы в ночь с 3 на 4 октября 2002 г., в связи с
которыми 18 декабря 2002 г. была избрана мера пресечения в виде
предварительного заключения под стражу (см. ниже з 96 и
следующие).
91. 9 октября 2003 г. Тбилисским городским судом по тем же
основаниям, что и заявители Ханчухаев и Магомадов, был также
оправдан заявитель Исаев, обвинявшийся в нарушении границы. Суд, в
частности, установил, что при переходе на территорию Грузии у
этого заявителя имелись два огнестрельных ранения в левое плечо. В
лесу он встретился с Хаджиевым и Азиевым, двумя другими
заявителями, которые также бежали от обстрела российских войск.
Они искали убежище в хижине грузинского пастуха по имени Леван.
Здесь также укрылась и другая группа чеченцев. После того, как они
узнали от пастуха, что уже находятся на грузинской территории,
оставшиеся в живых послали хозяина хижины к грузинским
пограничникам, чтобы попросить о помощи. Они добровольно сдали
оружие и попросили предоставления убежища в Грузии. Эти факты были
подтверждены в городском суде пограничниками (см. выше з 89).
92. Кроме того, судом было установлено, что о задержании
Исаева было сообщено российским властям Министерством безопасности
Грузии. После задержания Исаев трижды изменял имя своего отца,
прежде чем было установлено, что его звали Мовли. В связи с этими
изменениями российские власти также изменяли документы, связанные
с запросом об экстрадиции этого заявителя. Суд установил, что
"документы, предъявленные Генеральной прокуратурой Российской
Федерации, имеющиеся в материалах дела, являются сфабрикованными
для того, чтобы добиться экстрадиции заявителя". Из этого следует
только то, что этот заявитель "был известен российским
правоохранительным органам (...) до его задержания в Грузии".
93. 11 декабря 2003 г. этот оправдательный приговор был
утвержден в кассационном порядке. Исаев не мог быть освобожден в
связи с проведением расследования по уголовному делу,
возбужденному в отношении насильственных действий против
сотрудников тюрьмы (см. ниже з 96 и следующие).
94. 8 апреля 2003 г. Куштанашвили и Маргошвили, являющиеся
гражданами Грузии, были частично оправданы по делу о незаконном
ношении, транспортировке и хранении оружия. Часть этого дела
(нарушение границы и таможенных правил) была возвращена на
дополнительное расследование. Их предварительное заключение также
было заменено на судебный контроль, и они были освобождены в зале
суда. 20 мая 2003 г. Куштанашвили снова был арестован согласно
постановлению о возбуждении дела о насильственных действиях в
отношении сотрудников тюрьмы и применении к нему 28 февраля 2003
г. меры пресечения в виде предварительного заключения под стражу
(см. ниже з 96 и следующие).
95. 6 февраля 2004 г. Тбилисский городской суд также вынес
оправдательный приговор в отношении Гелогаева, Хашиева и
Баймурзаева по делу о нарушении границы. 16 апреля 2004 г.
Верховный суд Грузии отменил это решение и направил дело на новое
расследование.
2. Разбирательство по делу о насильственных действиях в
отношении государственных служащих Грузии
96. 4 октября 2002 г. в 9.00 следователь Р. Маркелия в
присутствии двух свидетелей составил акт о состоянии камеры N 88,
где содержались десять заявителей до того, как покинули ее
несколько часов спустя (см. ниже з 123). Он констатировал
нанесенный камере ущерб, а именно разобранную мебель и
поврежденные стены. 9 октября 2002 г. было возбуждено уголовное
дело. 1 ноября 2002 г. Генеральная прокуратура Грузии представила
на экспертизу ряд предметов для установления их принадлежности к
обстановке камеры N 88. В отчете экспертизы от 25 декабря 2002 г.
идентифицированы следующие предметы: металлические прутья и
кольца, выломанные механическим путем из оконных решеток и
двухъярусных кроватей камеры N 88; основание вентилятора той же
камеры; куски кирпича, извлеченные из стены той же камеры и
помещенные в джинсы с завязанными штанинами; заточенная ложка,
вставленная в корпус пластиковой зажигалки, превращенная таким
образом в нож; столовая ложка, заточенная с одной стороны, и
другие предметы, использовавшиеся в камере или являющиеся частью
ее обстановки.
97. 29, 30 ноября и 16 декабря 2002 г. на всех заявителей,
которые не были выданы России, за исключением Маргошвили, были
заведены уголовные дела по обвинению в преднамеренном
сопротивлении с применением силы, оказанном группой заключенных в
отношении государственных служащих, а также в отказе подчиниться
закономерным требованиям сотрудников пенитенциарной системы с
целью воспрепятствования работе учреждения. 30 ноября и 16 декабря
2002 г. постановления о заведении дела были доведены до сведения
заявителей на русском языке.
98. 24 мая 2004 г. Куштанашвили, Магомадов, Исаев и Хапчукаев
были приговорены судом первой инстанции к четырем годам лишения
свободы каждый. В соответствии с этим решением задержанные,
находившиеся в камере N 88, из телевизионного сообщения узнали,
что "некоторые чеченцы" будут экстрадированы, но не знали, кто
конкретно, они оказали сопротивление сотрудникам администрации
учреждения, которые пришли за ними в камеру. Задержанные были
вооружены металлическими предметами, частями кроватей и
сантехнического оборудования, а также кусками кирпича,
закрученными в простыни и одежду, используемыми для метания. Они
нанесли телесные повреждения сотрудникам тюрьмы и спецназа. 26
августа 2004 г. Тбилисский городской суд оставил это решение без
изменения. 25 ноября 2004 г. Верховный суд Грузии, рассмотрев
кассационную жалобу заявителей, отменил постановление суда
апелляционной инстанции и приговорил заявителей к лишению свободы
сроком на два года и пять месяцев. Период содержания под стражей
до вынесения приговора был включен в этот срок. Заявитель
Ханчукаев был освобожден 5 января 2005 г., Магомадов и Исаев - 6
января 2005 г. и Куштанашвили - 18 февраля 2005 г.
99. 6 февраля 2004 г. по этому же делу судом первой инстанции
заявители Гелогаев, Хашиев и Баймурзаев были приговорены к лишению
свободы сроком на один год. Этот срок включал в себя время
предварительного заключения, трое заявителей были освобождены в
зале суда. 16 апреля 2004 г. Верховный суд Грузии отменил это
решение и отправил дело на новое рассмотрение.
a) Исчезновение заявителей Хашиева (Элихаджиева, Мулькоева) и
Баймурзаева (Алханова) после их освобождения
100. Эти заявители, а также Гелогаев, освобожденные 6 февраля
2004 г., остановились у родственника в г. Тбилиси. 16 февраля 2004
г. они ушли из дома и направились на прием в Министерство Грузии
по делам беженцев, но по дороге исчезли. 25 февраля 2004 г.
средства массовой информации Грузии со ссылкой на российские
средства массовой информации объявили, что пропавшие без вести
заявители содержатся в исправительном учреждении на территории
Российской Федерации в г. Ессентуки за незаконное пересечение
российско-грузинской границы. 5 марта 2004 г. Мухашаврия
проинформировала Европейский Суд о своем беспокойстве по поводу
состояния здоровья заявителя Баймурзаева, который нуждался в
операции на челюсти. Она объяснила, что после освобождения эти
заявители не выходили из дома без сопровождения своих
представителей. Успокоенные своими представителями, что им нечего
опасаться в Тбилиси, заявители Хашиев и Баймурзаев решились выйти
на улицу без сопровождения в этот день впервые.
101. 13 марта 2004 г. грузинские власти подтвердили, что в
соответствии с результатами следствия, проведенного Министерством
внутренних дел Грузии, оба заявители пропали без вести 16 февраля
2004 г. в 10.30. Позднее они были задержаны российскими властями
недалеко от деревни Ларси (Республика Северная Осетия - Алания) за
незаконное пересечение государственной границы. 29 марта 2004 г.
власти Российской Федерации подтвердили, что оба заявителя были
задержаны 19 февраля 2004 г. в деревне Ларси сотрудниками
Федеральной службы безопасности Российской Федерации в связи с
тем, что они были объявлены в розыск. В момент задержания у
Хашиева находилось два поддельных паспорта на имя Мулькоева (см.
выше з 88). 20 февраля 2004 г. в отношении заявителей Хашиева и
Баймурзаева были возбуждены уголовные дела, и они были помещены в
исправительное учреждение г. Ессентуки по решению
Старопромысловского районного суда г. Грозного под именами Рустама
Усмановича Элихаджиева и Хусейна Мауладиновича Алханова. 6 марта
2004 г. они были переведены в СИЗО города А., 22 марта 2004 г. они
вновь были доставлены в г. Ессентуки в связи с проводимым
расследованием.
102. 8 апреля 2004 г. власти Российской Федерации предъявили
фотографии этих заявителей, а также фотографии камер, в которых
они находились в СИЗО города А. (душевой, медчасти, кухни).
Заявители Хашиев и Баймурзаев содержались отдельно друг от друга,
каждый в камере размером 16,4 кв. м с окном, туалетом и
радиоточкой. В этих камерах, рассчитанных на четырех человек,
содержались четыре задержанных. Из "карты задержанного" следует,
что заявитель Хашиев находился под усиленным контролем. Заявители
никогда не жаловались на условия содержания. На фотографиях они
сняты в профиль и анфас в двух разных комнатах, не похожих на
камеры, фотографии которых были представлены.
103. В соответствии с медицинским заключением от 24 марта 2004
г. состояние здоровья заявителя Хашиева было удовлетворительным и
не имелось никаких недавних телесных повреждений. У заявителя
Баймурзаева имелся перелом нижней челюсти, осложненный
остеомиелитом. В 2000 году он был ранен осколком артиллерийского
снаряда в подбородок, и в 2002 году ему была сделана операция на
челюсти. В 2003 году у него вновь был перелом той же кости. 12
марта 2004 г. в России ему был сделан рентген, и 15 марта 2004 г.
после консультации стоматолога ему было предложено хирургическое
вмешательство в условиях стационара.
104. На слушаниях в Тбилисском городском суде заявитель
Гелогаев выразил беспокойство исчезновением двух его товарищей и
утверждал, что они были тайно экстрадированы в обмен на некие
политические уступки, полученные Президентом Грузии во время его
первого официального визита в Российскую Федерацию после выборов в
январе 2004 года.
105. Из документов, предъявленных грузинскими властями 19
сентября 2004 г., следует, что 28 марта 2004 г. прокуратура г.
Тбилиси возбудила уголовное дело в связи с захватом заложников
Хашиевым и Баймурзаевым. Власти Грузии не представили никаких
объяснений на этот счет.
106. 5 и 30 ноября 2004 г. Мухашаврия представила
постановления, вынесенные 14 сентября и 11 октября 2004 г.
Верховным судом Чеченской Республики соответственно по делам
Хашиева (он же Элихаджиев, Мулькоев) и Баймурзаева (он же
Алханов), которые она получила с помощью близких заявителей. В
этих постановлениях Хашиев упоминается под именем Рустама
Усмановича Элихаджиева, а Баймурзаев - под именем Хусейна
Мауладиновича Алханова (см. выше з 83). Первый родился в 1980 году
в Грозном, а второй - в 1975 году в деревне Аки-Юрк, в Ингушетии.
Во время судебного разбирательства Хашиев утверждал, что 16
февраля 2004 г. он был задержан не на границе с Российской
Федерацией, а на проспекте Руставели в г. Тбилиси, после чего был
переправлен в г. Ессентуки (см. выше з 101).
В соответствии с постановлениями Хашиев и Баймурзаев входили в
вооруженное бандформирование, созданное в Панкисском ущелье в
Грузии неким Иссабаевым для уничтожения военнослужащих федеральных
вооруженных сил в Чечне, а также сотрудничающих с ними местных
жителей. В июле 2002 года они нелегально отправились в
Утумкалинский район Чеченской Республики в составе 60 других
членов данного бандформирования. 27 июля 2002 г. банда, окруженная
российскими пограничниками, открыла огонь и атаковала их. Восемь
российских военнослужащих погибли, другие получили ранения.
Принимая во внимание отсутствие доказательств их прямого участия в
этом нападении, Хашиев и Баймурзаев были освобождены от
ответственности по обвинению в терроризме и преступлениях,
предусмотренных частью третьей статьи 205 и статьей 317 Уголовного
кодекса Российской Федерации (см. выше з 66 и 71). Они также были
оправданы в отношении преступлений, предусмотренных частью
четвертой статьи 188 и частью второй статьи 208 Уголовного кодекса
Российской Федерации (см. выше з 66) в связи с отсутствием в их
действиях состава преступления. Хашиев был приговорен к наказанию
в виде лишения свободы сроком на 13 лет, а Баймурзаев - на 12 лет
с отбыванием наказания в колонии строгого режима за участие в
незаконном вооруженном бандформировании, незаконное пересечение
границы и за ношение, транспортировку и хранение оружия. Хашиев
был также осужден за использование фальшивого паспорта на имя
Мулькоева (см. выше з 101). Вынося такие наказания, Верховный суд
Чеченской Республики принял во внимание возраст заинтересованных
лиц и то, что они не были судимы раньше. В отношении Баймурзаева
суд также учел его состояние здоровья (серьезное искривление
нижней челюсти). Эти постановления могли быть обжалованы в
Верховный Суд Российской Федерации.
3. Уголовное разбирательство в отношении заявителей,
экстрадированных в Российскую Федерацию
107. По утверждению властей Российской Федерации, дела
заявителей Шамаева, Хаджиева, Виситова и Адаева "летом 2003 года"
были переданы на рассмотрение в Ставропольский краевой суд. Дело
Азиева было передано в этот же суд 26 августа 2003 г. 24 февраля
2004 г. в г. Тбилиси власти Российской Федерации в устной форме
проинформировали Европейский Суд о том, что 18 февраля 2004 г.
Ставропольский краевой суд принял решение в отношении четырех
первых заявителей. Прокуратура просила установить наказание в виде
тюремного заключения сроком на 19 лет для Шамаева и Хаджиева и 18
лет для Виситова и Адаева. Суд приговорил Шамаева и Хаджиева к
наказанию в виде лишения свободы сроком на три и шесть лет
соответственно с отбыванием наказания в колонии общего режима,
Виситова - к десяти годам лишения свободы с отбыванием наказания в
колонии строгого режима и Адаева - к одному году и шести месяцам
лишения свободы с отбыванием наказания в колонии общего режима.
Так как Адаев уже отбыл срок наказания, он был освобожден в зале
суда. Что касается Азиева, то, принимая во внимание его просьбу о
предоставлении помощи переводчика и некоторые другие требования
процедурного характера, его дело было выделено в отдельное
производство и следствие по нему продолжалось.
108. Власти Российской Федерации утверждали, что они не могут
передать Европейскому Суду копию приговора от 18 февраля 2004 г.
По их мнению, новый Уголовно-процессуальный кодекс Российской
Федерации, принятый российской законодательной властью в
соответствии с рекомендациями Совета Европы, разрешает получить
копию решения только осужденному. Власти изъявили готовность
сотрудничать с Европейским Судом, но выразили сожаление, что в
данном случае это сотрудничество было невозможно в связи с
рекомендациями Совета Европы. Чтобы получить этот документ, власти
предложили Европейскому Суду направить письмо в соответствующий
российский судебный орган. Из письма властей Российской Федерации
от 8 апреля 2004 г. Европейский Суд узнал, что решение от 18
февраля 2004 г. было обжаловано в кассационном порядке (см. выше з
48). В своих доводах от 20 июля 2004 г. власти Российской
Федерации сообщили, что суд кассационной инстанции отменил
приговор суда первой инстанции (см. ниже з 272 <*>).
-----------------------------------
<*> Обращаем ваше внимание, что данный пункт не вошел в эту
часть публикуемого Постановления Суда по делу "Шамаев и другие
против Грузии и Российской Федерации", которое в связи с большим
объемом будет публиковаться в пяти - шести номерах Бюллетеня
Европейского Суда по правам человека за 2007 год.
109. 25 февраля 2004 г в г. Тбилиси власти Российской
Федерации представили Европейскому Суду фотографии СИЗО города В.
и камер, в которых находились четверо экстрадированных заявителей,
сделанные 19 февраля 2004 г. (пятый заявитель - Адаев был
освобожден раньше). На фотографиях были изображены кухня и
прачечная, просторные и оборудованные всем необходимым, а также
душевая. Камеры заявителей также просторны и хорошо освещены, в
каждой имеется большое окно. В них установлены длинные столы и
скамейки. Туалеты открыты, но отделены небольшой стенкой от
остального помещения. Имеются умывальники, мыло, зубная паста,
щетки, в каждой камере находится резервуар с водой, также имеются
отопительные батареи, которые находятся под окнами. В некоторых
камерах имеются радиоприемники. В этом же пакете документов власти
представили видеокассету. На записи показаны те же четыре камеры,
описанные выше. По фотографиям, имеющимся в распоряжении
Европейского Суда (см. выше з 20), можно идентифицировать личности
заявителя Шамаева в камере N 22. Заявитель Хаджиев может быть
опознан в камере N 15. И, наконец, из-за отсутствия крупного плана
и недостаточного освещения с большим трудом, почти невозможно,
идентифицировать личность заявителя Виситова в камере N 18. Голос
за кадром, дающий пояснения к записи, сообщил, что заявитель Азиев
отказался сниматься. Тем не менее съемка проводилась в его камере
N 98, на изображении невозможно различить лица задержанных,
силуэты которых появляются вдалеке. В каждой камере количество
кроватей совпадает или превышает количество задержанных,
находящихся в камере на момент проведения съемки.
C. Сведения, полученные Европейским Судом
1. Личности заявителей, заслушанных Европейским Судом
110. Хамзад(т) Мовлиевич Исиев (Исаев), он же Хамзат
Мовлитгалиевич Исаев, заявил, что его настоящее имя Хамзат
Мовлиевич Исаев, он чеченец по национальности, родился 18 октября
1975 г. в деревне Самашки в Чечне.
111. Сейбул (Фейсул) Байсаров заявил, что его зовут Георгий
Куштанишвили. Он является гражданином Грузии кистинской
национальности, родился в деревне Дуиси Ахметского района Грузии.
112. Аслан Ханоев утверждал, что его настоящее имя - Асламбек
Атуевич Ханчукаев, гражданин Российской Федерации, по
национальности чеченец, родился 25 февраля 1981 г. в деревне
Селноводск в Чечне.
113. Адлан (Алдан) Усманов заявил, что в действительности его
зовут Ахмед Лешаевич Магомадов, родился 4 июля 1955 г. в г.
Павлодаре, Казахстан, чеченец по национальности.
114. Руслан Миржоев утверждал, что его настоящее имя - Руслан
Ахмедович Гелогаев, он чеченец по национальности, родился 16 июля
1958 г.
115. Тепсаев утверждал, что в действительности его зовут
Робинзон Паролович Маргошвили, гражданин Грузии, он кистинец по
национальности, родился 19 апреля 1967 г. в деревне Дуиси
Ахметского района Грузии.
116. За исключением Маргошвили, находившегося в тюремной
больнице (см. выше з 60), эти заявители подтверждали свое
знакомство с экстрадированными заявителями в тюрьме и то, что
содержались с ними в одной камере. Им были предъявлены фотографии
заявителей, представленные властями 23 и 25 ноября 2002 г. для
идентификации. Секретариатом Европейского Суда были предварительно
закрыты их имена.
117. Все они (кроме Маргошвили) опознали себя на предъявленных
грузинскими властями фотографиях. Робинзон Маргошвили (ранее
называвший себя Руслан Тепсаев) был опознан другими заявителями
четыре раза как Руслан и один раз как Руслан Тепсаев.
118. Что касается Тимура (Руслана) Баймурзаева, он же Хусейн
Алханов, и Ислама Хашиева, он же Рустам Элихаджиев, он же Бекхан
Мулькоев, двух заявителей, пропавших без вести (см. выше з 43),
первый был опознан один раз как Баймурзаев, один раз как Тимур,
два раза как Хусейн и один раз как Хусейн Алханов. Второй был
опознан два раза как Ислам, два раза как Бекхан, один раз как
Мулькоев и один раз как Бекхан Мулькоев.
119. Что касается экстрадированных заявителей, то на
фотографии, предъявленной властями Российской Федерации как
фотография Абдул-Вахаба Шамаева, четыре заявителя опознали
Абдул-Вахаба и один Абдул-Вахаба Шамаева. Фотография Хусейна
Хаджиева была трижды опознана как фотография Хусейна, один раз как
фотография Хусейна Хаджиева и один раз как Хусейна Нахаджаева. На
фотографии, предъявленной как фотография Хусейна Азиева, трое
заявителей опознали Хусейна Азиева и два - Хусейна. Адлан (Аслан)
Адаев (Адиев) был дважды опознан как Аслан Адаев и трижды как
Аслан. И, наконец, на фотографии, представленной властями
Российской Федерации как фотография Резвана (Ризвана) Виситова,
все пятеро заявителей опознали некоего Муссу.
2. Представительство заявителей, заслушанных Европейским
Судом, и суть их жалобы, поданной в Европейский Суд
120. В соответствии с доверенностями, представленными 9
октября 2002 г., интересы шести неэкстрадированных заявителей в
Европейском Суде представляли Мухашаврия и Дзамукашвили. Согласно
доверенностям от 4 августа 2003 г., кроме Маргошвили, этих
заявителей представляет также Кинцурашвили.
121. Во время слушаний в г. Тбилиси, на которых присутствовали
только Мухашаврия и Кинцурашвили, пятеро заявителей подтвердили,
что они обратились в Европейский Суд с помощью Мухашаврия и
Дзамукашвили с жалобой против Грузии и России для того, чтобы
воспрепятствовать их экстрадиции и добиться ее приостановления.
Они подтвердили свое желание поддерживать жалобу при последующем
разбирательстве в Европейском Суде, а также чтобы их интересы в
Европейском Суде представляли те же юристы (или, для некоторых из
них, юристы, присутствующие в зале). Слабо владеющий грузинским
языком, шестой заслушанный заявитель, Маргошвили, столкнулся с
трудностями при понимании вопросов, заданных Европейским Судом.
Вместе с тем он утверждал, что подал жалобу в связи со своим
задержанием под чеченским именем Тепсаев, в то время как он
является простым грузинским пастухом. Маргошвили подтвердил свое
обращение в Европейский Суд, а также то, что юристы,
присутствующие в зале, являются его представителями и что он
поддерживает свою жалобу.
3. Экстрадиция 4 октября 2002 г.
a) Факты, изложенные заявителями, заслушанными Европейским
Судом
i) Общие факты
122. Пятеро из присутствующих заявителей были заслушаны
Европейским Судом. Слушания проходили на русском языке с переводом
на английский язык, один из двух официальных языков Европейского
Суда. Шестой заявитель - Маргошвили дал присягу на грузинском
языке, утверждая, что он не владеет русским. Он объяснялся только
на грузинском языке.
123. В течение нескольких недель до 4 октября 2002 г. 11
заявителей содержались в одной камере N 88 тюрьмы N 5 г. Тбилиси.
Всего в этой камере находились 14 задержанных. Адаев и Маргошвили,
двенадцатый и тринадцатый заявители, находились в тюремной
больнице.
124. В камере, где находились заявители, имелся телевизор.
Некоторое время ходили слухи об их возможной выдаче в Россию, но
лишь 3 октября 2002 г. в телевизионных новостях в 23.00 по каналу
"Рустави-2" они узнали о неизбежной экстрадиции пяти или шести из
них (см. ниже з 216). Ни одно имя не было названо, поэтому они не
знали, кто конкретно будет подвергнут этой мере. Никакой
информации или официального уведомления до этого момента они не
получили. Заявители поняли, что информация, услышанная ими по
телевидению, правда, только когда между 3.00 и 4.00 сотрудники
пенитенциарного учреждения попросили их покинуть камеру для ее
дезинфекции (или, по мнению Куштанашвили, для проведения обыска).
Так как все заявители категорически отказались подчиниться,
начальник тюрьмы назвал четыре фамилии, приглашая этих лиц
покинуть камеру. В ответ заявители потребовали дождаться утра и
пригласить своих адвокатов, в чем им было отказано. Около 15
служащих сил специального назначения Министерства юстиции Грузии
("спецназ") в масках вошли в камеру и вытащили одного за другим
задержанных. Они применили дубинки и электрошокеры. Заявителей,
лежащих на полу коридора, избили. Четырех заявителей, которые
должны были быть экстрадированы, тут же увели, а остальные были
изолированы. К 4.00 Адаев, пятый заявитель, который должен был
быть экстрадирован, был отправлен в тюремную больницу.
125. Все заслушанные заявители утверждали, что они
отказывались покинуть камеру только в устной форме. Они жаловались
на то, что сотрудники спецназа их избили, оскорбили и "обращались
с ними как с животными". Исаев утверждал, что после этого
инцидента у него были сломаны два ребра и поврежден глаз, шрам от
этого повреждения у него имеется до сих пор. У Куштанашвили
имелись телесные повреждения, полученные от ударов дубинками. У
Ханчукаева имелись многочисленные гематомы. У Магомадова был выбит
зуб, разорвано ухо, имелись повреждения головы, а также гематомы
на спине и ногах. У Гелогаева имелись гематомы и другие телесные
повреждения (плеча и щеки), у него было воспаление левой почки, а
также повреждения, которые он сам охарактеризовал как "пустяковые"
(см. ниже з 200, 201 и 211). У всех задержанных имелись телесные
повреждения разной степени тяжести. В частности, заявители
упоминали сломанные ребра и плечо у одних из них и окровавленные
головы - у других. По мнению Куштанашвили и Ханчукаева, заявители,
которых должны были экстрадировать, были избиты более жестоко.
Исаев, Магомадов и Ханчукаев предполагали, что из-за нанесенных
телесных повреждений Азиев скончался. По мнению Гелогаева, у
Азиева был сломан позвоночник, так как он не мог идти, и два
сотрудника спецназа тащили его по коридору. У него также был
вывернут глаз. Гелогаев полагал, что фотография Азиева, сделанная,
предположительно, после его экстрадиции российскими властями,
может быть копией с его старой фотографии.
126. Неэкстрадированных заявителей, помещенных в изолятор,
один раз посетил врач, который письменно составил перечень
телесных повреждений, имеющихся у каждого заявителя. С помощью
линейки он точно измерил их гематомы, не оказав никакой помощи.
Заявители утверждали, что впоследствии также не получали никакой
медицинской помощи.
127. Никто из заявителей не подтвердил тот факт, что они были
уведомлены сотрудником Генеральной прокуратуры Грузии о проведении
в их отношении процедуры экстрадиции. Все они утверждали, что в
исправительном учреждении их посещали многие лица (назначенные
защитники, следователи и прокуроры), которые не представлялись.
Заявители вспомнили, что однажды в отсутствие их защитников с ними
встречались мужчина и девушка (см. ниже з 162), которые попросили
их подписать документы, составленные на русском языке (по мнению
Куштанашвили, на грузинском языке). Заявители отказались это
сделать.
128. Все заявители (за исключением Куштанашвили и Маргошвили)
подтвердили, что они проникли на территорию Грузии, спасаясь от
боевых действий в Чечне с целью найти здесь убежище. Они отрицали
тот факт, что были вооружены в момент пересечения границы. Они не
считали себя задержанными на границе, принимая во внимание тот
факт, что они добровольно сдались грузинским пограничникам,
обратившись к ним за помощью. До того как вызывать вертолет для их
отправки в г. Тбилиси, пограничники перевязали им раны.
129. Все заявители утверждали, что они назвались грузинским
властям вымышленными именами. За исключением Куштанашвили и
Маргошвили (см. ниже з 135 и 143) они поступили так, чтобы не быть
выданными в Россию и не подвергать опасности свои семьи и близких,
оставшихся в этой стране, в случае их задержания российскими
властями. Исаев также утверждал, что он устал от десятилетней
войны в Чечне и, чтобы не подвергаться больше опасности, "с
удовольствием сменил бы не только свое имя, но и облик". Он был
убежден в том, что избежал экстрадиции благодаря тому, что его
личность не была установлена.
130. Гелогаев и Ханчукаев утверждали, что назначенные им
защитники (по мнению Ханчукаева, Маградзе), так же как следователь
Министерства безопасности Грузии, посоветовали заявителям сказать,
что они были вооружены при пересечении границы, в этом случае они
будут оставлены на территории Грузии для того, чтобы
разбирательство по их делу проходило здесь. Заявители последовали
этому совету.
131. Все заявители категорично отрицали оказание сопротивления
сотрудникам государственных органов в ночь с 3 на 4 октября 2002
г.
ii) Частные факты, изложенные каждым из заявителей
132. Исаев выступил против своей экстрадиции в Россию, так как
"там не делали различия между мирными гражданами, террористами и
боевиками". Во время посещения тюрьмы представителями прокуратуры
он и лица, содержащиеся вместе с ним в одной камере, всегда
выражали желание не быть подвергнутыми экстрадиции в Россию и свой
страх перед жестоким обращением в этой стране. Они требовали,
чтобы их судили в Грузии. У них не было никакого доступа к
документам, связанным с экстрадицией. По мнению Исаева (как и
Куштанашвили), назначенные защитники, следователь и представители
прокуратуры просили заявителей сообщить свои настоящие имена для
того, чтобы могли быть приняты меры для отказа в их экстрадиции.
Все сообщившие свои настоящие имена были тут же экстрадированы.
133. До задержания в августе 2002 г. Исаев безуспешно пытался
получить статус беженца в Грузии.
134. Куштанашвили утверждал, что являлся грузинским пастухом
кистинской национальности в приграничной с Чечней зоне. В августе
2002 г., во время обстрела этого района российскими вооруженными
силами, он встретил семерых раненых чеченцев, убегавших от
опасности. Он спустился с ними со склона пограничных гор и
проводил к убежищу пастухов. Этой ночью он сам был ранен в голову.
Несколько раз он подтверждал, что из-за этой травмы он не может
точно вспомнить рассматриваемые события.
135. Куштанашвили объяснил, что не располагал никакими
финансовыми средствами, он представился грузинским властям и
врачам фальшивым чеченским именем для того, чтобы выдать себя за
оставшегося в живых и бесплатно получить медицинскую помощь. То,
что он является гражданином Грузии, не является препятствием для
его экстрадиции, и он находился в постоянной опасности в связи с
тем, что по национальности он чеченец. В своем письме,
направленном в Европейский Суд 13 ноября 2002 г., этот же
заявитель утверждал, что в ночь с 3 на 4 ноября 2002 г. заявители
хотели видеть своих защитников, прежде чем выполнить требование
покинуть камеру. Начальник тюрьмы ответил, что в тюрьме не было
"ни защитника, ни следователя, и что следовало выйти добровольно,
пока не была применена сила". Кроме того, в том же письме
Куштанашвили дал свидетельские показания о том, что Азиева сильно
били по голове и что его глаз практически вылез из орбиты.
Последний раз он видел его мельком в тот момент, когда сотрудники
спецслужб "тащили его по коридору, как труп".
136. Ханчукаев утверждал, что вскоре после его задержания
"начались разговоры об экстрадиции". Опасаясь быть подвергнутым
пыткам в России, он подписал документы, содержания которых не
помнит, также надеясь на то, что его будут судить в Грузии, и он
избежит экстрадиции. Иногда в случае отказа подписать документы
заявителям угрожали экстрадицией. После 4 октября 2002 г. он
написал обращение Президенту Грузии с просьбой не давать
разрешение на его экстрадицию (см. выше з 80). Он утверждал, что
находится в постоянном состоянии страха перед экстрадицией и в
неопределенности своего положения. На начальной стадии
разбирательства в Европейском Суде этот же заявитель утверждал,
что не мог вернуться в Россию в связи с "геноцидом чеченского
народа, который в России" совершается "в масштабах всей страны".
137. Ханчукаев не признал объяснительную записку от 23 августа
2002 г., которую, по мнению Дарбаидзе, он отказался подписать (см.
ниже з 163).
138. Магомадов утверждал, что не знал, с какой стороны границы
он был ранен, так как в этом месте граница не была отмечена (см.
выше з 89). Его, раненного осколком снаряда в голову и
парализованного, несли товарищи. На вертолете прилетел грузинский
генерал, который представился начальником штаба армии в
приграничном районе. Он гарантировал заявителям, что лично доложит
о произошедших событиях Президенту Грузии и что им будет
предоставлен статус беженцев. Но перед этим генерал распорядился,
чтобы заявителям предоставили медицинскую помощь в госпитале.
139. Во время встречи с представителями Генеральной
прокуратуры Грузии (см. ниже з 162 - 166) заявителям было
предложено подписать документы, не раскрывая их содержания. Все
неэкстрадированные заявители встречались с этими лицами, но
небольшими группами. Сам Магомадов был приглашен на эту встречу
вместе с Асланом (Ханоевым, он же Ханчукаев) и Бекханом (Хашиевым,
он же Мулькоев) (см. ниже з 419) <*>. Он находился в постоянном
страхе перед экстрадицией.
-----------------------------------
<*> Обращаем ваше внимание, что данный пункт не вошел в эту
часть публикуемого Постановления Суда по делу "Шамаев и другие
против Грузии и Российской Федерации", которое в связи с большим
объемом будет публиковаться в пяти-шести номерах Бюллетеня
Европейского Суда по правам человека за 2007 год.
140. Гелогаев утверждал, что ему был предоставлен статус
беженца в Грузии с февраля 2002 г. (см. выше з 86) и что он
получил этот статус в Ахметском районе, граничащем с Чечней. После
чего он на законных основаниях выехал через г. Баку (Азербайджан)
в Чечню, надеясь перевезти свою семью в Грузию. Занимаясь розыском
близких, пропавших без вести более года назад, он прибыл в
Итум-Калинский район Чеченской Республики, где оказался свидетелем
вооруженных столкновений между частями российских федеральных
войск и чеченскими боевиками, которые были окружены 25 июля 2002
г. Единственным выходом из этого положения было перейти на
территорию Грузии. Он был ранен осколком снаряда в ногу, но,
несмотря на это, добрался до грузинской границы и пересек ее 3
августа 2002 г. Он обратился с просьбой о предоставлении убежища к
грузинским военнослужащим, прибывшим на место на вертолете. Он был
прооперирован в больнице г. Тбилиси и через два дня его перевели в
тюремную больницу.
141. Маргошвили утверждал, что в августе 2002 г. он был ранен
на приграничном пастбище, где пас баранов. Он не знал, был ли он
ранен грузинами, русскими или чеченцами. Маргошвили был отправлен
в г. Тбилиси и помещен в тюремную больницу, где находился в
течение трех месяцев. В соответствии с предоставленной им
информацией, он был задержан в связи с тем, что был вооружен. Он
утверждал, что его задержали "не с оружием, а в одежде и посохом
пастуха".
142. Маргошвили сообщил, что в больнице он находился в одной
палате с Адаевым - пятым экстрадированным заявителем. Он не
упомянул о телевизоре или других источниках информации, из которых
Адаев мог узнать, в отличие от других экстрадированных заявителей,
что ему угрожает скорая выдача российским властям. Около четырех
часов утра 4 октября 2002 г. Адаева увели. Он поднялся и
проследовал за сотрудниками больницы, не говоря ни слова. Люди в
масках не входили в здание больницы, а ждали его во дворе. В
разговорах, имевших место в больнице, Адаев часто просил его
отрезать ему язык, полагая, что таким образом более легко выдержит
допросы в случае своей экстрадиции. Маргошвили категорически
отказался это сделать.
143. Маргошвили утверждал, что он сам не пользовался ложным
именем. Доставленный в больницу в тяжелом состоянии, после того,
как он пришел в себя, он сообщил, что его фамилия Тепсаев. Даже
если вначале он радовался получению бесплатной медицинской помощи
благодаря этому имени, то потом он от него отказался вначале в
больнице, а затем и в суде.
b) Факты, представленные государственными служащими
i) Сотрудники пенитенциарных учреждений
144. Европейский Суд заслушал оперативного сотрудника тюрьмы N
5 г. Тбилиси А. Далакишвили, дежурившего в ночь с 3 на 4 октября
2002 г., сотрудника Управления по исполнению наказаний
Министерства юстиции Грузии Бучукури, а также дежурившего этой
ночью начальника конвойной службы иностранцев Управления по
исполнению наказаний Кердикошвили и представителя Управления по
исполнению наказаний, начальника службы безопасности тюрьмы N 1 Н.
Чиквиладзе.
145. Эти лица сообщили, что они не были официально
проинформированы о неизбежной экстрадиции заявителей и что позже,
утром 4 октября 2002 г., они узнали, что пятеро задержанных
чеченцев будут экстрадированы. Бучукури и Далакишвили сообщили,
что они не были информированы, так как находились на дежурстве и
не могли смотреть телевизор. По мнению Чиквиладзе, только
начальник тюрьмы, его заместители и начальник тюремной канцелярии
("специальный отдел") были проинформированы о неизбежной выдаче
заявителей. Он сам получил эти сведения из средств массовой
информации и знал, что четверо или пятеро задержанных чеченцев
будут экстрадированы, но никто из сотрудников тюрьмы не знал их
имена.
146. Упомянутые лица подтвердили, что 13 или 14 задержанных
чеченцев содержались в одной камере. По мнению Чиквиладзе, это
было сделано в связи с их религиозной принадлежностью для того,
чтобы не мешать задержанным исполнять ежедневные ритуалы.
147. 4 октября 2002 г., около 4.00, упомянутые сотрудники
учреждения были проинформированы о том, что из камеры N 88
раздается сильный шум. Далакишвили поручил надзирателю проверить,
что произошло. Посмотрев в глазок, надзиратель увидел, что
задержанные разбирают кровати и кричат на иностранном языке. По
мнению Чиквиладзе, с какого-то момента надзиратель не смог больше
наблюдать за событиями, происходившими в камере, так как
задержанные закрыли глазок с внутренней стороны. Далакишвили
доложил о создавшейся ситуации в письменной форме начальнику
тюрьмы, который еще находился на рабочем месте. По его просьбе,
Далакишвили, Бучукури и Чиквиладзе, а также другие сотрудники в
сопровождении заместителя начальника тюрьмы собрались перед
камерой, чтобы прояснить ситуацию. Заместитель начальника тюрьмы
отдал приказ открыть камеру. По словам Далакишвили, они надеялись
обсудить происходящее с задержанными. Как только дверь
приоткрылась, они увидели царящий в камере беспорядок, услышали
крики и увидели брошенные в них металлические детали и кирпичи.
Чиквиладзе закричал, чтобы дверь быстро закрыли и удерживали до
тех пор, пока он не проинформирует о ситуации Управление по
исполнению наказаний. Что касается Далакишвили, он не понял причин
такого поведения задержанных и решил, что был поднят бунт. В этой
ситуации он увеличил количество надзирателей на этом этаже.
148. Возвратившись в администрацию, Чиквиладзе увидел, что в
тюрьму прибыл начальник Управления по исполнению наказаний в
сопровождении, примерно, десяти лиц. В этот момент было официально
сообщено, что четверо задержанных должны быть отправлены из тюрьмы
для их последующей экстрадиции. Транспорт ждал в соседнем дворе, и
администрация аэропорта была предупреждена. Начальник управления,
начальник тюрьмы и его заместители в сопровождении сотрудников
пенитенциарного учреждения вновь собрались перед камерой.
Начальник тюрьмы вошел первым, держа в руках четыре опечатанных
досье задержанных, которые должны были быть экстрадированы.
Сопровождающие его лица последовали за ним. По словам
Кердикошвили, задержанные стояли на кроватях и бросали в них
чашки, вилки и другие предметы. Начальник тюрьмы объявил им о том,
что в камере должны быть проведены меры, предписанные внутренним
распорядком, и задержанные должны ее освободить. По словам
Чиквиладзе, начальник тюрьмы ссылался на необходимость проведения
в камере обыска. Задержанные категорически отказались подчиниться,
прямо перейдя в нападение.
149. Заслушанные сотрудники пенитенциарного учреждения
единогласно утверждали, что заявители были вооружены
металлическими предметами, оторванными от кроватей, частями
металлической решетки, оторванной от окон, и кирпичами, вложенными
в завязанные брюки, используемые для метания.
150. По этому поводу Чиквиладзе объяснил, что здание тюрьмы N
5 было построено в 1887 году и его стены местами размыты таким
образом, что кирпичи можно вытащить руками. Далакишвили также
сообщил, что стены тюрьмы очень ветхие и кирпичи можно вытащить
голыми руками. Участвуя впоследствии в составлении акта о
состоянии камеры (см. выше з 96), Чиквиладзе констатировал
поврежденные стены камеры и разобранные металлические каркасы
кроватей. Водопроводная труба над умывальником была оторвана.
151. Появление начальника тюрьмы в камере вызвало открытое
нападение, и сотрудники отряда специального назначения в масках,
до этого момента находившиеся на лестницах, вошли в камеру по
требованию начальника тюрьмы. Далакишвили и Чиквиладзе считают,
что, принимая во внимание силу сопротивления, о чем дали показания
задержанные, применение сил специального назначения было
необходимо. Они сообщили, что в камере началась рукопашная схватка
между задержанными и сотрудниками спецназа. По мнению Бучукури,
сотрудники спецназа находились в распоряжении пенитенциарной
администрации на случай необходимости, у каждого из них имелась
обычная дубинка, и они не могли войти в здание тюрьмы, вооруженные
другим образом.
152. По мнению Далакишвили, заявители узнали об экстрадиции по
телевизору. Чиквиладзе предположил, что они могли незаконно
воспользоваться мобильными телефонами или услышать об экстрадиции
по радио. В соседних камерах имелись телевизоры, и содержавшиеся в
них лица без труда могли сообщить заявителям эту новость.
153. Далакишвили утверждал, что, войдя в камеру вслед за
начальником тюрьмы, он был ранен в локоть и колено ударом
импровизированной "пращи", сделанной задержанными (см. ниже з
205). Тем не менее он возвратился в свой кабинет, куда были
доставлены для проверки неэкстрадированные заявители. Далакишвили
отметил, что все заявители были покрыты пылью, но ни у кого не
было следов крови. Он считает, что, если бы у Магомадова было
порвано ухо (см. выше з 125), он бы это заметил. Так как
Далакишвили сам не отметил никаких повреждений, и задержанные не
обратились за медицинской помощью, он не вызвал врача немедленно.
Сразу же были уведены задержанные, которые должны были быть
экстрадированы, он не видел их в своем кабинете, следовательно, он
не видел и Азиева.
154. По окончании своего дежурства, увидев перед тюрьмой
манифестантов, Далакишвили понял, что речь шла об экстрадиции
задержанных. Тем не менее, принимая во внимание свои служебные
обязанности, он был удивлен, что не был введен в курс дела
администрацией для того, чтобы предупредить указанных задержанных
накануне, как обычно. Он объяснил Европейскому Суду, что в
установленный срок начальником канцелярии тюрьмы, который отвечает
за личные дела задержанных, ему направляется подписанное и
запечатанное письменное уведомление. Получив это уведомление, он,
со своей стороны, проверяет документы и предупреждает
заинтересованное лицо о времени его отъезда с тем, чтобы у него
имелось время подготовиться. В данном случае эта процедура не была
соблюдена.
155. Бутчукури утверждал, что был ранен в ногу металлическим
предметом (см. ниже з 204), из раны текла кровь, и он сразу же
пошел в администрацию тюрьмы, чтобы сделать себе перевязку. Рана
не была серьезной, но, тем не менее, потребовала лечения в
течение, примерно, десяти дней.
156. Кердикошвили сообщил, что по прибытии в тюрьму он узнал,
что задержанные не покинули свою камеру, но никто не объяснил ему
причин такого отказа и необходимости их перевода. Последовав за
начальником тюрьмы в камеру, он был ранен в руку (см. ниже з 204)
и сразу же спустился в медпункт. Другие сотрудники учреждения
также имели ранения, и тюремный врач оказал им помощь.
157. По мнению Чиквиладзе, после того, как начальник тюрьмы
вошел в камеру, двое или трое задержанных встали на перевернутые
кровати, они были вооружены металлическими предметами. Один из них
несколько раз целился в Чиквиладзе, но не попал. Его оттолкнул
сотрудник спецназа и таким образом защитил от попадания. Четверо
задержанных, досье которых находились в руках начальника тюрьмы,
проявляли наибольшую агрессивность, двое других задержанных
безуспешно пытались их успокоить.
158. Он считает, что, принимая во внимание, что в камере
началась рукопашная схватка, задержанные могли быть ранены
сотрудниками спецназа.
ii) Сотрудник сил специального назначения Министерства юстиции
Грузии
159. З. Шешберидзе объяснил, что отряд специального назначения
находился в здании, расположенном рядом с тюрьмой N 5, откуда его
сотрудники могли прибыть в течение десяти минут. В ночь с 3 на 4
октября 2002 г. ему вместе с 15 коллегами было поручено
нейтрализовать ситуацию в камере N 88. Группа не была
информирована о причинах беспорядка, они остановились на лестнице
рядом с камерой, откуда раздавались шум и крики на иностранном
языке. Начальник тюрьмы направился к камере, но спустя несколько
минут вернулся и приказал им вмешаться в ситуацию. Они подчинились
приказу и выполнили поставленную задачу "после короткого
сопротивления". Задержанные были вооружены металлическими
предметами и чем-то наподобие пращ, сделанных из брюк, наполненных
плотной массой. Шешберидзе объяснил, что он и его коллеги в
соответствии с правилами действительно были в масках. Вместе с тем
у них не было жилетов или других средств защиты. Они были
вооружены только резиновыми дубинками, у них не было
электрошокеров или другого вооружения. Они уложили задержанных в
коридоре и передали сотрудникам пенитенциарного учреждения, прежде
чем покинуть место происшествия. Вечером из телевизионной передачи
он узнал, что задержанные были выведены из камеры с целью их
экстрадиции.
160. Шешберидзе подтвердил, что у него было небольшое ранение
(см. ниже з 204). Он опроверг утверждение о том, что он и его
коллеги беспощадно избивали и оскорбляли задержанных.
iii) Представители Генеральной прокуратуры Грузии
161. Европейский Суд заслушал Л. Дарбаидзе и А. Надарешвили,
на момент происходящих событий являвшихся прокурорами,
прикомандированными к Генеральной прокуратуре Грузии, начальника
управления по международным отношениям Генеральной прокуратуры
Грузии П. Мсхиладзе, и бывшего Генерального прокурора Грузии Н.
Габричидзе.
162. Дарбаидзе объяснил, что его начальником Мсхиладзе ему
поручалось выполнение различных заданий, связанных с проведением
упомянутой экстрадиции. В частности, Мсхиладзе поручил ему
встретиться с заявителями в тюрьме с тем, чтобы проинформировать
их о том, что вопрос об их экстрадиции рассматривался в
Генеральной прокуратуре, а также чтобы получить их объяснения по
поводу их гражданства. Он встретился с заявителями 23 августа 2002
г. вместе со своим коллегой Надарешвили без присутствия адвокатов,
так как "это был не допрос, а информационное исследование". В этот
день они встретились только с пятью заявителями.
163. Вначале Дарбаидзе встретился в отдельной комнате с
Ханчукаевым, разговор проходил на русском языке. Ханчукаев
представил ему информацию в устной форме, но отказался подписать
соответствующий документ, чтобы формально подтвердить свои слова
(см. выше з 137). Когда Ханчукаева проводили в помещение, где
находились другие задержанные, он что-то сказал на чеченском
языке. После чего все задержанные отказались "давать требуемые
объяснения и подписывать соответствующие документы" в связи с
отсутствием защитника и переводчика с чеченского языка.
164. Документ, который отказался подписывать Ханчукаев,
являлся объяснительной запиской в Генеральную прокуратуру Грузии.
Им подтверждались утверждения заявителя о том, что он является
чеченцем по национальности, родился в 1981 году в г. Грозном.
Прибыв в Грузию 4 августа 2002 г., он был задержан грузинскими
властями. После нахождения в течение нескольких дней в
следственном изоляторе Министерства безопасности Грузии, он был
переведен в тюрьму N 5 г. Тбилиси. Во время задержания он был
проинформирован о том, что задержание является следствием
незаконного перехода границы. Документ заканчивается словами:
"Задержанный отказался подписать этот документ и потребовал
присутствия защитника". Документ составлен прокурором Л.
Дарбаидзе. В соответствии с протоколом этой встречи, подписанным
только Дарбаидзе и Надарешвили, они безуспешно пытались "получить
от заявителя объяснительную по поводу его экстрадиции".
165. Столкнувшись с отказом контактировать, Дарбаидзе отложил
обсуждение для того, чтобы найти переводчика. Его начальник
Мсхиладзе договорился с бригадой следователей Министерства
безопасности Грузии (см. ниже з 190) о том, что после допроса,
назначенного на 13 сентября 2002 г., Дарбаидзе встретится с
заявителями. Дарбаидзе было гарантировано присутствие адвокатов и
переводчика с чеченского языка.
166. 13 сентября 2002 г. в сопровождении своей коллеги
Херьяновой Дарбаидзе прибыл в тюрьму. Он встретился с Сайдаевым,
переводчиком, приглашенным Министерством безопасности Грузии (см.
ниже з 189). Он объяснил ему, "что в связи с начатой процедурой
экстрадиции он хотел бы получить объяснения от части задержанных
чеченцев для того, чтобы установить их гражданство". Переводчик
перевел эти слова, но Дарбаидзе, который не владел чеченским
языком, не смог оценить, насколько этот перевод был точен. В ответ
заявители вновь отказались предоставить сведения, а также
подписать соответствующие требуемые документы на русском языке.
Тем не менее эти документы были им зачитаны.
167. Представители заявителей отмечали, что фамилия Дарбаидзе
не была указана ни в одном из двух "журналов посещений граждан,
адвокатов и следователей тюрьмы N 5" за период с 5 август по 12
сентября и с 13 сентября по 17 октября 2002 г., соответственно. В
ответ Дарбаидзе объяснил, что 23 августа и 13 сентября 2002 г. его
имя было вписано не в эти журналы, а в "журнал посещений помещения
для проведения следственных действий" тюрьмы. Прокуроры не
нуждаются в получении пропуска, выдаваемого другим посетителям,
защитникам и следователям, и так как они имеют право посещать
тюрьму по своему служебному удостоверению, фамилия Дарбаидзе не
фигурировала в журнале, упомянутом представителями. Следуя этой же
логике, его имя не фигурировало в "журнале вызовов задержанного",
хотя в течение десяти дней он встречался с заявителями в помещении
для проведения следственных действий, куда они приводились по
требованию следователя Министерства безопасности Грузии (см. ниже
з 190).
168. Дарбаидзе объяснил, что Министерство юстиции Грузии, на
котором лежит ответственность за исполнение решений по
экстрадиции, было проинформировано сразу же после принятия решения
2 октября 2002 г (см. ниже з 178). П. Мсхиладзе лично по телефону
проинформировал защитников заявителей, представляющих их интересы
в национальных судах, более того, они были уведомлены об этих
решениях в письменной форме. Дарбаидзе подтвердил, что
припоминает, что приходил в офис этих защитников с этой целью.
169. По мнению Дарбаидзе, ни Уголовно-процессуальный кодекс
Грузии, ни другие регламентирующие акты не определяли на момент
происходящих событий процедуру обжалования решения об экстрадиции.
В части четвертой статьи 259 этого Кодекса содержался лишь
неопределенный намек (см. ниже з 254) <*>. Этот недостаток был
устранен при рассмотрении дела Алиева Верховным судом Грузии (см.
ниже з 258) <*>.
-----------------------------------
<*> Обращаем ваше внимание, что данные пункты не вошли в эту
часть публикуемого Постановления Суда по делу "Шамаев и другие
против Грузии и Российской Федерации", которое в связи с большим
объемом будет публиковаться в пяти-шести номерах Бюллетеня
Европейского Суда по правам человека за 2007 год.
170. Дарбаидзе объяснил, что после возражений защитников,
утверждавших, что ни их клиенты, ни они сами не были информированы
о процедуре и решениях об экстрадиции, он связался с Сайдаевым в
декабре 2002 г. и попросил нотариально заверить, что он
действительно приходил в тюрьму 13 сентября 2002 г. и
проинформировал заявителей о процедуре их экстрадиции. Он
представил Европейскому Суду нотариально заверенный документ на
этот счет (см. ниже з 196).
171. Надарешвили подтвердила, что в качестве сотрудника
Генеральной прокуратуры Грузии она занималась данным делом об
экстрадиции. 23 августа 2002 г. она вместе с Дарбаидзе встретилась
только с пятью заявителями в помещении для проведения следственных
действий тюрьмы N 5 г. Тбилиси. Столкнувшись с их отказом
сотрудничать, они не просили привести других заявителей, как было
предусмотрено. Они хотели получить информацию относительно дат и
мест рождения заявителей, а также об их гражданстве. Они
проинформировали заявителей, что являются сотрудниками Генеральной
прокуратуры Грузии, занимающимися вопросом их экстрадиции, а не
следователями. Если вначале заявители делали вид, что не говорят
по-русски, то затем они утверждали на этом языке, что не хотят
возвращаться в Россию и что некоторые из них являются гражданами
Грузии. Эта беседа проходила без присутствия защитников и
переводчика.
172. Что касается отсутствия ее имени в журнале посетителей
тюрьмы, Надарешвили утверждала, что не знакома с процедурой
доступа в тюрьму, так как в этот день она пришла в тюрьму в первый
и последний раз.
173. Мсхиладзе, непосредственный начальник Дарбаидзе и
Надарешвили, объяснил, что Генеральная прокуратура Грузии не была
удовлетворена документами, представленными российскими властями в
обоснование их запроса об экстрадиции заявителей в рамках визита
В.В. Устинова в Грузию (см. выше з 62 и 63). Подтверждая факты,
изложенные выше в з 62 - 64, 67 - 69 и 71 - 72, Мсхиладзе
подчеркнул тот факт, что грузинские власти потребовали от своих
российских коллег твердых гарантий в отношении будущего заявителей
в случае их экстрадиции. Он напомнил, что речь шла не о гарантиях
общего порядка, а о личных гарантиях, получаемых каждым из
заявителей, поименно перечисленных в письмах. Учитывая, что эти
заверения исходили от Генеральной прокуратуры Российской Федерации
и что прокуратура поддерживала обвинение во время уголовного
разбирательства в России, у грузинских властей были все основания
полагать, что в отношении заявителей не будут требовать применения
смертной казни. Они также приняли в расчет тот факт, что в России
с 1996 года действовал мораторий на смертную казнь и что
применение этого наказания было запрещено определением
Конституционного Суда Российской Федерации от 2 февраля 1999 г.
Учитывая, что у грузинских властей имелись "некоторые сомнения",
они потребовали предоставления таких же гарантий о том, что в
отношении заявителей не будет применено бесчеловечное или
унижающее достоинство обращение. Только после получения
необходимых гарантий Генеральная прокуратура Грузии приступила к
рассмотрению требования об экстрадиции.
174. Мсхиладзе не отрицал, что Генеральная прокуратура Грузии
переслала властям Российской Федерации фотографии заявителей,
задержанных в Грузии, но он категорически отверг тезис,
утверждающий, что российская сторона использовала эти же
фотографии при выдвижении требования об экстрадиции или в досье,
приложенных к этому требованию. Действительно, российские власти
представили фотографии заявителей, фигурирующие в формулярах N 1.
По мнению Мсхиладзе, этот тезис вытекает из того факта, что по
требованию следственной бригады Министерства безопасности Грузии,
занимающейся делом о нарушении границы, Генеральная прокуратура
Грузии обратилась к российской стороне с просьбой о содействии в
этом уголовном деле, так как это предусмотрено Минской конвенцией.
К этому письму были приложены фотографии заявителей и
дактилоскопические карты с целью установления личности
заинтересованных лиц. Данное письмо было передано в конце августа
2002 г. Запрос об экстрадиции с фотографиями заявителей и другими
документами был передан 6 августа 2002 г., таким образом, речь не
может идти об одних и тех же фотографиях.
175. Говоря об установлении личности экстрадированных
заявителей, Мсхиладзе объяснил, что постановление о возбуждении
уголовного дела в России содержало их настоящие имена, и сами
заявители никогда не оспаривали этот факт. В то же время их
личности были установлены путем действий по идентификации,
проведенных в России, с помощью фотографий, удостоверений личности
и формуляров N 1, представленных властями Российской Федерации.
Более того, по мнению Министерства юстиции Грузии, эти лица не
имеют и никогда не имели грузинского гражданства. Министерство
Грузии по делам беженцев также утверждало, что они не фигурировали
в списке беженцев. Таким образом, решения об экстрадиции от 2
октября 2002 г. не явились следствием поспешности. В течение двух
месяцев Генеральная прокуратура Грузии внимательно изучала
документы, доказывающие, что заявители на самом деле обвинялись в
совершении тяжких преступлений на территории Российской Федерации,
что они действительно являлись гражданами России и что они были
защищены твердыми гарантиями, предоставленными российскими
властями.
176. Мсхиладзе полагал, что процедура экстрадиции прошла в
условиях транспарентности. Прокуроры, действовавшие под его
контролем, проинформировали заявителей по его указанию о процедуре
экстрадиции и получили информацию о гражданстве заявителей. Вместе
с тем заявители получили информацию из средств массовой
информации. Защитники экстрадированных заявителей могли сослаться
на часть четвертую статьи 259 Уголовно-процессуального кодекса
Грузии (см. ниже з 254) <*> и обратиться в суд на любой стадии
процедуры, более того, такое обжалование имело приостанавливающее
действие для исполнения решений об экстрадиции. Однако Мсхиладзе
признал, что он не знает случаев применения упомянутой части
четвертой статьи 259 до рассмотрения дела Алиева (см. ниже з 258)
<*>. Он напомнил, что после постановления Верховного суда Грузии
по этому делу трое заявителей смогли обжаловать решение об их
экстрадиции (см. выше з 83 и 84).
-----------------------------------
<*> Обращаем ваше внимание, что данные пункты не вошли и эту
часть публикуемого Постановления Суда по делу "Шамаев и другие
против Грузии и Российской Федерации", которое в связи с большим
объемом будет публиковаться в пяти-шести номерах Бюллетеня
Европейского Суда по правам человека за 2007 год.
177. Говоря о доступе к материалам дела по экстрадиции,
Мсхиладзе объяснил, что защитники заявителей требовали дать им
возможность ознакомиться с досье, но им было отказано в доступе к
материалам в связи с тем, что сотрудники Генеральной прокуратуры
Грузии, занимавшиеся данным делом, сами должны были изучить эти
материалы. В любом случае, защитники могли получить возможность их
изучить в случае обращения в суд по поводу процедуры экстрадиции.
178. Мсхиладзе подтвердил, что 2 октября 2002 г. около 13.00
лично передал копию решений об экстрадиции, вынесенных в полдень
того же дня, компетентному сотруднику Министерства юстиции Грузии
для исполнения. Он также проинформировал об этом по телефону
защитников заявителей Хиджакадзе и Габаидзе (см. ниже з 212 и
следующие). Не имея возможности встретиться с Арабидзе, он
попросил своего коллегу передать ему эту информацию. Затем он
передал данным защитникам письмо с приложенными копиями решений.
Мсхиладзе представил Европейскому Суду копию этого уведомительного
письма, в котором защитники также информировались о том, вправе ли
они обратиться в суд в интересах своих клиентов. В связи с тем,
что Мсхиладзе не смог отправить факс из-за часто возникающих в
Грузии проблем с электричеством, он поручил Дарбаидзе передать
письмо в адвокатское бюро (см. выше з 168). В связи с отсутствием
защитников Дарбаидзе передал письмо сотруднику бюро. Копия письма,
представленная Мсхиладзе, содержала внизу страницы слабо
различимую и почти нечитаемую подпись "подтверждаю получение 2
октября 2002 г.".
179. Мсхиладзе категорично отклонил тезис упомянутых
защитников, в соответствии с которым экстрадиция держалась в
секрете. Он полагал, что при отсутствии даты исполнения решения об
экстрадиции между 2 и 4 октября 2002 г. у защитников имелось
достаточно времени для того, чтобы обратиться в суд.
180. Что касается беспокойства, проявляемого Азиевым,
Мсхиладзе не исключал, что он был ранен во время сопротивления,
оказанного сотрудникам спецназа, и что журналисты не хотели
снимать его в аэропорту. В любом случае, представители общества
Красного Креста встретились с каждым заявителем в аэропорту. Через
некоторое время Азиев был показан по российскому телевидению,
съемка была проведена в момент заключения под стражу.
181. Мсхиладзе отклонил аргумент Мухашаврия, которая
указывала, что заключение под стражу заявителей находилось в
прямой связи с предъявлением В.В. Устиновым запроса об их
экстрадиции.
182. Габричидзе отметил, что 6 августа 2002 г. В.В. Устинов
прибыл в Грузию в сопровождении своего заместителя, нескольких
сотрудников Генеральной прокуратуры Российской Федерации и
охраняющих лиц. Основная цель его визита состояла в том, чтобы
обсудить тревожную ситуацию в Панкисском ущелье Грузии, на
территории, граничащей с Чечней. В связи с этим он передал запрос
об экстрадиции заявителей с приложенными к нему некоторыми
документами. Габричидзе отклонил этот запрос по причинам,
изложенным выше в з 62 и 63. Устинов не возразил против этого
решения, вместе с тем он попросил, чтобы разбирательство было
ускорено.
183. По мнению Габричидзе, процедура экстрадиции проходила в
обстановке транспарентности, принимая во внимание, что об этом
говорилось в средствах массовой информации и что Генеральная
прокуратура Грузии регулярно проводила пресс-конференции на эту
тему. В течение этой процедуры от российских властей были получены
твердые гарантии того, что в отношении заявителей не будет
применена смертная казнь, а также что они не будут подвергнуты
бесчеловечному и унижающему достоинство обращению, а также что
экстрадированные лица будут пользоваться помощью защитников.
Следует также учесть тот факт, что в России с 1996 года действует
мораторий на смертную казнь и что применение этого наказания
невозможно вследствие определения Конституционного Суда Российской
Федерации от 2 февраля 1999 г. Как у Генерального прокурора
Грузии, у него не было никаких оснований сомневаться в
достоверности гарантий, предоставляемых государством - членом
Совета Европы.
184. После того, как было принято решение о том, что
документы, имеющиеся в их распоряжении, позволяют согласиться с
экстрадицией пяти заявителей, он обратился к своему российскому
коллеге с просьбой лично проконтролировать следствие, проводимое
на территории Российской Федерации, и позаботиться о том, чтобы
процессуальные права этих лиц были полностью соблюдены. Он также
связался по телефону с С.Н. Фридинским, заместителем Генерального
прокурора Российской Федерации, занимающимся вопросами
Северо-Кавказского региона, который представил ему устные гарантии
и подтвердил гарантии, предоставленные ранее письменно.
185. После того, как было принято решение об экстрадиции пяти
заявителей, его исполнение зависело только от прибытия российского
самолета. Габричидзе поручил Мсхиладзе незамедлительно
проинформировать об этом решении защитников заявителей. Он
полагал, что после получения этой информации защитники могли
обжаловать экстрадиции в судебном порядке. В то же время
Габричидзе отметил, что в Уголовно-процессуальном кодексе Грузии
на этот счет имеется единственное положение, которое
сформулировано в общем плане и не определяет ни процедуру, ни
сроки подачи обжалования и не указывает компетентный судебный
орган. Он признал, что при существовании такого пробела в
законодательстве и при полном отсутствии практики на обращение в
судебный орган не может быть целиком приписано бездействию
адвокатов. В период между 1996 годом, когда в отношении Грузии
вступила в силу Минская конвенция, и октябрем 2002 г. в Грузии не
было ни одного случая судебного обжалования решения об
экстрадиции. Габричидзе сделал акцент на необходимости
реформирования грузинского законодательства в этой области.
186. После появления слухов о смерти заявителя Азиева
Габричидзе обратился к своим российским коллегам и получил
заверения от Фридинского, что этот задержанный жив и здоров. После
этого он регулярно обращался к Фридинскому, который информировал
его о ходе разбирательства и предоставлял подробные детали. Это
позволяло Габричидзе считать, что Фридинский следит за ходом дела
и держит ситуацию заявителей под контролем, как было обещано. В
заключение Габричидзе утверждал, что в том случае, если у
грузинских властей было намерение незаконно выдать заявителей, то
они передали бы их 6 августа 2002 г. Устинову, которого на этот
случай сопровождал отряд спецназа (см. выше з 182).
iv) Главный следователь, который вел уголовное дело о
нарушении границы
187. Сотрудник Министерства безопасности Грузии Бакашвили
возглавлял следственную группу, занимающихся делом о нарушении
границы, возбужденным в отношении заявителей. Он лично
рассматривал досье Ханчукаева, Гелогаева, Хашиева, Магомадова,
Баймурзаева и Адаева. Из этих заявителей только у Адаева имелся
советский паспорт, подтверждающий, что он является Асланом
Лечиевичем Адаевым, гражданином России, родившимся 22 июля 1968 г.
Личности других упомянутых заявителей вначале устанавливались на
основании их собственных утверждений. После этого Генеральная
прокуратура Грузии обратилась с просьбой к российским властям об
оказании содействия в сфере уголовного производства (см. выше з
174). На основании "протоколов опознания третьими лицами по
фотографиям", показаний свидетелей и близких заявителей и других
документов, представленных российскими властями, было установлено,
что Ханоев является Ханчукаевым Асланбеком Атуевичем, Миржоева
зовут Гелогаев Руслан Ахмедович, Хашиева - Мулькоев Бекхан
Сейдхатаневич, Усманова - Магомадов Ахмад Лечиевич и Баймурзаев
является Алхановым Хусейном Мовладиневичем.
188. По поводу того, что заявители скрывали свои настоящие
имена, они утверждали следователю о том, что боялись преследования
своих семей и близких, оставшихся в Чечне. Они признались, что в
момент пересечения грузинской границы они были вооружены, но
сотрудничали со следствием. Они ничем не могли обосновать свой
страх, просто постоянно утверждая, что не хотят быть выданными в
Россию.
189. Следствие велось на чеченском языке с помощью Сайдаева,
переводчика, работающего по трудовому договору на регулярной
основе. Все заявители хорошо говорили по-русски и вне допросов
общались с ним на русском языке.
190. Бакашвили объяснил, что однажды он находился вместе с
переводчиком и адвокатами заявителей, которые знакомились с
материалами дела в помещении для проведения следственных действий
тюрьмы N 5. Другие следователи из его группы работали с другими
заявителями в соседних комнатах. Переводчик помогал каждому
следователю по очереди. Выходя из комнаты, он встретился с
Дарбаидзе и его коллегой, который объяснил ему, что требование об
экстрадиции заявителей было рассмотрено Генеральной прокуратурой
Грузии, и необходимо получить информацию о гражданстве заявителей.
Бакашвили ответил, что он не может дать указание переводчику или
адвокатам оказывать содействие прокурору в выполнении этой задачи.
Он посоветовал ему договариваться с ними непосредственно.
191. Бакашвили подтвердил, что в отличие от следователя
прокурор не нуждается в получении пропуска и может входить в
тюрьму по своему служебному удостоверению.
c) Факты в изложении переводчика
192. Т. Сайдаев, студент факультета международного права,
подтвердил, что работал в качестве переводчика со следственной
группой Министерства безопасности Грузии. Он подтвердил, что
однажды встретился с Дарбаидзе в тюрьме N 5 13 сентября 2002 г.
(см. выше з 166). В этот день в помещение для проведения
следственных действий, где он находился вместе с пятью или шестью
задержанными чеченцами, вошел Дарбаидзе в сопровождении своего
коллеги, представившись представителем Генеральной прокуратуры
Грузии. На грузинском языке он объяснил, что занимается вопросом
экстрадиции и что ему необходима информация о гражданстве этих
задержанных (см. выше з 166). Кроме того, Дарбаидзе
поинтересовался, откуда он знает достаточно хорошо грузинский и
чеченский языки. Полагая, что речь идет о знакомстве, Сайдаев
поинтересовался у прокурора, не хочет ли он, чтобы Сайдаев точно
переводил его слова задержанным. Дарбаидзе попросил его узнать,
согласны ли заявители предоставить ему необходимую информацию для
установления их гражданства. Переводчик перевел этот вопрос на
чеченский язык. Задержанные заявили, что они не предоставят
никакой информации на этот счет. Выслушав перевод этого ответа,
Дарбаидзе сразу же вышел.
193. Сайдаев утверждал, что адвокаты не присутствовали во
время этого разговора и что прокурор не вел никаких личных бесед с
заявителями. Дарбаидзе попросил задать упомянутый вопрос
задержанным и покинул комнату, получив от них отказ. Он не
передавал им никакого документа. Сайдаев утверждал, что в этот
день он оказал Дарбаидзе помощь в переводе лишь случайно, это не
было связано с условиями его трудового договора или дружескими
отношениями.
194. Сайдаев сообщил, что во время следствия заявители
несколько раз упоминали между собой на чеченском языке процедуру
экстрадиции и, по его мнению, одно лишь это слово наводило на них
страх. Эти обсуждения постоянно порождали сомнения и
предположения. Во время предыдущей встречи 13 сентября 2002 г.
Бакашвили задал вопрос заявителям об их пожеланиях, а также о
необходимости обратиться за медицинской помощью. Задержанные
ответили, что они ни в чем не нуждаются и у них одно пожелание -
не быть экстрадированными. Они объяснили, что смотрели телевизор в
камере и услышали, что могут быть экстрадированы в Россию.
195. По поводу нотариально заверенного документа от 6 декабря
2002 г. (см. выше з 170) Сайдаев объяснил, что после их встречи 13
сентября 2002 г. Дарбаидзе посетил его дома и попросил нотариально
подтвердить факт его присутствия в тюрьме, то, что он встречался с
заявителями и что они отказались с ним разговаривать. Ему было
необходимо это свидетельство в связи с проблемами, возникшими у
него со своим непосредственным начальством.
196. Указанный нотариально заверенный документ, озаглавленный
"Заявление о намерениях заместителя министра юстиции" и
подписанный Сайдаевым, удостоверяет:
"13 сентября 2002 г. в тюрьме N 5 г. Тбилиси я работал в
качестве переводчика со следователями Министерства безопасности по
делу А. Адаева, Т. Баймурзаева и других (всего 13 человек).
Однажды после окончании работы следователей появился Л. Дарбаидзе,
прокурор-стажер управления по международным отношениям Генеральной
прокуратуры, для того чтобы задать вопросы задержанным чеченцам.
Вначале он проинформировал их о том, что Генеральной прокуратурой
рассматривается вопрос об их экстрадиции, а затем попросил
предоставить объяснения, необходимые для установления их
гражданства. Задержанные чеченцы отказались, о чем Дарбаидзе
составил протокол и попросил их его подписать. Задержанные
отказались подписать этот документ. Во время беседы прокурор и
задержанные воспользовались моими услугами переводчика".
197. Сайдаев объяснил Европейскому Суду, что в присутствии
нотариуса Дарбаидзе продиктовал ему этот текст. Он утверждал, что
совершил ошибку, не придав значения фразе об экстрадиции,
проскользнувшей в тексте. Дарбаидзе сказал ему, что следует лишь
подтвердить его присутствие в тюрьме 13 сентября 2002 г., а также
отказ заявителей предоставить необходимые сведения. Сайдаев
сконцентрировался на этих двух моментах и небрежно отнесся к
остальному тексту, не зная, что этот вопрос приобрел такую
остроту.
198. В заключение Сайдаев подчеркнул, что 13 сентября 2002 г.
заявители не были проинформированы Дарбаидзе о процедуре их
экстрадиции при содействии Сайдаева в качестве переводчика.
d) Факты в изложении медицинского эксперта
199. К. Ахалкацишвили представил отчет, который он составил 4
октября 2002 г. после медицинского обследования заявителей
Ханчукаева, Гелогаева, Хашиева, Исаева и Баймурзаева, а также
Шешберидзе, сотрудника спецназа, и Кердикошвили, Далакишвили,
Бутчукури, Самадашвили и Ковзиридзе, сотрудников пенитенциарного
учреждения. Он объяснил, что, действуя в соответствии с
инструкцией Управления исполнения наказания Министерства юстиции,
в своем отчете он учел также и медицинские обследования,
проведенные в тюрьме N 5.
200. Из этих отчетов следует, что у Ханчукаева имелись
телесные повреждения на правом боку, многочисленные локальные
гематомы на спине и плечах, каждая размером 9 x 1 см, 9 x 4 см, 6
x 3 см, 3,5 x 3 см, 5 x 1 см, 4,5 x 1 см, 12 x 1 см, 12,2 x 1 см,
10 x 1 см и 10 x 0,8 см, пять гематом на лице вокруг носа и губ и
одна гематома на правом колене. У Гелогаева имелось пять гематом
на лбу, каждая размером 2 x 0,5 см, 1 x 0,1 см, 0,5 x 0,1 см, 2,5
x 0,2 см и 3 x 0,8 см, одна гематома размером 3 x 2 см на щеке,
одна гематома размером 4 x 1,5 см на челюсти и одна гематома
размером 4 x 3 см на правом плече. У Магомадова имелась гематома
размером 3 x 1 см на лбу, гематома размером 4 x 3 см на щеке,
гематома, целиком покрывающая ухо, гематома размером 4 x 4 см на
правом виске, гематомы на суставах в области запястья на обеих
руках, гематома размером 22 x 2 см на левом боку и гематома
размером 5 x 2 см на левом колене (см. выше показания заявителей,
з 125).
201. Эти телесные повреждения Ханчукаева, Гелогаева и
Магомадова явились следствием ударов, нанесенных тупым твердым
предметом 4 октября 2002 г. Они относятся с категории легких
телесных повреждений, не причиняющих вреда здоровью.
202. Хашиев и Баймурзаев не обращались с жалобами, не заявляли
о побоях или насильственных действиях.
203. У Исаева имелись большая гематома у правого глаза и две
гематомы на лбу, размером 1 x 1 см каждая (см. выше з 125). Эти
телесные повреждения явились следствием ударов, нанесенных тупым
твердым предметом, и относятся к категории легких телесных
повреждений, не причиняющих вреда здоровью.
204. У Кердикошвили имелись рана размером 6 x 0,1 см на правом
плече и две раны, размером 0,5 x 1 см и 0,3 x 0,1 см каждая на
левом запястье. Эти повреждения явились следствием ударов,
нанесенных острым предметом 4 октября 2002 г., и относятся к
категории легких телесных повреждений, не причиняющих вреда
здоровью. Шешберидзе жаловался на боль при ходьбе. У него имелись
две гематомы размером 3 x 2,5 см и 0,8 x 0,5 см на левой опухшей
щиколотке. У Далакишвили опухло левое колено в области сустава и
имелась гематома размером 3 x 2,5 см. У Бутчукури имелись гематома
размером 3 x 2 см на левой щиколотке и гематома размером 1 x 1 см
на левом яичке. У Самадашвили имелась гематома размером 5 x 3 см
на правой стороне грудной клетки и гематома размером 1,5 x 1 см на
правой лодыжке. У Ковзиридзе имелась гематома размером 2 x 1,5 см
на правой руке и гематома размером 3,5 x 3 см на левой ступне. Эти
телесные повреждения явились следствием ударов, нанесенных тупым
твердым предметом 4 октября 2002 г., и относятся к категории
легких телесных повреждений, не причиняющих вреда здоровью.
205. Далакишвили передал Европейскому Суду больничный, а также
свидетельство о том, что в декабре 2003 г. ему была сделана
операция на левом колене в связи с произошедшим ранее разрывом
связок.
e) Выдержки из "личных дел задержанных" заявителей
206. По запросу Европейского Суда власти Грузии передали в г.
Тбилиси в его распоряжение личные дела задержанных заявителей.
Может быть отмечена следующая информация медицинского характера.
207. Из медицинского свидетельства от 6 августа 2002 г.,
выданного врачом следственной тюрьмы Министерства безопасности,
следует, что заявитель Ханчукаев был полностью здоров, за
исключением опухших ног. Запись от 4 октября 2002 г. в его
медицинской карте подтверждает наличие многочисленных гематом,
размеры которых варьируются от 1 x 1 до 20 x 5 см, а также
перелома левого плеча. Из этой записи не следует, что медицинская
помощь была оказана заявителю в этот день. В соответствии со
следующей записью от 8 октября 2002 г. тюремный врач оказал
медицинскую помощь Ханчукаеву в отношении болей в области таза. Из
записи от 12 октября 2002 г. следует, что заявитель находился под
наблюдением хирурга.
208. В соответствии с медицинскими свидетельствами от 6
августа 2002 г. у заявителя Исаева после перенесенной накануне
хирургической операции, сделанной в связи с имеющимися телесными
повреждениями, были перевязаны левое плечо и правая берцовая
кость. Хашиев продемонстрировал вывих нижней челюсти с левой
стороны и шрам, оставшийся от перенесенной ранее операции. Кроме
того, он испытывал боль в опухших ногах. Вывих нижней челюсти
также был отмечен у Баймурзаева, так же как и опухшее бедро,
создающее проблемы при передвижении. Из его досье следует, что с
декабря 2002 г. Баймурзаеву оказывалась медицинская помощь в связи
с вывихом челюсти и что 10 октября 2003 г. он был помещен в
тюремную больницу с диагнозом "общее искривление челюстной кости".
209. 7 августа 2002 г. Маргошвили по требованию Министерства
безопасности был переведен из гражданской клиники в тюремную
больницу.
210. В соответствии с диагнозом, поставленным 7 августа 2002
г. в гражданской больнице в связи с намерением Министерства
безопасности перевести Магомадова в тюремную больницу, у этого
заявителя имелись гнойная рана в правой части шеи (см. выше з 138)
и многочисленные ссадины на теле. Ему были назначены ежедневные
или через день обработка ран и смена повязок. В соответствии с
записью в его медицинской карте от 5 октября 2002 г. медицинское
лечение проводилось в связи с указанными телесными повреждениями.
211. Запись от 4 октября 2002 г. в медицинской карте Гелогаева
подтверждает наличие телесных повреждений, указанных медицинским
экспертом (см. выше з 200). Из этой записи не следует, что
заявителю была в тот же день оказана медицинская помощь. Вместе с
тем в соответствии с записью от 10 октября 2002 г., он получил
"симптоматичное лечение", а также болеутоляющее средство.
f) Факты в письменном изложении адвокатов заявителей в
национальных судах
212. Не имея возможности предстать перед Европейским Судом в
г. Тбилиси (см. выше з 44), 17 апреля 2004 г. Арабидзе, Хиджакадзе
и Габаидзе в письменной форме проинформировали Европейский Суд о
том, что никогда не получали письмо Мсхиладзе (см. выше з 178).
Они утверждали, что впервые узнали об этом в апреле 2004 года из
документов, направленных Европейским Судом представителям
заявителей.
213. Хиджакадзе в качестве руководителя адвокатского бюро,
куда было передано рассматриваемое письмо, подтвердил, что
расписка в получении, сделанная на этом документе, не принадлежит
никому из сотрудников, работающих вместе с ним. Тем не менее он
отметил, что на письме отсутствует номер регистрации, который
обычно ставится в канцелярии на каждой корреспонденции при ее
получении. По его мнению, речь идет о фальшивом документе, который
грузинские власти использовали для того, чтобы обвинить адвокатов
в том, что они не обжаловали решение об экстрадиции своих
клиентов. Два других адвоката также не признали подпись,
подтверждающую получение письма.
214. Габаидзе объяснил, что вечером 3 октября 2002 г.
приятель, работающий в Министерстве безопасности (по просьбе
адвокатов, его имя не разглашается), по секрету сообщил ему, что
готовится экстрадиция "нескольких чеченцев". Тогда он связался с
чеченским представителем в Грузии и отправился вместе с ним в
Генеральную прокуратуру Грузии. Они безрезультатно пытались
получить какие-либо сведения. Прокурор В.М. сообщил им по
телефону, что он не в курсе дела и попросил больше не звонить.
Другой прокурор, Л.Г., сказала им, что она не может ничего
сообщить по телефону.
215. После того, как эти попытки потерпели неудачу, Габаидзе
отправился на канал "Рустави-2" для того, чтобы публично объявить
о том, что готовится тайная экстрадиция задержанных чеченцев (см.
выше з 124). В 9 часов следующего дня он отправился в тюрьму,
чтобы попытаться встретиться со своими клиентами, но тюрьма была
закрыта, и телефоны отключены. Он не знал, кого из его клиентов
касается решение об экстрадиции, ни того, что выдача заявителей
уже произошла.
216. Запись, показанная 3 октября 2002 г. в 23 часа в
телевизионных новостях на канале "Рустави-2", была представлена
Европейскому Суду властями Грузии и действительно содержала
интервью Габаидзе. В этом интервью адвокат заявил, что из надежных
источников стало известно, что несколько задержанных чеченцев,
арестованных в период с 3 по 5 августа на российско-грузинской
границе, будут экстрадированы на следующий день. Он утверждал, что
не знал имен этих задержанных, что телефоны Генеральной
прокуратуры Грузии были отключены и вся процедура держалась в
секрете. Тем не менее он полагал, что задержанные, имеющие
грузинское гражданство, не будут экстрадированы.
D. Экстрадированные заявители
1. Личности заявителей
217. 15 ноября 2002 г. следователь по делам "особой важности"
вынес постановления относительно "установления личности
обвиняемого" в отношении каждого из названных заявителей. В
соответствии с этими постановлениями, сформулированными в
одинаковых выражениях, "во время следствия были получены
документы, в том числе паспорта", которые доказывают, что данные
обвиняемые являются: Адаевым Асланом Лечиевичем, род. 22 июля 1968
г. в селе Орехово Ачхой-Мартановского района; Азиевым Хусейном
Мухидовичем, род. 28 сентября 1973 г. в селе Рошни-Чу
Урус-Мартановского района; Виситовым Ризваном Вахидовичем, род. 1
октября 1977 г. в селе Гоити, Урус-Мартановского района и
Хаджиевым Хусейном Хамитовичем, род. 8 ноября 1975 г. в селе
Самашки Ачхой-Мартановского района (см. выше з 72). "Эти данные,
кроме того, подтверждаются самими обвиняемыми, а также другими
документами дела". Власти Российской Федерации не представили
документы такого рода, устанавливающие имя Шамаева, пятого
экстрадированного заявителя. Во всех документах он фигурирует как
Абдул-Вахаб Ахмедович Шамаев.
2. Представительство заявителей в российских судебных органах
218. 11 ноября 2002 г. российские власти представили
Европейскому Суду имена адвокатов экстрадированных заявителей,
представляющих их интересы в российских судебных органах. 19
ноября 2002 г. по запросу Европейского Суда они также представили
их адреса. 22 января 2003 г., утверждая, что эти адвокаты имели
беспрепятственный доступ к своим клиентам, власти Российской
Федерации представили даты и количество их встреч.
219. Из материалов дела следует, что 15 ноября 2002 г. Шамаев
отказался от представительства Залугиной, назначенной 5 октября
2002 г., и потребовал "назначения любого другого адвоката". Это
рукописное заявление Шамаева фигурирует в материалах дела. В тот
же день приказом начальника юридической консультации г. Минводы
была назначена адвокат Кучинская. С 21 февраля 2003 г. Шамаев
пользовался услугами другого адвоката Л. Тимиргаева, члена
коллегии адвокатов Чеченской Республики.
220. 5 октября 2002 г. начальник юридической консультации г.
Минводы и г. Ессентуки назначил Мельникову и Молочкова
представлять интересы заявителей Хаджиева и Виситова,
соответственно, во время предварительного следствия. 15 ноября
2002 г. Хаджиев в связи с длительным отсутствием Мельниковой
потребовал, чтобы ему "был назначен любой другой адвокат". В тот
же день директор юридической консультации г. Минводы назначил
Кучинскую представлять интересы заявителя.
221. 5 октября 2002 г. Залугина была назначена адвокатом
Адаева во время следствия. 22 октября 2002 г. Адаев отказался от
помощи данного адвоката и потребовал, чтобы ему "был назначен
любой другой адвокат". 16 и 21 октября 2002 г. родственники
заявителя Адаева выбрали защитниками своих интересов Лебедеву
(коллегия адвокатов "Новация" Московской коллегии адвокатов) и
Хорошеву (объединение адвокатов "Иск" Одинцовского района
Московской области). В деле имеется только полномочие, выданное на
имя адвоката Лебедевой за подписью директора коллегии адвокатов
"Новация".
222. 5 октября 2002 г. начальник юридической консультации г.
Ессентуки назначил Молочкову представлять интересы заявителя
Азиева в Генеральной прокуратуре Российской Федерации. Другое
полномочие было выдано 21 октября 2002 г. на имя адвоката
Хорошевой. С 31 января 2003 г. Азиев пользуется услугами И.
Тимишева, адвоката коллегии адвокатов Кабардино-Балкарской
Республики (см. ниже з 238).
3. Представительство в Европейском Суде
223. До 4 октября 2002 г. заявители Хаджиев, Адаев и Азиев
были представлены в грузинских судах адвокатом Г. Габаидзе,
заявитель Виситов - адвокатом Р. Хиджакадзе, и заявитель Шамаев -
адвокатом Г. Чхатарашвили. Услуги названных адвокатов оплачивались
руководством чечено-кистинской общины Грузии (см. договоры об
оказании юридической помощи от 5 и 6 августа 2002 г.).
224. Адвокаты сообщают, что 4 октября 2002 г. в 9 часов утра
они постарались встретиться со своими клиентами, но не были
допущены в тюрьму. "Не зная, каким образом обратиться в
Европейский Суд", они поручили своим коллегам Мухашаврия и
Дзамукашвили подать жалобу в Европейский Суд от имени своих
клиентов. Однако Мухашаврия и Дзамукашвили также не имели
возможности встретиться со своими клиентами для получения
полномочий. Учитывая чрезвычайную срочность и по согласованию с
руководством чечено-кистинской общины Грузии, Габаидзе, Хиджакадзе
и Чахатарашвили составили акты делегирования полномочий (которые
имеются в материалах дела) двум своим коллегам, которые сразу же
обратились в Европейский Суд.
225. 22 ноября 2002 г. Мухашаврия и Дзамукашвили направили по
факсу оформленные на свои имена полномочия представлять интересы
экстрадированных заявителей в Европейском Суде. Эти полномочия, в
которых в качестве государства-ответчика указывалась Грузия, были
подписаны членами семей и родственниками заявителей, проживающими
в России.
226. Адвокаты сообщили, что 28 октября 2002 г. они обратились
в Российское консульство в г. Тбилиси для получения визы с целью
встречи со своими экстрадированными клиентами. Им был дан устный
ответ, что для получения визы требовалось письменное приглашение
соответствующего пенитенциарного учреждения. 29 октября 2002 г.
адвокаты обратились за помощью к Уполномоченному Российской
Федерации при Европейском Суде. Им было разъяснено, что без
указания Европейского Суда никакого ответа они не получат. Тогда
адвокаты обратились в Европейский Суд с просьбой повлиять на
власти Российской Федерации для получения ими визы.
227. 5 декабря 2002 г. власти Российской Федерации сообщили,
что Мухашаврия и Дзамукашвили не могут претендовать на
представительство экстрадированных заявителей в части жалобы,
направленной против России, в выданных на их имя полномочиях в
качестве государства-ответчика упоминалась только Грузия. Более
того, согласно российскому законодательству иностранный адвокат не
может осуществлять в Российской Федерации защиту ни в ходе
предварительного следствия, ни в судах. Однако эти адвокаты "в
принципе могли посетить выданных России заявителей, обратившись в
Генеральную прокуратуру Российской Федерации". Они утверждали, что
"эти так называемые защитники", которые "поддерживают
международных террористов в Российской Федерации, не
рассматриваются российскими властями в качестве представителей
заявителей в Европейском Суде, и власти Российской Федерации не
собираются встречаться с ними в данном качестве".
228. 17 июня 2003 г. Европейский Суд решил указать властям
Российской Федерации, в соответствии с правилом 39 Регламента
Суда, на предоставление адвокатам Мухашаврия и Дзамукашвили
свободного доступа к экстрадированным заявителям с тем, чтобы те
могли проинструктировать последних перед слушанием в Европейском
Суде по вопросу приемлемости жалобы (см. выше з 24). 4 августа
2003 г. Мухашаврия обратилась к Уполномоченному Российской
Федерации при Европейском Суде с просьбой оказать ей, согласно
решению Европейского Суда, содействие в получении въездных
документов в Россию, а также в посещении заявителей в тюрьме.
Доступа к выданным России заявителям адвокаты не получили. В своем
ответе от 21 августа 2003 г. Уполномоченный Российской Федерации
при Европейском Суде через Европейский Суд проинформировал, что
власти Российской Федерации не считают ее представителем
экстрадированных заявителей. По его мнению, грузинские адвокаты
могут ходатайствовать о доступе к защите в суде, где
рассматривается дело заявителей, но что сами власти не могут
принимать каких бы то ни было мер по предоставлению им доступа к
выданным России заявителям.
229. 22 августа 2003 г. Европейский Суд снова предложил
властям Российской Федерации применить предварительную меру,
указанную 17 июня 2003 г. 1 сентября 2003 г. власти Российской
Федерации вновь сообщили об отказе на тех же основаниях, что были
изложены в упомянутом письме от 21 августа.
230. На слушаниях по вопросу приемлемости жалобы власти
Российской Федерации представили заключение графологической
экспертизы, составленный 29 августа 2003 г. Центром судебной
экспертизы при Министерстве юстиции Российской Федерации. По
утверждению эксперта, полномочия на имя Мухашаврия и Дзамукашвили,
переданные Шамаевым, Адаевым и Азиевым, на представление их
интересов в Европейском Суде не были подписаны этими заявителями
(см. выше з 225). В случае заявителя Виситова не имелось
возможности определить, являлся ли он автором подписи. Что
касается заявителя Хаджиева, эксперт не смог дать заключения в
связи с коротким и неполным характером образца, представленного
для исследования.
231. В ответ Мухашаврия заявила, что эти заявители были
экстрадированы без присутствия адвокатов, имеющих право на встречу
с ними. По их прибытию в Россию она безуспешно пыталась связаться
с ними. Тогда она обратилась к членам их семей и родственникам,
которые подписали полномочия.
4. Попытки Европейского Суда связаться с экстрадированными
заявителями в рамках письменной процедуры
232. 20 ноября 2002 г. Секретарь Секции Европейского Суда
проинформировал Молочкова, Кучинскую, Хорошеву и Лебедева (см.
выше з 218 - 222) о том, что 4 октября 2002 г. их клиенты пытались
обратиться с жалобой в Европейский Суд. Он попросил их связаться с
ними с тем, чтобы они подтвердили или опровергли свое намерение
обратиться в Европейский Суд. 9 декабря 2002 г. Уполномоченный
Российской Федерации при Европейском Суде ответил Европейскому
Суду, что эти адвокаты "протестуют против попыток Европейского
Суда связаться с ними". Действительно, Хорошева и Лебедев ничего
не ответили. Молочкова и Кучинская ответили лишь в августе 2003 г.
(см ниже з 241).
233. Вследствие этого и с согласия Председателя секции (см.
выше з 16), 10 декабря 2002 г. Секретарь секции направил заказные
письма с уведомлением о вручении, содержащие формуляры жалобы,
экстрадированным заявителям на адрес СИЗО города А. 16 января 2003
г. Суд получил пять подтверждений о вручении, подписанных
начальником канцелярии тюрьмы 24 декабря 2002 г. В сентября 2003
г. власти Российской Федерации представили свидетельство (на
документе отсутствует дата) ответственного сотрудника
администрации указанного СИЗО, в соответствии с которым ни одно из
писем Европейского Суда, направленных экстрадированным заявителям,
не достигло этого учреждения. О получении Европейским Судом
упомянутых уведомлений о вручении власти Российской Федерации
представили свои объяснения (см. ниже з 239).
234. Заявители Шамаев, Виситов и Адаев не ответили
Европейскому Суду для того, чтобы подтвердить или опровергнуть
свои намерения обратиться в Европейский Суд 4 октября 2002 г.
235. 27 октября 2003 г. Суд получил формуляр жалобы Хусейна
Хамитовича Хаджиева, заполненный надлежащим образом 8 октября 2003
г., указывающий в качестве государства-ответчика как Грузию, так и
Россию. Жалоба была отправлена 9 октября 2003 г. администрацией
СИЗО г. В. (см. выше з 53). Хаджиев представил полномочия на имя
адвоката С. Котова. В отличие от формуляра, в соответствующей
графе полномочий содержится упоминание только Грузии в качестве
государства-ответчика. Формуляр содержал жалобы против Грузии и
России (см. ниже з 388, 439 и 484) <*>.
-----------------------------------
<*> Обращаем ваше внимание, что данные пункты не вошли в эту
часть публикуемого Постановления Суда по делу "Шамаев и другие
против Грузии и Российской Федерации", которое в связи с большим
объемом будет публиковаться в пяти-шести номерах Бюллетеня
Европейского Суда по правам человека за 2007 год.
236. 19 декабря 2003 г. эти документы были посланы властям, а
также адвокатам Мухашаврия и Дзамукашвили. Адвокату Котову было
предложено представить некоторые дополнительные сведения, включая
информацию об обращении его клиента в Европейский Суд вечером
накануне его экстрадиции и о представлении его интересов в
Европейском Суде грузинскими адвокатами. Европейский Суд также
попросил его уточнить, кто представляет интересы его клиента в
Европейском Суде в части жалобы, поданной против России.
237. Европейский Суд не получил от адвоката Котова никакого
ответа.
238. Что касается Хусейна Мухидовича Азиева, пятого
экстрадированного заявителя, он не возвратил в Европейский Суд
формуляр жалобы, который был ему направлен 10 декабря 2002 г.
Вместе с тем 19 августа 2003 г. он обратился в Европейский Суд с
другой жалобой, направленной только против Российской Федерации
(жалоба N 28861/03 "Азиев против России"). Представленный в
Европейском Суде адвокатом Тимишевым (см. выше з 222), он
жаловался на невозможность получить в России справедливое судебное
разбирательство, а также на поведение своего российского адвоката,
предоставленного после его незаконной выдачи в эту страну. Не
упоминая изначально жалобу, поданную им в связи с экстрадицией,
лишь 9 октября 2003 г., Азиев подтвердил, что обратился в
Европейский Суд с такой жалобой, и потребовал, чтобы дело N
28861/03 было объединено с данной жалобой. В письме от 31 октября
2003 г., направленном в Европейский Суд в рамках его жалобы N
28861/03, он подтвердил сообщение своего адвоката и средств
массовой информации о том, что власти Российской Федерации
отрицают факт его обращения в Европейский Суд, находясь в Грузии,
с жалобой, поданной против его незаконной выдачи с помощью
адвоката Мухашаврия. Он подтвердил, что одобряет все демарши,
предпринятые этим адвокатом от его имени, даже если некоторые из
них не всегда могли быть с ним согласованы.
239. 3 декабря 2003 г. власти Российской Федерации объяснили
недоразумение, касающееся получения писем Европейского Суда
экстрадированными заявителями, и подтвердили, что эти письма,
доставленные лично заявителям, были оставлены в их распоряжение и
не были включены в личные досье. Отсутствие документов в этих
досье объясняет, по их мнению, утверждение ответственного
сотрудника пенитенциарной администрации о неполучении
рассматриваемых писем сотрудниками учреждения (см. выше з 233).
Власти представили отчеты административной проверки, проведенной в
СИЗО в этой связи, а также собственноручные письма Шамаева,
Адаева, Хаджиева и Виситова, датированные 3 ноября 2003 г.
240. В этих письмах Шамаев утверждал, что он получил письмо
Европейского Суда, но не ответил на него. Тем не менее он не
исключает, что его адвокат, со своей стороны, послал жалобу в
Европейский Суд. Адаев подтверждает, что в конце 2002 г. он
получил сообщение Европейского Суда и передал его для ответа своим
адвокатам. В то же время он подтвердил, что подал жалобу в
Европейский Суд из Грузии с помощью адвоката. Хаджиев подтвердил,
что, находясь в Грузии, он послал жалобу в Европейский Суд с
помощью адвоката. 24 декабря 2002 г., находясь в СИЗО в России, он
получил сообщение Европейского Суда. Виситов утверждал, что он
послал жалобу в Европейский Суд, находясь на территории Грузии с
помощью адвоката. Впоследствии, находясь в России, он получил
письмо Суда, но потерял его во время перевода в другую камеру.
Письма от заявителя Азиева не было представлено. Вместе с тем
власти представили объяснения представителя администрации СИЗО
Ставропольской области, подтверждающие, что на допросе 3 ноября
2003 г. заявитель Азиев подтвердил получение письма Европейского
Суда в конце 2002 г. Заявитель Азиев не написал объяснительного
письма, как это сделали другие заявители, так как он недостаточно
хорошо владеет русским языком и не может писать по-русски.
241. 26 августа 2003 г. Молочкова и Кучинская ответили на
письмо Европейского Суда от 20 ноября 2002 г. (см. выше з 232).
Они утверждали, что Шамаев, Хаджиев, Виситов и Азиев, их бывшие
клиенты, никогда не жаловались на нарушение своих прав и никогда
не выражали желания обратиться в Европейский Суд. Не имея от них
указаний, они не могли обратиться в Европейский Суд по своей
инициативе. У них всегда было время и необходимые условия для
осуществления защиты своих клиентов, а также возможность
встречаться с ними без охраны.
242. 15 сентября 2003 г. власти Российской Федерации
представили фотографии четырех экстрадированных заявителей,
сделанные в их камерах в СИЗО города В., и фотографию заявителя
Азиева от 23 августа 2003 г., содержавшегося в этот период в СИЗО
города А. (см. выше з 53). В отличие от других заявителей Азиев
был сфотографирован только один раз и находился далеко на общем
плане своей камеры. Независимо от утверждения, что условия
содержания в первом упомянутом СИЗО были лучше, фотографии камер,
приложенных к этому письму, не вызвали частных замечаний
Европейского Суда.
243. 8 января 2004 г. власти Российской Федерации подтвердили,
что направление Хаджиевым жалобы в Европейский Суд (см. выше з
235) существенно изменило настоящее дело и указало выход из
процессуального тупика. Они подтвердили, что, вне всякого
сомнения, Хаджиев на этот раз действительно обратился в
Европейский Суд и, следовательно, рассмотрение так называемых
коммуникаций, полученных Европейским Судом до этого, а также имена
четырех экстрадированных лиц, не имели больше никакого значения.
Власти Российской Федерации заявили, что они признают полномочия,
представленные Хаджиевым на имя Котова в жалобе, поданной против
Грузии. Они заявили, что эта жалоба должна быть рассмотрена в
"обычном порядке", что Суд должен ее коммуницировать и что все
предыдущие разбирательства по настоящей жалобе должны быть
аннулированы. По их мнению, это положило бы конец
"непроцессуальной деятельности в этом деле". 5 и 13 февраля 2004
г. Европейский Суд напомнил властям, что жалобы, поданные
заявителем Хаджиевым, были переданы властям государств-ответчиков
до рассмотрения вопроса об их приемлемости и что они не
представили новых сообщений.
244. Что касается попыток Суда заслушать пятерых
экстрадированных заявителей, а также двух заявителей, пропавших
без вести в г. Тбилиси и в настоящее время задержанных на
территории Российской Федерации, Европейский Суд ссылается на з 27
выше.
5. Состояние здоровья экстрадированных заявителей
245. По мнению медицинского управления Министерства юстиции
Грузии, 4 октября 2002 г. эти заявители не заявляли ни о каких
телесных повреждениях.
246. 14 ноября 2002 г. в условиях строгой конфиденциальности
власти Российской Федерации представили медицинские заключения о
состоянии здоровья заявителей, сделанные 4 ноября 2002 г., спустя
месяц после их экстрадиции. По сведениям, полученным от тюремного
врача, они не предъявляли "никаких жалоб, касающихся состояния их
здоровья и были в принципе абсолютно здоровы". 22 января 2003 г.
власти представили новые медицинские заключения, датированные 15
января 2003 г. и подписанные кардиологом, невропатологом,
терапевтом и хирургом. 1 сентября 2003 г. они представили новые
медицинские заключения, сделанные 11 августа 2003 г. Последние
медицинские заключения, представленные 25 февраля 2004 г., были
датированы 20 февраля 2004 г. и составлены врачами гражданской
больницы города В. Ставропольского края.
247. В соответствии с медицинскими заключениями от 4 ноября
2002 г. и 15 января 2003 г. заявитель Виситов жаловался на сухость
в горле и сухой кашель. Его состояние было оценено как "объективно
удовлетворительное". Было рекомендовано наблюдение медицинской
службой. В соответствии с медицинским заключением от 11 августа
2003 г. Виситов не обращался с жалобой по поводу своего состояния
здоровья в связи с какими бы то ни было телесными повреждениями. У
него была катаракта левого глаза, и в июле 2003 г. у него был
установлен перелом носовой кости. Психиатрическая экспертиза,
проведенная 13 февраля 2003 г., констатировала нормальное
психическое состояние. Рентгеновские снимки, сделанные 18 октября
2002 г. и 24 июля 2003 г. не показали наличия какой-либо патологии
в области грудной клетки. За время своего задержания заявитель
Виситов ни разу не обратился за медицинской помощью. В
соответствии с медицинским заключением от 20 февраля 2004 г.,
терапевт отметил дистонию.
248. К 15 января 2003 г. заявитель Хаджиев был болен в течение
двух дней. Он жаловался на жар, кашель и озноб. В легких были
замечены повышенные везикулярные шумы. Поставлен диагноз острой
респираторной вирусной инфекции (ОРВИ), осложненной
трахео-бронхитом, а также возможной пневмонией правого легкого.
Состояние заявителя было признано "объективно удовлетворительным".
Было признано необходимым лечение в медицинском учреждении.
249. Согласно медицинскому заключению от 11 августа 2003 г. у
заявителя Хаджиева были отмечены признаки старого перелома носовой
кости, удаленного в 1998 году аппендицита и огнестрельного ранения
в правое бедро в июле 2002 г. Психиатрическая экспертиза от 13
февраля 2003 г. констатировала нормальное психическое состояние.
Рентгеновские снимки от 18 октября 2002 г. и 24 июля 2003 г.
какой-либо патологии в области грудной клетки не показали. Хаджиев
обращался за медицинской помощью 20 февраля (острая респираторная
вирусная инфекция, ОРВИ) и 3 апреля 2003 г. (острый ларингит).
Кроме названных случаев, Хаджиев за медицинской помощью не
обращался. В соответствии с медицинским заключением от 20 февраля
2004 г. терапевт отметил дистонию и мигрень.
250. В соответствии с медицинскими заключениями от 4 ноября
2002 г. и 15 января 2003 г. заявитель Шамаев жаловался на общую
слабость, острые боли в бедрах, сухость в горле и во рту, а также
на сухой кашель. За неделю до 15 января 2002 г. он перенес острую
респираторную вирусную инфекцию (ОРВИ). Отмечались нормальные
везикулярные шумы в легких, а также хронический холецистит
(воспаление желчного пузыря) в состоянии ремиссии. Его здоровье
было признано "объективно удовлетворительным". В соответствии с
медицинским заключением от 11 августа 2003 г. Шамаев не жаловался
на состояние здоровья. В его медицинской карте отмечается лишь
гематома на левом плече. Психиатрической экспертизой от 13 февраля
2003 г. было констатировано нормальное психическое состояние.
Рентгеновские снимки от 18 октября 2002 г. и от 24 июля 2003 г.
какой-либо патологии в области грудной клетки не выявили. За время
задержания Шамаев ни разу не обращался за медицинской помощью. В
соответствии с медицинским свидетельством от 20 февраля 2004 г.
терапевт отметил гипотоническую дискинезию кишечника.
251. В соответствии с медицинскими заключениями от 4 ноября
2002 г. и 15 января 2003 г. заявитель Адаев не жаловался на
состояние своего здоровья. Его здоровье было признано "объективно
удовлетворительным". В медицинском заключении от 11 августа 2003
г. отмечено, что у заявителя на уровне груди была остаточная
бледно-розовая гематома, огнестрельное ранение в левое плечо,
полученное в 1994 году, и травма копчика в 1986 году
Психиатрическая экспертиза от 13 февраля 2003 г. констатировала
нормальное психическое состояние. Рентгеновские снимки от 13 марта
и 24 июля 2003 г. какой-либо патологии в области грудной клетки не
показали. 9 декабря 2002 г. Адаев был осмотрен врачом по поводу
повышенного артериального давления и посттравматического неврита
левого плеча. 21 февраля и 17 марта 2003 г. он прошел курс
лечения.
252. В соответствии с медицинскими заключениями от 4 ноября
2002 г. и 15 января 2003 г. и 11 августа 2003 г. заявитель Азиев
жалоб на здоровье не имел. Его здоровье было признано "объективно
удовлетворительным". Во время своего задержания заявитель Азиев ни
разу не обращался за медицинской помощью. 20 февраля 2004 г.
терапевт не отметил у Азиева никакой патологии.
(Перевод предоставлен
Уполномоченным Российской Федерации
при Европейском Суде по правам человека
П.ЛАПТЕВЫМ)
|
