[неофициальный перевод] <*>
ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
ПЕРВАЯ СЕКЦИЯ
ГУСИНСКИЙ (GUSINSKIY) ПРОТИВ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
(Жалоба N 70276/01)
ПОСТАНОВЛЕНИЕ СУДА
(Страсбург, 19 мая 2004 года)
--------------------------------
<*> Перевод предоставлен Уполномоченным Российской Федерации
при Европейском суде по правам человека П. Лаптевым.
По делу "Гусинский против Российской Федерации" Европейский суд
по правам человека (Первая секция), заседая Палатой в составе:
Х.Л. Розакиса, Председателя Палаты,
П. Лоренсена,
Ф. Тюлькенс,
С. Ботучаровой,
А. Ковлера,
В. Загребельского,
Х. Гаджиева, судей,
а также при участии С. Нильсена, Секретаря Секции Суда, заседая
29 апреля 2004 г. за закрытыми дверями, вынес следующее
Постановление:
ПРОЦЕДУРА
1. Дело было инициировано жалобой (N 70276/01), поданной в
Европейский суд 9 января 2001 г. против Российской Федерации
гражданином России и Израиля Владимиром Александровичем Гусинским
(далее - заявитель) в соответствии со статьей 34 Европейской
конвенции о защите прав человека и основных свобод.
2. Интересы заявителя в Европейском суде представляет
британская юридическая фирма "Си-Эм-Эс Кэмерон Маккенна". Власти
Российской Федерации были представлены в Европейском суде
Уполномоченным Российской Федерации при Европейском суде по правам
человека П.А. Лаптевым.
3. Заявитель утверждал, в частности, что его заключение под
стражу было незаконным и представляло собой акт произвола.
4. Жалоба была передана в Первую секцию Суда (пункт 1 правила
52 Регламента Суда). Палата в составе указанной Секции,
рассматривавшая данное дело (пункт 1 статьи 27 Конвенции), была
сформирована в соответствии с пунктом 1 правила 26 Регламента.
5. Своим Решением от 22 мая 2003 г. Европейский суд объявил
жалобу частично приемлемой для рассмотрения по существу.
6. Заявителем и властями Российской Федерации были представлены
письменные замечания по существу дела (пункт 1 правила 59
Регламента). Палата после консультации со сторонами приняла
решение не проводить слушания по существу дела (пункт 3 правила 59
Регламента in fine), стороны представили свои письменные
возражения на замечания друг друга по существу дела.
ФАКТЫ
I. Обстоятельства дела
7. Заявитель родился в 1952 году.
8. Обстоятельства дела, согласно материалам, представленным
сторонами, состоят в следующем.
A. Первоначальное уголовное
расследование в отношении заявителя
9. Заявитель является бывшим председателем Совета директоров и
владельцем контрольного пакета акций ЗАО "Медиа-Мост", российского
частного медиахолдинга, в состав которого входил популярный
телевизионный канал "НТВ".
10. 2 ноября 1999 г. заявитель был допрошен следователем по
особо важным делам Генеральной прокуратуры Российской Федерации
В.Д. Николаевым. Из протокола допроса следует, что он проводился в
связи с расследованием по поводу передачи государственным
предприятием ФГП РГК "Русское видео" (далее - РГК "Русское видео")
лицензии на вещание обществу с ограниченной ответственностью
"Русское видео - 11 канал" (далее - ООО "Русское видео") в
нарушение ряда положений Гражданского кодекса Российской
Федерации.
11. Формуляр протокола допроса свидетеля был заполнен и
подписан заявителем и следователем В.Д. Николаевым после
проведения допроса. Заявителю была предоставлена возможность
ознакомиться с записями, сделанными в ходе допроса, а также
добавить свои замечания. В протоколе допроса следователем было
указано, что заявитель награжден орденом Дружбы народов.
12. В 2000 году ЗАО "Медиа-Мост" участвовало в напряженном
споре с контролируемой государством естественной монополией в
области газовой промышленности ОАО "Газпром" по поводу долгов ЗАО
"Медиа-Мост" ОАО "Газпром".
13. После того как ОАО "Газпром" прервало переговоры
относительно долгов, бойцами спецназа Генеральной прокуратуры
Российской Федерации и Федеральной службы безопасности Российской
Федерации был произведен обыск в помещениях ЗАО "Медиа-Мост". Были
изъяты некоторые документы и иные материалы для использования в
качестве доказательств при проведении расследования относительно
нарушения права на неприкосновенность частной жизни, якобы
допущенного сотрудниками службы охраны ЗАО "Медиа-Мост".
14. 15 марта 2000 г. в соответствии с постановлением
следователя В.Д. Николаева в отношении заявителя было возбуждено
уголовное дело N 18/191012-98 по обвинению его в мошенничестве.
Уголовное дело в отношении заявителя было объединено с уголовным
делом N 18/221012-98 в отношении Р., одного из руководителей РГК
"Русского видео", по обвинению последнего в присвоении денежных
средств. Обвинения по обоим делам касались деятельности РГК
"Русское видео" и ООО "Русское видео" и, в частности, вопроса о
вхождении ЗАО "Медиа-Мост" в ООО "Русское видео" и увеличении
уставного капитала, приведшем к перераспределению долей
акционеров.
B. Заключение заявителя под стражу 13 июня 2000 г.
15. 11 июня 2000 г. заявитель получил извещение о вызове в
Генеральную прокуратуру Российской Федерации 13 июня 2000 г. к
17.00 для допроса в качестве свидетеля по другому уголовному делу.
На момент выдачи повестки Генеральной прокуратурой Российской
Федерации заявитель находился за границей, тем не менее он
скорректировал свои планы таким образом, чтобы вернуться в Россию.
По прибытии заявителя в Генеральную прокуратуру Российской
Федерации 13 июня 2000 г. он был задержан и помещен в Бутырский
следственный изолятор на основании постановления, вынесенного В.Д.
Николаевым 13 июня 2000 г.
16. В постановлении указывалось, что в соответствии со статьями
90 - 92 и 96 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР (далее - УПК
РСФСР) следователь В.Д. Николаев рассматривает мошенничество, в
совершении которого подозревался заявитель, как серьезную угрозу
для общества, а также как подлежащее наказанию исключительно в
виде лишения свободы, более того, заявитель может препятствовать
установлению истины по делу и пытаться скрыться от следствия и
суда.
17. Заявитель находился под стражей до 16 июня, в этот период
времени он допрашивался дважды: 14 и 16 июня.
18. 14 июня допрос состоялся в присутствии его адвокатов. Перед
допросом заявителю было разъяснено, что он подозревался в
совершении мошенничества в особо крупном размере на основании
пункта "б" части третьей статьи 159 Уголовного кодекса Российской
Федерации. Как следует из более подробных объяснений, обвинение
основывалось на предположениях о том, что в 1996 - 1997 годах
посредством образования различных коммерческих структур (в том
числе и ЗАО "Медиа-Мост") функции телерадиовещания были обманным
путем переданы от государственной компании "Русское видео" частной
компании ООО "Русское видео", тем самым, лишив РГК "Русское видео"
11-го телевизионного канала стоимостью 10 миллионов долларов США.
Следствие также утверждало, что в 1997 году заявитель в сговоре с
Р. начал использовать 11-ый телевизионный канал в собственных
целях, не осуществляя при этом никаких платежей государству.
19. Заявитель отказался от подробных комментариев по поводу
утверждений следствия, отметив лишь, что, по его мнению, дело
против него свидетельствует о незнании российских законов и о
наличии "политического заказа" в отношении него.
20. В протоколе допроса следователь В.Д. Николаев отметил, что
заявитель награжден орденом Дружбы народов.
21. 15 июня 2000 г. адвокатами заявителя была подана жалоба
следователю В.Д. Николаеву, в которой указывалось на незаконность
задержания заявителя, поскольку при этом не были соблюдены
требования статьи 90 УПК РСФСР, что заявитель был амнистирован и
освобожден из-под стражи на основании того, что он награжден
орденом Дружбы народов и Постановления об амнистии от 26 мая 2000
г., а также что обвинения, выдвигаемые против заявителя, были
противоречивы, абсурдны и фальсифицированы.
22. Более того, адвокаты заявителя обратились в Тверской
районный суд г. Москвы с жалобой на основании пункта 1 статьи 220
УПК РСФСР, утверждая, что заключение заявителя под стражу было
незаконным, и требуя немедленного его освобождения. Основаниями
жалобы послужило то, что постановление о заключении заявителя под
стражу было выдано в нарушение статей 90, 92 и 96 УПК РСФСР, так
как отсутствовали исключительные обстоятельства для помещения его
под стражу до предъявления обвинения, а также не было оснований
для заключения заявителя под стражу по предъявленным обвинениям.
Постановление о заключении под стражу было вынесено явно по
политическим мотивам, само заключение под стражу являлось
чрезмерно строгой мерой пресечения и не было необходимо. Более
того, не было оснований для подозрения заявителя в том, что он
скроется от следствия или будет препятствовать его проведению.
Наконец, заявитель подлежал освобождению от уголовного наказания и
предварительного заключения на том основании, что он награжден
орденом Дружбы народов.
23. 16 июня 2000 г. следователь В.Д. Николаев предъявил
заявителю обвинение в совершении мошенничества на основании пункта
"б" части третьей статьи 159 Уголовного кодекса Российской
Федерации. В тот же день заявитель был допрошен в присутствии его
адвокатов. Заявитель отказался подписать протокол допроса,
поскольку ему были непонятны предъявленные обвинения. Он также
отметил в протоколе, что считает предъявленные ему обвинения
юридически абсурдными и что он не признает себя виновным ни по
одному из пунктов обвинения. Заявитель вновь указал на то, что
следствие используется властями для его дискредитации, и
потребовал немедленного освобождения из-под стражи.
24. В тот же день, то есть 16 июня, следователь В.Д. Николаев
вынес постановление об освобождении заявителя из-под стражи и о
замене ему меры пресечения на подписку о невыезде. Заявитель был
освобожден 16 июня 2000 г. в 22:00.
25. После освобождения заявителя следователем В. Д. Николаевым
были направлены ему повестки о вызове для проведения допроса 22
июня, 3, 11 и 19 июля 2000 г. Заявитель являлся на допросы, однако
на задаваемые ему вопросы отвечать отказался.
26. Несколько раз заявитель просил следователя В.Д. Николаева
разрешить ему выезд из страны по причинам личного и делового
характера. Следователь В.Д. Николаев отклонил требование
заявителя, не мотивируя своего отказа.
C. "Июльское соглашение" и прекращение расследования по делу
27. В период пребывания заявителя в заключении, с 13 по 16 июня
2000 г., исполняющий обязанности министра Российской Федерации по
делам печати, телерадиовещания и средств массовых коммуникаций
М.Ю. Лесин предложил снять с заявителя уголовные обвинения в связи
с делом "Русского видео", если заявитель продаст ЗАО "Медиа-Мост"
ОАО "Газпром" по цене, которая будет определена ОАО "Газпром".
28. В период пребывания заявителя в заключении представители
ОАО "Газпром" просили его подписать соглашение, в обмен на снятие
с него всех уголовных обвинений. Соглашение между ОАО "Газпром" и
заявителем было подписано 20 июля 2000 г. (далее - "Июльское
соглашение"), в приложении N 6 к которому содержалось положение, в
котором, в том числе, указывалось о прекращении уголовного
преследования в отношении заявителя в связи с "Русским видео", а
также о гарантиях его безопасности. Из данного положения
следовало:
"Стороны понимают, что успешная реализация Соглашения возможна
лишь тогда, когда граждане и юридические лица приобретают и
осуществляют свои гражданские права по своей воле и в своем
интересе без понуждений со стороны кого-либо к совершению каких-
либо действий, что требует в настоящее время определенных
взаимосвязанных условий, а именно:
- прекращения уголовного преследования Гусинского Владимира
Александровича по уголовному делу, возбужденному против него 13
июня 2000 года, перевода его в статус свидетеля по данному делу,
отмены избранной меры пресечения в виде подписки о невыезде. В
случае невыполнения данного условия Стороны освобождаются от
исполнения своих обязательств по Соглашению;
- предоставления Гусинскому Владимиру Александровичу, другим
акционерам (владельцам паев) и руководителям Организаций
(компаний, входящих в ЗАО "Медиа-Мост") гарантий безопасности,
защиты их прав и свобод, включая обеспечение права свободно
передвигаться, выбирать место пребывания и жительства, свободно
выезжать за пределы Российской Федерации и беспрепятственно
возвращаться в Российскую Федерацию;
- отказа от любых действий, включая публичные выступления,
распространение информации со стороны Организаций, их акционеров и
руководителей, влекущих за собой ущерб основам конституционного
строя и нарушение целостности Российской Федерации, подрыв
безопасности государства, разжигание социальной, расовой,
национальной и религиозной розни, ведущих к дискредитации
институтов государственной власти Российской Федерации".
29. Приложение N 6 было подписано сторонами и завизировано
подписью М.Ю. Лесина.
30. После подписания "Июльского соглашения" уголовное
преследование в отношении заявителя в связи с "Русским видео" было
прекращено на основании постановления о прекращении уголовного
преследования и отмене меры пресечения, вынесенного следователем
Б.Д. Николаевым 26 июля 2000 г. В постановлении указывалось:
"Анализ имеющихся улик подтверждает противозаконный характер
деяний (заявителя). Однако в действиях главы ЗАО "Медиа-Мост" В.А.
Гусинского наряду с элементами уголовно-правовых норм содержатся и
элементы материального права. Ввиду специфического характера этих
действий невозможно отнести их к отдельным правовым сферам.
В ходе расследования В.А. Гусинский осознал незаконность
присвоения прав на чужую собственность и в связи с этим обеспечил
возмещение нанесенного им ущерба, передав государству
принадлежавшую ему долю уставного капитала ООО "Русское видео - 11
канал". Помимо этого, он возместил значительную часть ущерба,
нанесенного интересам государства, добровольно передав акции ЗАО
"Медиа-Мост" подконтрольному государству юридическому лицу.
Предпринятые обвиняемым шаги можно считать смягчающими
обстоятельствами, они свидетельствуют об искреннем раскаянии, что
в совокупности с другими положительными характерными подробностями
и отсутствием судимостей позволяет принять решение об освобождении
В.А. Гусинского от уголовного преследования".
31. Одновременно с этим была отменена мера пресечения в виде
подписки о невыезде. В тот день заявитель выехал из России, а 21
августа 2000 г. он отправился на свою виллу в Сотогранде
(Испания).
32. После отъезда заявителя из страны ЗАО "Медиа-Мост"
отказалось исполнять "Июльское соглашение" на том основании, что
оно было заключено под давлением.
D. Судебное рассмотрение дела об аресте заявителя
33. 20 июня 2000 г. Тверской районный суд г. Москвы прекратил
судебное разбирательство в отношении жалобы заявителя на
незаконность его заключения. Суд указал, что данная жалоба не
подлежит рассмотрению в связи с отменой к тому времени
постановления о заключении заявителя под стражу, и поскольку
только действительно лишенные свободы могут обжаловать свое
заключение под стражу.
34. После обжалования данное определение было оставлено без
изменений Московским городским судом 11 июля 2000 г.
E. Расследование о займах, полученных ЗАО "Медиа-Мост"
35. 27 сентября 2000 г. в соответствии с постановлением
следователя В.Д. Николаева было возбуждено еще одно уголовное дело
в отношении заявителя. Новое обвинение было предъявлено на
основании пункта "б" части третьей статьи 159 Уголовного кодекса
Российской Федерации и касалось получения обманным путем кредитов
ЗАО "Медиа-Мост". Заявителю не была предоставлена копия
постановления о возбуждении уголовного дела. Тем не менее в
соответствии со сведениями, полученными адвокатами заявителя,
уголовное дело было возбуждено на основании заявления, поданного
представителями ОАО "Газпром" в Генеральную прокуратуру Российской
Федерации 19 сентября 2000 г. В жалобе содержалась просьба о
проведении расследования по поводу того, на какие цели
расходовались средства, полученные ЗАО "Медиа-Мост", и, в
частности, соответствовало получение кредитных средств уставной
деятельности ЗАО "Медиа-Мост", использовались ли эти средства по
назначению и не нарушило ли руководство ЗАО "Медиа-Мост" нормы
закона в связи с данным кредитом. ОАО "Газпром" - компания,
находящаяся в собственности государства, выступала гарантом в
данных кредитных отношениях.
36. 1 ноября 2000 г. следователем В.Д. Николаевым была
направлена заявителю повестка с требованием явиться 13 ноября в
Генеральную прокуратуру Российской Федерации для предъявления
обвинений и производства допроса. Заявитель не явился.
37. Поскольку заявитель не явился в Генеральную прокуратуру
Российской Федерации, 13 ноября 2000 г. следователь В.Д. Николаев
изменил постановление о возбуждении уголовного дела в отношении
заявителя. В нем также указывалось, что заявитель обвиняется в
совершении мошенничества на основании части третьей статьи 159
Уголовного кодекса Российской Федерации, однако в связи с другим
эпизодом, а также что в отношении заявителя была избрана мера
пресечения в виде заключения под стражу. Постановление было
передано в российское национальное бюро Интерпола. Заявителю
вменялось в вину получение кредита обманным путем.
38. Заявитель был арестован 11 декабря 2000 г. в Испании на
основании международного ордера на арест и там же заключен под
стражу 12 декабря 2000 г. 22 декабря 2000 г. заявитель был
освобожден из-под стражи под залог в размере пяти с половиной
миллионов долларов США и помещен под домашний арест на своей вилле
в Сотогранде.
39. В связи с жалобой, поданной адвокатами заявителя, 26
декабря 2000 г. Тверской районный суд г. Москвы постановил, что
возбуждение уголовного дела в отношении получения кредита ЗАО
"Медиа-Мост" было незаконным, поскольку доказательства, полученные
органами расследования, не выявили признаков мошенничества,
достаточных для возбуждения уголовного дела.
40. 5 января 2001 г. Московский городской суд отменил Решение
от 26 декабря 2000 г. на том основании, что никакой жалобы на
действия органов предварительного расследования по возбуждению
уголовного дела в суд не поступало.
41. В результате судебного разбирательства в судах Испании 4
апреля 2001 г. было вынесено Судебное решение в пользу заявителя
об отказе властям Российской Федерации в экстрадиции заявителя с
территории Испании. В Решении Национального судебного присутствия
Испании (Audiencia Nacional) об отказе в экстрадиции отмечалось:
"... в представленных (заявителем) документах можно отметить...
некоторые примечательные и специфические обстоятельства, -
необычные для сферы судебных исков по делам о мошенничестве, -
которые, хотя сами по себе и не приводят к выводу о том, что мы
имеем дело с необычным иском, возбужденным в политических целях
(неясно), что суд не может не признать довод (заявителя) не вполне
необоснованным в том, что касается фактов и препятствующих
обстоятельств, что это нельзя признать немыслимым и нельзя
отвергнуть на основании критериев логики и опыта.
Суд считает специфическими следующие обстоятельства дела:
1. Соглашение от 20 июля 2000 г.... о продаже [заявителем] ОАО
"Газпром-Медиа" части акций... [приложение N 6] - дополнительное
соглашение, которое не является обычным во взаимоотношениях между
продавцами и покупателями ценных бумаг - содержит две подписи,
одна из которых является обычной подписью представителя ОАО
"Газпром-Медиа", которая присутствует в тексте контракта и в
других приложениях, а вторая подпись, которая на первый взгляд не
совпадает с обычной подписью [заявителя] - в соглашении,
приложениях и штампах в данной процедуре о выдаче. [Заявитель]
утверждает, что это подпись члена Правительства Российской
Федерации.
2.... шесть дней спустя после подписания Соглашения
[заявитель], который являлся обвиняемым по уголовному делу (в
отношении ООО "Русское видео") и находился под подпиской о
невыезде, был освобожден от ответственности в упомянутом уголовном
деле, а мера пресечения, ограничивающая его свободу, была
отменена...
3. Утверждения [Заявителя] в разбирательстве об экстрадиции
относительно давления и принуждения, оказываемых на него, которые
он привел в качестве которые заставили его подписать Соглашение от
20 июля 2000 г.
4. Решение Тверского районного суда г. Москвы от 26 сентября
2000 г....
Указанные особенности дела должны безусловно иметь юридическое
значение для Постановления суда относительно указанной выдачи в
свете того, что Европейский суд получил их... обязывают его по
причинам правопорядка и эффективной судебной защиты... растянуть
до предела решение о вменении в вину двух составов уголовных
преступлений, путем анализа оснований для обвинения в свете
необходимости обеспечения надлежащей юридической защиты...".
F. Дальнейшее развитие дела
42. 19 июня 2002 г. Заместитель председателя Верховного суда
Российской Федерации судья Меркушов принес надзорную жалобу на
Решение Тверского районного суда от 20 июня 2000 г. и Определение
Московского городского суда от 11 июля 2000 г. Судья указал, что,
скорее законность заключения, чем само по себе заключение
заявителя под стражу должно быть предметом судебного
разбирательства в порядке надзора. Он потребовал, чтобы президиум
Московского городского суда возвратил дело на новое рассмотрение в
Тверской районный суд г. Москвы.
43. 18 июля 2002 г. Президиум Московского городского суда
удовлетворил надзорную жалобу.
44. 26 сентября 2002 г. Тверской районный суд г. Москвы
рассмотрел по существу жалобу на незаконное заключение заявителя
под стражу. В ходе судебного заседания представитель ответчика, а
именно Генеральной прокуратуры Российской Федерации, утверждал,
что во время задержания заявителя, тот мог бы препятствовать
осуществлению правосудия, поскольку в то время возглавлял ЗАО
"Медиа-Мост" и, как следствие, обладал неограниченными
возможностями для оказания давления на свидетелей и доступом к
письменным доказательствам. Более того, так как заявитель имел
двойное гражданство, а также у него был заграничный паспорт, он
мог бы сбежать за границу. Касаясь утверждения заявителя о том,
что к нему должно было применяться Постановление об амнистии,
прокурор отметил, что наличие у заявителя ордена было
документально подтверждено только 15 июня 2000 г., то есть после
задержания, на следующий день заявитель был освобожден из-под
стражи. Тверской районный суд г. Москвы подтвердил доводы
Генеральной прокуратуры Российской Федерации. Суд пришел к выводу,
что, в свете объяснений представителя Генеральной прокуратуры
Российской Федерации, формулировка постановления о заключении
заявителя под стражу от 13 июня 2000 г. не могла бы
рассматриваться как искаженная и гипотетичная. Касаясь ордена, суд
указал, что нормы уголовно-процессуального законодательства не
содержат ограничения для применения мер пресечения к лицу,
подпадающему под действие Постановления об амнистии.
II. Применимое национальное право
A. Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР
1960 г. по состоянию на рассматриваемый период
Статья 5. Обстоятельства, исключающие производство по
уголовному делу
"Уголовное дело не может быть возбуждено, а возбужденное дело
подлежит прекращению:
4) вследствие акта амнистии, если он устраняет применение
наказания за совершенное деяние..."
Статья 89. Применение мер пресечения
"При наличии достаточных оснований полагать, что обвиняемый
скроется от дознания, предварительного следствия или суда, или
воспрепятствует установлению истины по уголовному делу, или будет
заниматься преступной деятельностью лицо, производящее дознание,
следователь, прокурор и суд вправе применить в отношении
обвиняемого одну из следующих мер пресечения: подписку о невыезде,
личное поручительство или поручительство общественных объединений,
заключение под стражу..."
Статья 90. Применение меры пресечения в отношении
подозреваемого
"В исключительных случаях мера пресечения может быть применена
в отношении лица, подозреваемого в совершении преступления, и до
предъявления ему обвинения. В этом случае обвинение должно быть
предъявлено не позднее десяти суток с момента применения меры
пресечения. Если в этот срок обвинение не будет предъявлено, мера
пресечения отменяется".
Статья 91. Обстоятельства, учитываемые при избрании меры
пресечения
"При разрешении вопроса о необходимости применить меру
пресечения, а также об избрании той или иной из них, лицо,
производящее дознание, следователь, прокурор, суд учитывают...
тяжесть предъявленного обвинения, личность подозреваемого или
обвиняемого, род его занятий, возраст, состояние здоровья,
семейное положение и другие обстоятельства".
Статья 92. Постановление и определение о применении меры
пресечения
"О применении меры пресечения лицо, производящее дознание,
следователь, прокурор выносят мотивированное постановление, а суд
- мотивированное определение, содержащее указание на преступление,
в котором подозревается или обвиняется данное лицо, и основание
для избрания примененной меры пресечения. Постановление или
определение объявляется лицу, в отношении которого оно вынесено и
одновременно ему разъясняется порядок обжалования применения меры
пресечения.
Копия постановления или определения о применении меры
пресечения немедленно вручается лицу, в отношении которого оно
вынесено".
Статья 96. Заключение под стражу
"Заключение под стражу в качестве меры пресечения
применяется... в отношении лица, подозреваемого или обвиняемого в
совершении преступления, за которое законом предусмотрено
наказание в виде лишения свободы на срок свыше одного года. В
исключительных случаях по делам о преступлениях, за которые
законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок до
одного года указанная мера пресечения может быть применена к
подозреваемому или обвиняемому..."
B. Мошенничество
45. Пункт "б" части третьей статьи 159 Уголовного кодекса
Российской Федерации 1996 года в части, касающейся данного дела,
предусматривает:
"Мошенничество, то есть хищение чужого имущества путем обмана
или злоупотребления доверием,... [совершенное] в крупном
размере... наказывается лишением свободы на срок от пяти до десяти
лет с конфискацией имущества или без таковой".
C. Амнистия
46. 26 мая 2000 г. Государственной Думой Федерального Собрания
Российской Федерации было принято Постановление "Об объявлении
амнистии в связи с 55-летием Победы в Великой Отечественной войне
1941 - 1945 годов" (далее - Постановление об амнистии). Данное
Постановление вступило в силу 27 мая 2000 г. В части, относящейся
к данному делу, Постановление об амнистии предусматривает:
"2. Освободить от наказания в виде лишения свободы независимо
от назначенного срока осужденных:
б) награжденных орденами или медалями СССР либо Российской
Федерации;...
8. Прекратить уголовные дела, находящиеся в производстве
органов дознания, органов предварительного следствия и судов, о
преступлениях, совершенных до вступления в силу настоящего
Постановления, в отношении:
б) лиц, указанных в [подпункте "б" пункта 2] настоящего
Постановления;...".
47. 26 мая Государственная Дума Федерального Собрания
Российской Федерации также приняла Постановление о порядке
применения Постановления Государственной Думы Федерального
Собрания Российской Федерации "Об объявлении амнистии в связи с 55-
летием Победы в Великой Отечественной войне 1941 - 1945 годов".
Постановление о порядке применения Постановления об амнистии
предусматривает:
"1. Возложить применение [Постановления об амнистии] на:
б) органы дознания и органы предварительного следствия - в
отношении подозреваемых и обвиняемых, дела и материалы о
преступлениях которых находятся в производстве этих органов;
3. Решение о применении акта об амнистии принимается в
отношении каждого лица индивидуально. При отсутствии необходимых
сведений об этом лице рассмотрение вопроса о применении акта об
амнистии откладывается до получения дополнительных документов...".
ПРАВО
I. Предполагаемое нарушение статьи 5 Конвенции
48. Ссылаясь на статью 5, заявитель жаловался на то, что его
заключение под стражу было произведено в отсутствие обоснованного
подозрения в том, что он совершил преступление, не соответствовало
внутригосударственной процедуре и была применена без учета
положений Акта амнистии. Статья 5 Конвенции в части, применимой к
настоящему делу, гласит:
"1. Каждый имеет право на свободу и личную неприкосновенность.
Никто не может быть лишен свободы иначе как в следующих случаях и
в порядке, установленном законом:
/.../
c) законное задержание или заключение под стражу лица,
произведенное с тем, чтобы оно предстало перед компетентным
органом по обоснованному подозрению в совершении правонарушения
или в случае, когда имеются достаточные основания полагать, что
необходимо предотвратить совершение им правонарушения или помешать
ему скрыться после его совершения;...".
A. Обоснованное подозрение
49. Во-первых, заявитель утверждал, что оба уголовных дела
против него были возбуждены без каких-либо юридических оснований.
1. Доводы сторон
50. Власти Российской Федерации оспаривали указанное
утверждение. Они утверждают, что заключение заявителя под стражу
13 июня 2000 г. было обосновано разумным подозрением в том, что
заявитель совершил мошенничество в крупных размерах, наказание за
которое предусмотрено пунктом "б" части 3 статьи 159 Уголовного
кодекса Российской Федерации.
51. Заявитель утверждал, что основания для привлечения его к
ответственности нет. Что касается расследования в отношении
компании "Русское видео", то он полагает, что его поведение не
подпадает под юридические определения мошенничества и соучастия.
Что касается расследования займа компании ЗАО "Медиа-Мост", он
полагал, что на самом деле Генеральная прокуратура Российской
Федерации пыталась искусственным образом криминализировать
кредитные отношения между двумя юридическими лицами.
2. Мнение Европейского суда
52. Заявитель утверждал, что расследования займов ни ООО
"Русское видео", ни ЗАО "Медиа-Мост" не были основаны на "разумном
подозрении".
Прежде всего, Европейский суд напоминает, что провозглашая
"право на свободу", пункт 1 статьи 5 Конвенции рассматривает
индивидуальную свободу в ее классическом понимании, то есть
физическую свободу человека (см. Постановление Европейского суда
по делу "Энгель против Нидерландов" (Engel v. Netherlands) от 8
июня 1976 г., Series A, N 22, з 58).
Поскольку власти Российской Федерации физически не задерживали
заявителя в связи с делом о займе, произведенным ЗАО "Медиа-Мост",
заявитель не может утверждать, что он является в связи с этим
жертвой нарушения статьи 5 Конвенции. Поэтому Европейский суд
ограничится рассмотрением вопроса о наличии "разумного подозрения"
в деле ООО "Русское видео".
53. Европейский суд напоминает, что для того, чтобы арест,
произведенный на основании разумного подозрения, был оправданным
согласно пункту 1 статьи 5 Конвенции, нет необходимости в том,
чтобы полиция располагала доказательствами, достаточными для
предъявления обвинения в момент ареста или в течение времени
нахождения заявителя под стражей (см. Постановление Европейского
суда по делу "Броуган и другие против Соединенного Королевства"
(Brogan and others v. United Kingdom) от 29 ноября 1999 г. <*>,
Series A, N 145-B, з 53). Также нет необходимости в том, чтобы
лицу, заключенному под стражу, было предъявлено обвинение, либо
оно предстало перед судом. Целью заключения под стражу для допроса
является продолжение расследования по уголовному делу путем
подтверждения или опровержения подозрений, которые дают основания
для заключения под стражу (см. Постановление Европейского суда по
делу "Мюррей против Соединенного Королевства" (Murray v. United
Kingdom) от 28 октября 1994 г., Series A, N 300-A, з 55). Однако
требование того, чтобы подозрение формировалось на разумных
основаниях, является неотъемлемой частью гарантий от произвольного
ареста или заключения под стражу. Того факта, что подозрение
является добросовестным, недостаточно. Выражение "разумное
подозрение" означает наличие фактов либо информации, которые
убедили бы объективного наблюдателя в том, что соответствующее
лицо могло совершить преступление (см. Постановление Европейского
суда по делу "Фокс, Кемпбелл и Хартли против Соединенного
Королевства" (Fox, Campbell and Hartley v. United Kingdom) от 30
августа 1990 г., Series A, N 182, з 32).
--------------------------------
<*> По-видимому, в оригинале опечатка, указан 1099 год (Прим.
перев.).
54. Европейский суд подчеркивает, что однажды он признал
нарушение подпункта "c" пункта 1 статьи 5 Конвенции в случае,
когда лицо было заключено под стражу по обвинению в растрате
государственных средств даже несмотря на то, что его действия -
предоставление средств в помощь и в качестве займов развивающимся
странам - ни в коем случае не могли влечь уголовную
ответственность за решения подобного характера (см. Постановление
Европейского суда по делу "Луканов против Болгарии" (Lukanov v.
Bulgaria) от 20 марта 1997 г., Reports of Judgments and Decisions
1997-II, з 42 - 46).
55. Однако настоящая жалоба отличается. В деле компании ООО
"Русское видео" власти, проводившие расследование, подозревали
заявителя в том, что он путем мошенничества, чрез ряд притворных
сделок, лишил государственную компанию права транслировать
телевизионный сигнал. Власти оценивали вред, причиненный
государству, в 10 миллионов долларов США и квалифицировали
действия заявителя как уголовное преступление согласно пункту "б"
части третьей статьи 159 Уголовного кодекса Российской Федерации.
Европейский суд полагает, что доказательства, собранные
властями, проводившими расследование, могли "убедить объективного
наблюдателя" в том, что заявитель мог совершить преступление.
B. Законное заключение под стражу
56. Далее заявитель утверждал, что его заключение под стражу не
было "законным", так как не была соблюдена внутригосударственная
процедура. В частности, не было "исключительных обстоятельств",
наличия которых требует статья 90 Уголовно-процессуального кодекса
РСФСР для оправдания заключения под стражу до предъявления
обвинения. Более того, в нарушение требований статьи 89 Уголовно-
процессуального кодекса РСФСР не имелось доказательств того, что
он мог скрыться от следствия или препятствовать установлению
истины в случае, если он останется на свободе.
Заявитель также жаловался на то, что его заключение под стражу
не было "законным", поскольку в силу Постановления об амнистии он
не подлежал уголовному преследованию.
1. Доводы сторон
a) Власти Российской Федерации
57. Власти Российской Федерации оспаривали утверждения
заявителя.
58. Во-первых, что касается соблюдения внутригосударственной
процедуры, они признали, что статья 90 Уголовно-процессуального
кодекса РСФСР не содержала перечня "исключительных обстоятельств",
при которых возможно заключение под стражу до предъявления
обвинения. Вместе с тем такие обстоятельства устанавливались в
индивидуальном порядке в каждом конкретном деле.
Власти Российской Федерации утверждали, что заявитель
подозревался в совершении тяжкого преступления - мошенничестве в
крупном размере по предварительному сговору. Преступление
представляло большую общественную опасность - наказывалось
исключительно лишением свободы. Поэтому органы власти, проводившие
расследование, приняли решение: применить к заявителю заключение
под стражу. Статья 96 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР,
действовавшая в то время, разрешала заключение под стражу
исключительно по мотиву тяжести совершенного преступления.
Кроме того, следователь подозревал, что заявитель мог скрыться.
Подозрение было вызвано тем, что заявитель знал об обвинениях в
совершении аналогичного преступления в связи с уголовным делом
против другого лица, Р. был арестован за участие в преступной
деятельности в отношении компании ООО "Русское видео". Заявитель
также знал о тяжести преступления, в котором его подозревали, и
возможности его предварительного заключения под стражу. Опасения в
том, что заявитель может скрываться позднее, оказались
оправданными.
59. Во-вторых, что касается амнистии, то власти государства-
ответчика утверждали, что согласно статье 8 Постановления об
амнистии все уголовные дела против лиц, награжденных медалями и
орденами СССР или Российской Федерации, подлежали прекращению
независимо от тяжести обвинений.
28 июня 2000 г. в Постановлении об амнистии были внесены
изменения, согласно которым преступление, в совершении которого
обвинялся заявитель, предусмотренное пунктом "б" части третьей
статьи 159 Уголовного кодекса Российской Федерации, было исключено
из списка преступлений, подпадающих под амнистию.
В любом случае уголовное законодательство не содержит нормы,
запрещающей заключение под стражу лиц, имеющих право
воспользоваться благоприятными последствиями амнистии.
Власти Российской Федерации также утверждали, что во время
ареста органы, проводившие расследование, не имели сведений о том,
что заявитель был награжден орденом Дружбы народов. Впервые
органы, проводившие расследование, узнали об этом в день
освобождения заявителя 16 июня 2000 г. Согласно закону
незамедлительно после того, как следователь узнал о награде
заявителя, он должен был прекратить уголовное дело в случае
согласия заявителя. Однако поскольку в материалах уголовного дела
не было информации о том, что заявитель согласился на прекращение
уголовного дела, органы, проводившие расследование по уголовному
делу, продолжили производство по упомянутому делу.
b) Заявитель
60. Что касается соблюдения внутригосударственной процедуры,
заявитель согласился с властями государства-ответчика в том, что
ни статья 90 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, ни какое-либо
другое положение не содержат четкого определения понятия
"исключительные обстоятельства".
Кроме этого, заявитель утверждал, что подозрение о том, что он
мог скрыться от следствия, было необоснованным. Обвинения,
выдвинутые против него, не имели ничего общего с обвинениями,
предъявленными Р., который был заключен под стражу в связи с
обвинениями в уклонении от уплаты налогов почти за два года до
заключения под стражу заявителя. Было бы абсурдным предполагать,
что заявитель мог скрыться от следствия в связи с заключением под
стражу Р.
До самого момента заключения под стражу действия Генеральной
прокуратуры Российской Федерации ни напрямую, ни косвенно не
указывали на то, что заявитель подозревался в совершении тяжкого
преступления, и поэтому должен быть заключен под стражу. 2 ноября
1999 г. заявитель был допрошен в качестве свидетеля по делу Р., и
вопросы, которые были ему заданы, не содержали оснований для того,
чтобы сделать предположение о том, что он подозревается в
совершении преступлений и, следовательно, может быть заключен под
стражу. Более того, допрос показал, что заявитель был полностью
готов и желал оказать содействие в предоставлении любой
информации, требуемой следователю. В целом поведение заявителя до
его заключения под стражу не могло дать оснований для подозрения в
том, что он скроется от следствия и суда. Даже, если заявитель мог
находиться за границей, он всегда незамедлительно возвращался в г.
Москву, если это требовалось.
61. Что касается амнистии, заявитель не согласен с властями
Российской Федерации в их толковании Постановления об амнистии. Он
полагал нелогичным, чтобы лицо, которое подлежит амнистии от
обвинения, не подлежало бы амнистии в отношении заключения под
стражу на основании того обвинения.
Заявитель утверждал, что ссылка властей Российской Федерации на
поправку в Постановление об амнистии от 28 июня 2000 г. была
неуместной, поскольку она была принята после ареста заявителя.
Было бы абсурдным предположить, что эта поправка в порядке
обратной силы делала заключение заявителя под стражу законным.
Заявитель утверждал, что органы, проводившие расследование, на
самом деле знали в момент заключения под стражу о том, что он был
награжден орденом Дружбы народов. Следователь Николаев
собственноручно записал этот факт в протоколе допроса от 2 ноября
1999 г. и от 14 июня 2000 г.
2. Мнение Европейского суда
62. Прежде всего Европейский суд напоминает, что при
рассмотрении вопроса о "законности" содержания под стражей,
включая вопрос о том, была ли соблюдена процедура,
"предусмотренная законом", Конвенция по существу отсылает нас к
национальному праву и закрепляет обязанность соблюдения норм
национального материального и процессуального права, но при этом
она дополнительно требует, чтобы любое лишение свободы
соответствовало целям, предусмотренным статьей 5 Конвенции, а
именно цели защиты человека от произвола.
Закрепляя положение, согласно которому любое лишение свободы
должно осуществляться "в соответствии с процедурой,
предусмотренной законом", пункт 1 статьи 5 Конвенции прежде всего
требует, чтобы любое заключение под стражу либо задержание имело
правовое основание во внутригосударственном праве. При этом данное
выражение не просто отсылает нас к национальному праву. Как и
выражения "в соответствии с законом" и "предусмотрено законом",
использованные во вторых пунктах статей с 8 по 11 Конвенции, они
также ссылаются на качество закона, требуя совместимости
последнего с верховенством права, концептуальным положением,
присущим всем статьям Конвенции.
Качество в этом смысле предусматривает, что в случаях, когда
национальное право допускает лишение свободы, оно должно быть
достаточно доступным и точным для того, чтобы избежать любых
возможных опасностей произвола (см. с необходимыми изменениями
Постановление Европейского суда по делу "Амюур против Франции"
(Amuur v. France) от 25 июня 1996 г., Reports of Judgments and
Decisions 1996-III, з 50).
63. В настоящем деле заявитель был заключен под стражу до
предъявления ему обвинения. Заключение под стражу в этом случае
представляет собой исключение из общего правила, закрепленного в
статье 89 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, согласно которой
меры пресечения применяются после предъявления обвинений. Такое
исключение допускалось статьей 90 Уголовно-процессуального кодекса
РСФСР при наличии "исключительных обстоятельств". Стороны согласны
с тем, что Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР не раскрывает
значение указанного выражения.
Власти Российской Федерации не представили каких-либо примеров
- подтвержденных либо не подтвержденных решениями судов - дел,
которые могли бы раскрыть понятие "исключительных обстоятельств",
используемое в прошлом.
64. Не было продемонстрировано, что эта норма - на основании
которой лицо может быть лишено свободы - соответствует требованию
"качества закона", предусмотренному статьей 5 Конвенции.
65. В свете упомянутого вывода нет необходимости рассматривать
вопрос о том, отвечала ли ситуация с заявителем требованиям
материального права.
66. Что касается амнистии, Европейский суд напоминает, что
"законности" заключения под стражу присуще его соответствие
требованиям национального права (см. упоминавшееся выше
Постановление Европейского суда по делу "Амюур против Франции", з
50). Прежде всего национальные власти, в особенности суды,
занимаются толкованием и применением национального права. Однако,
поскольку согласно пункту 1 статьи 5 Конвенции несоблюдение
положений национального права приводит к нарушению Конвенции,
следовательно, Европейский суд может и должен осуществлять
некоторые полномочия по проверке соблюдения соответствующих
положений права (см. например, Постановление Европейского суда по
делу "Бенхэм против Соединенного Королевства" (Benham v. United
Kingdom) от 10 июня 1996 г., Reports 1996-III, з 41).
67. Власти Российской Федерации согласились с тем, что по
смыслу Постановления об амнистии следователь должен был прекратить
разбирательство против заявителя сразу после того, как ему стало
известно, что заявитель был награжден орденом Дружбы народов. Хотя
власти государства-ответчика и утверждали, что следователь впервые
узнал об этом факте 16 июня 2000 г., они не отрицали того, что тот
же следователь лично внес информацию о награде заявителя в
протоколы допроса от 12 ноября и 14 июня 2000 г. Поэтому
Европейский суд приходит к выводу, что к 13 июня 2000 г. власти на
самом деле знали, или от них можно было разумно ожидать, что они
знают о том, что уголовное дело против заявителя должно быть
прекращено.
68. Европейский суд согласен с заявителем в том, что было бы
абсурдным толковать Постановление об амнистии как допускающее
предварительное заключение под стражу в отношении лиц, уголовные
дела против которых подлежат прекращению. Поэтому имело место
нарушение норм национального права.
69. Соответственно, имело место нарушение статьи 5 Конвенции.
II. Предполагаемое нарушение статьи 18
Конвенции, взятой в совокупности со статьей 5 Конвенции
70. Заявитель также жаловался на то, что его заключение под
стражу представляло собой превышение полномочий. Он утверждал,
что, заключая его под стражу, власти намеревались заставить его
продать его бизнес в области средств массовой информации ОАО
"Газпром" на невыгодных условиях. Европейский суд рассмотрит
жалобу в этой части согласно статье 18 Конвенции, которая гласит:
"Ограничения, допускаемые в настоящей Конвенции в отношении
указанных прав и свобод, не должны применяться для иных целей,
нежели те, для которых они были предусмотрены".
A. Доводы сторон
1. Власти Российской Федерации
71. Власти Российской Федерации не согласились с указанным
утверждением заявителя. Они настаивали на том, что заявитель не
представил каких-либо доказательств, указывающих на то, что если
бы он не продал свой бизнес согласно "Июльскому соглашению", то он
не был бы освобожден.
2. Заявитель
72. Заявитель утверждал, что обстоятельства дела говорят сами
за себя. Он напомнил, что власти руководствовались желанием
эффективно заставить замолчать его средства массовой информации и,
в частности, прекратить критику ими руководства Российской
Федерации. Заявитель особо отмечает, что когда ЗАО "Медиа-Мост" не
стала соблюдать "Июльское соглашение", поскольку оно было
подписано под давлением, Генеральная прокуратура Российской
Федерации начала расследование займов, осуществленных ЗАО "Медиа-
Мост".
B. Мнение Европейского суда
73. Европейский суд напоминает, что статья 18 Конвенции не
является автономной. Она может применяться только во взаимосвязи с
другими статьями Конвенции. Однако может иметь место нарушение
статьи 18 Конвенции, рассматриваемой в связи с другой статьей, в
то время как не может иметь место нарушение этой статьи, взятой
самостоятельно. Более того, из формулировки статьи 18 Конвенции
следует, что нарушение может иметь место только в случаях, когда
соответствующее право или свобода подлежат ограничениям,
допускаемым согласно Конвенции (см. Доклад Европейской комиссии по
делу "Камма против Нидерландов" (Kamma v. Netherlands) от 14 июля
1974 г., DR 1, p. 4; Решение Европейского суда по делу "Оутс
против Польши" (Oates v. Poland) от 11 мая 2000 г., жалоба N
35036/97).
74. Выше в з 52 - 55 Европейский суд установил факт ограничения
свободы заявителя "с тем, чтобы он предстал перед компетентным
органом власти по обоснованному подозрению в совершении
правонарушения". Вместе с тем, рассматривая утверждение согласно
статье 18 Конвенции, Европейский суд должен учитывать, было ли
заключение под стражу, кроме того, и, следовательно, в нарушение
статьи 18 Конвенции, применено для цели, отличной от той, что
предусмотрена подпунктом "c" пункта 1 статьи 5 Конвенции.
75. Власти Российской Федерации не оспаривали того факта, что
"Июльское соглашение", а именно приложение N 6 к нему, связывало
прекращение расследования в отношении компании "Русское видео" с
продажей средств массовой информации заявителя компании "Газпром",
которая контролируется государством. Власти Российской Федерации
также не оспаривали того факта, что приложение N 6 было подписано
исполняющим обязанности министра печати, информации и средств
массовых коммуникаций Российской Федерации. Наконец, власти
Российской Федерации не отрицали того факта, что одним из
оснований для прекращения следователем Николаевым уголовного дела
в отношении заявителя 26 июля 2000 г. было то, что заявитель
компенсировал вред, причиненный предполагаемым мошенничеством,
путем передачи акций ЗАО "Медиа-Мост" компании, находящейся под
контролем у государства.
76. По мнению Европейского суда, целью таких публично-правовых
механизмов, как уголовное судопроизводство и заключение под
стражу, не является их использование в качестве составляющей
стратегий получения выгоды. Те факты, что ОАО "Газпром" просила
заявителя подписать "Июльское соглашение" в то время, когда он
находился под стражей, что министр государства удостоверил такое
соглашение своей подписью, и что следователь впоследствии
использовал его как одно из оснований для снятия обвинений,
настоятельно свидетельствуют о том, что обвинение против заявителя
было выдвинуто для того, чтобы запугать его.
77. При таких обстоятельствах Европейский суд не может не
признать, что ограничение свободы заявителя, допускаемое согласно
подпункту "c" пункта 1 статьи 5 Конвенции применялось не только с
тем, чтобы он предстал перед компетентным органом власти по
обоснованному подозрению в совершении правонарушения, но и по
причинам иного, несвойственного ему характера.
78. Соответственно, имело место нарушение статьи 18 Конвенции,
взятой в совокупности со статьей 5 Конвенции.
III. Применение статьи 41 Конвенции
79. Статья 41 Конвенции гласит:
"Если Суд объявляет, что имело место нарушение Конвенции или
Протоколов к ней, а внутреннее право Высокой Договаривающейся
Стороны допускает возможность лишь частичного устранения
последствий этого нарушения, Суд, в случае необходимости,
присуждает справедливую компенсацию потерпевшей стороне".
A. Ущерб
80. Заявитель потребовал возмещение имущественного вреда в
размере 1755923,07 евро за издержки, понесенные им при попытке
защиты собственных прав в Российской Федерации и за рубежом,
нарушенных задержанием и заключением под стражу 13 июня 2000 г., а
также в ходе последующего уголовного преследования. Указанная
сумма покрывает услуги российских, английских, испанских и
американских адвокатов, оказанные заявителю в связи с его делом,
включая разбирательства по поводу его выдачи, и дело Т., работника
заявителя, который также пострадал от действия властей Российской
Федерации.
81. Далее заявитель потребовал 0,87 евро в качестве
нарицательной суммы возмещения понесенного неимущественного вреда,
такого как душевные страдания и беспокойство во время заключения
под стражу.
82. Власти Российской Федерации утверждали, что услуги
зарубежных иностранных фирм не имеют прямого отношения к
содержанию заявителя под стражей с 13 по 16 июня 2000 г., и
поэтому не подлежат возмещению.
83. Европейский суд, исходя из доводов заявителя, не может
прийти к заключению, что все статьи расходов относятся к существу
его жалобы согласно Конвенции или могут быть отнесены к
использованию внутригосударственных средств правовой защиты в этой
связи. В любом случае этот пункт может быть более уместно
рассмотрен в разделе "Судебные расходы и издержки" ниже.
84. Обращаясь к моральному вреду, Европейский суд отмечает, что
заявитель требовал суммы возмещения вреда, которая является
нарицательной. В связи с этим Европейский суд приходит к выводу,
что признание нарушения само по себе составит достаточную
справедливую компенсацию.
B. Судебные расходы и издержки
85. Заявитель потребовал 446017,70 евро в качестве компенсации
гонораров адвокатам, которые помогали ему и Т. добиваться
возмещения в рамках правовой системы Российской Федерации и в
Европейском суде.
86. Власти Российской Федерации утверждали, что указанная сумма
является чрезмерной. Они утверждали, что возмещение не должно
превышать ставки Европейского суда в случаях оказания заявителям
бесплатной юридической помощи. Более того, в той части, в какой
требования касались Т., они, по мнению властей, не имели отношения
к настоящей жалобе.
87. Принимая во внимание предмет разбирательства согласно
Конвенции и процедуру, которой следовал Европейский суд в
настоящем деле, Европейский суд приходит к выводу, что сумма
требований заявителя не может рассматриваться ни как расходы,
произведенные с необходимостью, или разумные в том, что касается
количества (см. Постановление Большой палаты Европейского суда по
делу "Николова против Болгарии" (Nikolova v. Bulgaria), жалоба N
31195/96, ECHR 1999-II, з 79). Расходы, которые непосредственно
связаны с настоящей жалобой, и которые понес лично заявитель,
составляют 88000 евро.
88. Исходя из принципа разумности, Европейский суд присуждает
88000 евро в качестве компенсации за издержки и расходы,
произведенные юридическими представителями заявителя.
C. Процентная ставка при просрочке платежей
89. Европейский суд посчитал, что процентная ставка при
просрочке платежей должна быть установлена в размере предельной
годовой процентной ставки по займам Европейского центрального
банка плюс три процента.
НА ЭТИХ ОСНОВАНИЯХ ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ЕДИНОГЛАСНО:
1) постановил, что имело место нарушение статьи 5 Конвенции;
2) постановил, что имело место нарушение статьи 18 Конвенции,
взятой в совокупности со статьей 5 Конвенции;
3) постановил, что признание нарушения составляет само по себе
достаточную справедливую компенсацию морального вреда, понесенного
заявителем;
4) постановил:
a) что государство-ответчик обязано выплатить заявителю в
течение трех месяцев со дня вступления Постановления в законную
силу в соответствии с пунктом 2 статьи 44 Конвенции 88000
(восемьдесят восемь тысяч) евро в качестве компенсации за
понесенные судебные расходы и издержки в пересчете на российские
рубли по курсу, действующему на день выплаты, плюс любые возможные
налоги;
b) что простые проценты по предельным годовым ставкам по займам
Европейского центрального банка плюс три процента подлежат выплате
по истечении вышеупомянутых трех месяцев и до момента выплаты;
5) отклонил остальные требования заявителя о справедливой
компенсации.
Совершено на английском языке, и уведомление о Постановлении
направлено в письменном виде 19 мая 2004 г. в соответствии с
пунктами 2 и 3 правила 77 Регламента Суда.
Председатель Палаты
Христос РОЗАКИС
Секретарь Секции Суда
Серен НИЛЬСЕН
EUROPEAN COURT OF HUMAN RIGHTS
FIRST SECTION
CASE OF GUSINSKIY v. RUSSIA
(Application no. 70276/01)
JUDGMENT <*>
(Strasbourg, 19.V.2004)
-----------------------------------
<*> This judgment will become final in the circumstances set
out in Article 44 з 2 of the Convention. It may be subject to
editorial revision.
In the case of Gusinskiy v. Russia,
The European Court of Human Rights (First Section), sitting as
a Chamber composed of:
Mr C.L. Rozakis, President,
Mr P. Lorenzen,
Mrs F. Tulkens,
Mrs S. Botoucharova,
Mr A. Kovler,
Mr V. Zagrebelsky,
Mr K. Hajiyev, judges,
and Mr S. Nielsen, Section Registrar,
Having deliberated in private on 29 April 2004,
Delivers the following judgment, which was adopted on the last-
mentioned date:
PROCEDURE
1. The case originated in an application (no. 70276/01) against
the Russian Federation lodged with the Court under Article 34 of
the Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental
Freedoms ("the Convention") by a Russian and Israeli national, Mr
Vladimir Aleksandrovich Gusinskiy ("the applicant"), on 9 January
2001.
2. The applicant was represented by CMS Cameron McKenna,
lawyers practising in London. The Russian Government ("the
Government") were represented by Mr P. A. Laptev, Representative
of the Russian Federation at the European Court of Human Rights.
3. The applicant alleged, in particular, that his detention on
remand was unlawful and arbitrary.
4. The application was allocated to the First Section of the
Court (Rule 52 з 1 of the Rules of Court). Within that Section,
the Chamber that would consider the case (Article 27 з 1 of the
Convention) was constituted as provided in Rule 26 з 1.
5. By a decision of 22 May 2003, the Court declared the
application partly admissible.
6. The applicant and the Government each filed observations on
the merits (Rule 59 з 1). The Chamber having decided, after
consulting the parties, that no hearing on the merits was required
(Rule 59 з 3 in fine), the parties replied in writing to each
other's observations.
THE FACTS
I. The circumstances of the case
7. The applicant was born in 1952.
8. The circumstances of the case, as submitted by the parties,
are as follows.
A. The initial investigation against the applicant
9. The applicant is the former Chairman of the Board and
majority shareholder of ZAO Media Most, a Russian private media
holding company, comprising NTV, a popular television channel.
10. On 2 November 1999 the applicant was interviewed by the
senior special cases investigator of the General Prosecutor's
Office (the "GPO"), Mr Nikolayev. It appeared from the transcript
of this interview that the interview concerned an investigation
into a State-owned enterprise known as FGP RGK "Russian Video"
("Russian Video") in respect of the transfer of a broadcasting
licence to a limited liability company, OOO "Russian Video - 11th
Channel" ("OOO Russian Video") in violation of various provisions
of the Civil Code.
11. After the interview a witness record form was completed and
signed by both the applicant and Mr Nikolayev. The applicant was
allowed to review the notes made of the interview and to add his
own comments. The investigating officer noted on the form that the
applicant had been awarded the Friendship of the Peoples Order.
12. In 2000 Media Most had an intense controversy with OAO
Gazprom, a natural gas monopoly controlled by the State, over
Media Most's debts to Gazprom.
13. After Gazprom had discontinued the negotiations on the
debts, Media Most's offices in Moscow were searched by special
force units of the GPO and the Federal Security Service. A number
of documents and other material were seized as evidence for an
investigation into infringements of privacy allegedly carried out
by the security staff of Media Most.
14. On 15 March 2000 Mr Nikolayev opened a criminal
investigation against the applicant (criminal case no. 18/191012-
98) in respect of allegations of fraud. This case was consolidated
with the criminal investigation in the case no. 18/221012-98
against R., an executive of Russian Video which concerned
allegations of embezzlement. The allegations in both cases related
to the business relations between Russian Video and OOO Russian
Video and in particular to the inclusion of Media Most in OOO
Russian Video and an increase in the statutory capital which
resulted in a redistribution of the shareholders' interests.
B. The applicant's imprisonment on 13 June 2000
15. On 11 June 2000 the applicant was summoned to attend the
offices of the GPO at 5.00 p.m. on 13 June 2000 to be questioned
as a witness in relation to another criminal case. At the time
when the summons was issued by the GPO the applicant was out of
the country but nevertheless made arrangements to return to
Russia. Upon his arrival at the GPO's offices on 13 June 2000, the
applicant was arrested and imprisoned in the Butyrka prison
pursuant to an order made on 13 June 2000 by Mr Nikolayev.
16. The order stated that, pursuant to Articles 90 - 92 and 96
of the Code of Criminal Procedure ("CCrP"), Mr Nikolayev
considered that the crime of fraud, of which the applicant was
suspected, constituted a grave public threat and was punishable by
imprisonment only, and that the applicant might interfere in
establishing the truth in relation to the case and attempt to
evade investigation and trial.
17. The applicant remained in custody until 16 June, during
which time he was interrogated twice: on 14 and 16 June.
18. The interrogation of 14 June took place in the presence of
the applicant's lawyers. It was explained to the applicant before
the interview that he was suspected of committing a large-scale
fraud under Article 159 з 3 (b) of the Criminal Code. More
particularly, the charges were based on the allegation that in
1996 - 97, by means of the establishment of various commercial
entities (including Media Most), broadcasting functions were
fraudulently transferred from Russian Video, a State-owned
company, to OOO Russian Video, a private company, thereby
stripping Russian Video of the 11th TV Channel, with a value of 10
million US dollars ("USD"). It was alleged that in 1997, the
applicant, in concert with R., began using the 11th TV Channel for
his own purposes, without payment to the State.
19. The applicant declined to comment in detail on the
investigation, other than to state that he found it to demonstrate
an ignorance of Russian law and a "political contract" against
him.
20. In the record of the interview Mr Nikolayev noted that the
applicant had been awarded the Friendship of the Peoples Order.
21. On 15 June 2000 the applicant's lawyers lodged a petition
with Mr Nikolayev complaining that the applicant's arrest was
unlawful as it did not comply with Article 90 of the CCrP, that
the applicant was subject to an amnesty against imprisonment as a
result of the award of the Friendship of Peoples Order and the
Amnesty Act passed on 26 May 2000, and that the suspicions against
the applicant were inconsistent, absurd and false.
22. In addition, the applicant's lawyers lodged a complaint
with the Tverskoy District Court of Moscow under Article 220 з 1
of the CCrP claiming that the imprisonment was unlawful and
requesting the applicant's immediate release. The grounds for the
complaint were that the arrest order was issued in violation of
Articles 90, 92 and 96 of the CCrP since there were no exceptional
circumstances to justify the applicant's detention before the
laying of charges, nor any grounds for imprisonment on the basis
of the charges made. The arrest order was issued with apparent
political motivation and the imprisonment constituted an excessive
restraint and was unnecessary. Furthermore, there were no grounds
to suspect that the applicant intended to hide from the
investigation nor any reason to believe that he would interfere
with the investigation. Finally, the applicant was subject to an
amnesty from punishment and preliminary imprisonment due to having
been awarded the Friendship of the Peoples Order.
23. On 16 June 2000 Mr Nikolayev charged the applicant with
fraud under Article 159 з 3 (b) of the Criminal Code. On the same
day the applicant was interrogated in the presence of his lawyers.
The applicant refused to sign the record of the interrogation
because he did not understand the charges laid. The applicant
noted on the record that he considered the charges to be legally
absurd and that he did not admit any guilt in relation to them.
The applicant again declared that the investigation was being used
by the authorities to discredit him and demanded his immediate
release from imprisonment.
24. On the same day, 16 June, Mr Nikolayev ordered the
applicant's release from custody in exchange of an undertaking not
to leave the country. The applicant was released at 10 p.m. on 16
June 2000.
25. After the applicant's release, Mr Nikolayev issued
summonses for the applicant to appear for further questioning on
22 June and 3, 11 and 19 July 2000. The applicant attended for
questioning but refused to answer the questions that were put to
him.
26. The applicant asked Mr Nikolayev a number of times to
permit him to leave the country for personal and business reasons.
Mr Nikolayev refused without giving any detailed reasons.
C. The "July Agreement" and termination of prosecution
27. During the applicant's imprisonment between 13 and 16 June
2000, the Acting Minister for Press and Mass Communications, Mr
Lesin, offered to drop the criminal charges against the applicant
arising out of the Russian Video matter if the applicant sold
Media Most to Gazprom at a price to be determined by Gazprom.
28. Whilst the applicant was in prison, Gazprom asked him to
sign an agreement in return for which the applicant was told that
all criminal charges against him would be dropped. The agreement
between Gazprom and the applicant was signed on 20 July 2000 (the
"July Agreement") and included in Annex 6 a provision calling,
among other things, for the cessation of the criminal prosecution
against the applicant in relation to Russian Video and for a
guarantee of his security. This provision read as follows:
"The Parties realise that a successful implementation of the
Agreement is only possible when individuals and legal entities
acquire and exercise their civil rights by their own will and in
their own interests, without any compulsion by other parties to
make any such acts. The above currently requires meeting certain
interrelated conditions, namely:
- termination of the criminal prosecution against Mr Vladimir
Aleksandrovich Gusinskiy under the criminal case initiated against
him on 13 June 2000, his re-classification as a witness in the
said case, suspension of the restraint in the form of an order not
to leave. In case this condition is not ensured, the Parties are
relieved of performance of their obligations hereunder;
- provision to Mr Vladimir Aleksandrovich Gusinskiy and other
shareholders (stockholders) and executives of the [Media Most
subsidiaries] of guarantees of their security and protection of
their rights and freedoms, including the right freely to travel,
to choose the place of stay and residence, freely to leave the
Russian Federation and to return to the Russian Federation without
any obstacles;
- refraining from taking any steps, including making public
statements, dissemination of information by the Organisations,
their shareholders and executives, causing damage to the
fundamentals of the constitutional regime and violation of the
integrity of the Russian Federation, undermining the security of
the State, incitement of social, racial, national and religious
discord, leading to discrediting institutions of the Russian
Federation State power."
29. Annex 6 was signed by the parties and endorsed by the
signature of Mr Lesin.
30. Following the signing of the "July Agreement", the criminal
prosecution against the applicant in connection with Russian Video
was stopped by a stay of prosecution and restraint cancellation
order made by Mr Nikolayev on 26 July 2000. The order read as
follows:
"The analysis of the evidence confirms the illegal nature of
[the applicant's] doings. However, the actions of the head of ZAO
Media Most V.A. Gusinskiy along with criminal legal norms contain
the elements of substantive law. In view of the specific nature of
this action it is impossible to attribute it to separate legal
spheres.
In the course of the investigation V.A. Gusinskiy understood
the unlawfulness of the acquisition of the right to another's
property and in this connection he provided a reimbursement for
the damage he caused, having assigned his share in the statutory
capital of OOO "Russian Video-11th Channel" to the State. Apart
from that, he significantly made up for the harm caused to the
interests of the State by voluntarily transferring ZAO Media Most
shares to a legal entity controlled by the State.
The steps taken by the accused can be viewed as extenuating
circumstances and they evidence his sincere repentance which in
conjunction with other positive characterising details and the
lack of past criminal record allows a decision to be taken to
relieve V.A. Gusinskiy from criminal prosecution."
31. Simultaneously the restraint by way of the order not to
leave the country was lifted. On that day the applicant left
Russia and on 21 August 2000 went to his villa in Sotogrande,
Spain.
32. Following the applicant's departure from the country, Media
Most refused to honour the "July Agreement", claiming that it had
been entered into under duress.
D. Judicial review of the applicant's arrest
33. On 20 June 2000 the Tverskoy District Court closed the
proceedings initiated on the applicant's complaint about the
unlawfulness of the detention. The court found that the complaint
could not be examined since the order of imprisonment had by this
time been cancelled, and since only those actually detained could
appeal against detention.
34. On appeal, this decision was upheld by the Moscow City
Court on 11 July 2000.
E. The Media Most loan investigation
35. On 27 September 2000 Mr Nikolayev initiated a further
criminal investigation against the applicant. The new charge was
brought under Article 159 з 3 (b) of the Criminal Code and
concerned fraudulent obtaining of loans by Media Most. The
applicant was not provided with a copy of the order initiating the
proceedings. However, according to the information gathered by the
applicant's lawyers, the criminal investigation was instituted on
the basis of an application filed by Gazprom with the GPO on 19
September 2000. Gazprom asked the GPO to investigate the spending
of funds obtained by Media Most and, in particular, whether the
loan complied with the activities permitted by the charter of
Media Most, whether the funds were used for their intended purpose
and whether the management of Media Most had violated any law in
relation to the loans. Gazprom, a State-owned company, was
involved as a guarantor of the loans.
36. On 1 November 2000 Mr Nikolayev issued a further summons
for the applicant to attend the GPO on 13 November, to be
presented with charges and for interrogation. The applicant did
not attend.
37. As the applicant did not attend the GPO, on 13 November
2000 Mr Nikolayev amended the order for the applicant's
prosecution. He re-instigated the charges for fraud under Article
159 з 3 of the Criminal Code but in connection with another
incident, and imposed a measure of restraint of imprisonment. The
order was passed to the Russian National Interpol Bureau. The
charges alleged that the applicant had fraudulently obtained
loans.
38. The applicant was arrested in Spain pursuant to the
international arrest warrant on 11 December 2000 and imprisoned in
Spain on 12 December 2000. On 22 December 2000 the applicant was
released from prison on bail of USD 5.5 million and confined to
house arrest in his villa in Sotogrande.
39. Following the applicant's lawyers' application, on 26
December 2000 the Tverskoy District Court of Moscow ruled that the
initiation of the Media Most loan investigation had been unlawful
because the evidence gathered by the investigating authorities had
disclosed no elements of fraud sufficient to institute criminal
proceedings.
40. On 5 January 2001 the Moscow City Court set aside the
judgment of 26 December 2000 on the ground that no court appeal
lay against investigating authorities' decisions to institute
criminal proceedings.
41. Following proceedings in the Spanish courts, on 4 April
2001 a judgment was given in the applicant's favour rejecting the
request by the Russian authorities for the applicant's extradition
from Spain. Declining the extradition request the National Court
(Audiencia Nacional) said:
"[I]t is possible to observe in the documents furnished by [the
applicant]... certain noteworthy and peculiar circumstances -
which are unusual in the sphere of judicial claims for fraud -
which, although they do not themselves lead to the conclusion that
we are dealing with an irregular claim filed for a political
purpose, [illegible] that the Court cannot but consider [the
applicant's] argument as not completely without foundation as far
as the facts and interferences are considered and as not
inconceivable and not discountable on the basis of logical
criteria and experience.
The Court considers the following circumstances of the case to
be peculiar:
1. The agreement of 20 July 2000 ... of sale by [the applicant]
to Gazprom-Media of a parcel of shares... [Annex 6] - a
supplementary agreement which is not common in relationships
between sellers and purchasers of securities - concludes with two
signatures, one of which is the habitual signature of the
representative of Gazprom-Media ... which appears in the body of
the contract and in other annexes and another signature which at
first sight does not coincide with [the applicant's] normal
signature - in the agreement, annexes and stamps in this
extradition procedure. [The applicant] claims that this is the
signature of a member of the Russian Government.
2. ... Six days after the date of the agreement, [the
applicant], who stood accused in the proceedings [concerning
Russian Video] with a promise not to leave the country, was
exempted from liability in the said proceedings and the measure
restricting his freedom was lifted...
3. [The applicant's] statements at the extradition hearing with
regard to the pressure and coercion suffered, which he gives as
the reasons prompting him to sign the agreement of 20 July 2000...
4. The judgment of the Tverskoy District Court of 26 December
2000...
These peculiarities of the case must inevitably have legal
significance for the judicial ruling on this extradition request
since the fact that the Court has perceived them ... obliges it,
for reasons of legal security and effective judicial protection
... to stretch to the extreme the judgment of double
incrimination, analysing the grounds for the accusation in view of
the need to provide due legal protection..."
F. Further developments
42. On 19 June 2002 Judge Merkushov, a Deputy President of the
Supreme Court, lodged an application for supervisory review of the
decisions of the Tverskoy District Court of 20 June 2000 and the
Moscow City Court of 11 July 2000. The judge maintained that it
was the lawfulness of detention rather than detention itself which
should have been the subject of the judicial review. He requested
the Presidium of the Moscow City Court to remit the case for a
fresh examination by the Tverskoy District Court.
43. On 18 July 2002 the Presidium of the Moscow City Court
granted the application.
44. On 26 September 2002 the Tverskoy District Court examined
the substance of the complaint about the detention. At the
hearing, the representative of the defendant, the GPO, argued that
at the time of the applicant's arrest he could have interfered
with the course of justice because he had been the head of Media
Most and therefore had unlimited possibilities to influence
witnesses and had had access to written evidence. Furthermore, as
the applicant had had dual citizenship and a travel passport, he
could escape abroad. With regard to the applicant's allegation
that he had been entitled to an amnesty, the prosecutor noted that
documentary proof that the applicant had indeed held the award had
only been submitted on 15 June 2000, i.e. after the arrest, and
the next day the applicant had been released. The Tverskoy
District Court confirmed the reasons of the GPO. It found that, in
the light of the explanations of the representative of the GPO,
the wording of the detention order of 13 June 2000 could not have
been seen as strained and hypothetical. As to the award, the court
found that the criminal procedure law contained no restriction on
application of measures of restraint to a person subjected to an
act of amnesty.
II. Relevant domestic law
A. The Code of Criminal Procedure of 1960,
as in force at the relevant time
Article 5. Circumstances entailing termination of prosecution
"A criminal prosecution cannot be started, or, if already
started, shall be stopped if...
4) there has been passed an act of amnesty which relieves [the
person concerned] from punishment..."
Article 89. Measures of restraint
"If there are sufficient reasons to believe that the accused
will flee from the investigation or court, or will interfere with
the establishment of the truth in the case, or will engage in
criminal activities...one of the following measures of restraint
may be applied: an order not to leave the place of residence,
personal guarantee or guarantee of a non-governmental
organisation, taking into custody..."
Article 90. Imposing measure of restraint on suspect
"In exceptional circumstances, a measure of restraint may be
imposed on a suspect who has not been charged. In such a case,
charges must be brought against the suspect ten days after a
measure of restraint is imposed. If no charges are brought within
the period specified, the measure of restraint is to be revoked."
Article 91. Circumstances to be considered when imposing
measure of restraint
"When the need for imposing a measure of restraint is
considered and the measure of restraint is imposed... the
circumstances to be taken into account must be... the gravity of
the charges brought and the suspect's or defendant's personality,
occupation, age, health, family status and other circumstances."
Article 92. Ruling or decision to impose measure of restraint
"A measure of restraint is to be imposed by a ruling rendered
by an inquiry officer, investigator, prosecutor, or by a reasoned
finding rendered by a court, which must specify the offence of
which the person is suspected or accused and the grounds for
imposing the measure of restraint. The person concerned must be
informed of the ruling or decision and, simultaneously, of the
procedure for bringing a complaint against the decision to impose
restraint.
A copy of the ruling or decision must be immediately provided
to the person on whom a measure of restraint has been imposed."
Article 96. Taking into custody
"Taking into custody is to be imposed as a measure of restraint
... for offences punishable by imprisonment of more than one year.
In exceptional circumstances, this measure of restraint may also
be applied to offences punishable with imprisonment of less than
one year..."
B. Fraud
45. Article 159 з 3 (b) of the Criminal Code of 1996 provides,
insofar as relevant:
"Fraud, i.e. theft or acquisition of another's property by
misrepresentation or abuse of trust, ... [committed on] a large
scale ... shall be punishable by five to ten years' imprisonment
with or without expropriation."
C. Amnesty
46. On 26 May 2000 the State Duma adopted the Decree "On
Amnesty in Commemoration of the 55th Anniversary of the Victory in
the Great Patriotic War of 1941 - 45 (the "Amnesty Act"). It
entered into force on 27 May 2000. The Amnesty Act provided as
follows:
"2. [Convicted persons] shall be discharged from serving a
prison sentence, irrespective of its length:...
(b) [if they are] awarded orders or medals of the USSR or
Russian Federation;...
8. Criminal proceedings pending before investigating
authorities and courts, which concern offences committed before
the entry into force of the present Act, shall be terminated in
respect of:...
(b) persons indicated in [section 2 (b)] of the present
Act;..."
47. On 26 May the State Duma also adopted a Direction on the
Application of the Amnesty Act. The Direction provided as follows:
"1. The [Amnesty Act] shall be implemented by:...
(b) investigating authorities in respect of persons suspected
or accused of crimes, if these authorities conduct the proceedings
concerning the crimes;...
3. The decision on the application of the Amnesty Act shall be
taken individually in respect of each person. If the information
on the person is insufficient, the decision on the application of
the amnesty may be postponed until additional documents are
received..."
THE LAW
I. Alleged violation of Article 5 of the Convention
48. The applicant complained under Article 5 of the Convention
that his detention was effected in the absence of a reasonable
suspicion of having committed an offence, did not comply with the
domestic procedure and was ordered without regard to the
provisions of the Amnesty Act. Article 5, insofar as relevant,
reads as follows:
"1. Everyone has the right to liberty and security of person.
No one shall be deprived of his liberty save in the following
cases and in accordance with a procedure prescribed by law:...
(c) the lawful arrest or detention of a person effected for the
purpose of bringing him before the competent legal authority on
reasonable suspicion of having committed an offence or when it is
reasonably considered necessary to prevent his committing an
offence or fleeing after having done so;..."
A. Reasonable suspicion
49. First, the applicant alleged that both criminal cases
against him were instituted without any legal basis.
1. Arguments of the parties
50. The Government contested this allegation. They maintained
that the applicant's detention on 13 June 2000 was motivated by a
reasonable suspicion that he had committed a large-scale fraud
punishable under Article 159 з 3 (b) of the CCrP.
51. The applicant contended that he had no case to answer. With
regard to the Russian Video investigation, he submitted that his
behaviour did not fall under the legal definitions of fraud and
complicity. With regard to the Media Most loan investigation, he
submitted that the GPO had in fact tried artificially to
criminalise credit relations between two legal persons.
2. The Court's assessment
52. The applicant claims that neither the Russian Video nor the
Media Most loan investigations were based on a "reasonable
suspicion".
The Court recalls first that in proclaiming the "right to
liberty", Article 5 з 1 is contemplating individual liberty in its
classic sense, that is to say the physical liberty of the person
(see Engel v. the Netherlands, judgment of 8 June 1976, Series A
no. 22, з 58).
Since the Russian authorities did not physically detain the
applicant in connection with the Media Most loan case, the
applicant cannot claim to be a victim of a breach of Article 5 in
this respect. The Court will therefore limit its examination of
the existence of a "reasonable suspicion" with the Russian Video
case.
53. The Court reiterates that in order for an arrest on
reasonable suspicion to be justified under Article 5 з 1 (c) it is
not necessary for the police to have obtained sufficient evidence
to bring charges, either at the point of arrest or while the
applicant is in custody (see Brogan and Others v. the United
Kingdom, judgment of 29 November 1099, Series A no. 145-B, з 53).
Neither is it necessary that the person detained should ultimately
have been charged or taken before a court. The object of detention
for questioning is to further a criminal investigation by
confirming or discontinuing suspicions which provide the grounds
for detention (see Murray v. the United Kingdom, judgment of 28
October 1994, Series A no. 300-A, з 55). However, the requirement
that the suspicion must be based on reasonable grounds forms an
essential part of the safeguard against arbitrary arrest and
detention. The fact that a suspicion is held in good faith is
insufficient. The words "reasonable suspicion" mean the existence
of facts or information which would satisfy an objective observer
that the person concerned may have committed the offence (see Fox,
Campbell and Hartley v. the United Kingdom, judgment of 30 August
1990, Series A no. 182, з 32).
54. The Court points out that it has once found a violation of
Article 5 з 1 (c) where a person was detained on charges of
misappropriation of State funds even though his actions - granting
funds in assistance and loans to developing countries - could in
no way imply criminal liability for decisions of this nature (see
Lukanov v. Bulgaria, judgment of 20 March 1997, Reports of
Judgments and Decisions 1997-II, зз 42 - 46).
55. The present application is, however, different. In the
Russian Video case, the investigating authorities suspected the
applicant of having fraudulently, by a number of sham
transactions, deprived a State-owned company of the right to
broadcast TV signals. The authorities evaluated the damage caused
to the State at USD 10 million and qualified the applicant's
actions as a criminal offence under Article 159 з 3 (b) of the
CCrP.
The Court considers that the evidence gathered by the
investigating authorities could "satisfy an objective observer"
that the applicant might have committed the offence.
B. Lawful detention
56. The applicant alleged next that his detention was not
"lawful" because the domestic procedure was not observed. In
particular, there had been no "exceptional circumstances" required
by Article 90 of the CCrP to justify his detention before the
laying of charges. Furthermore, contrary to the requirements of
Article 89 of the CCrP, there had been no evidence to show that he
would flee the investigation or interfere with the establishment
of the truth if he remained at large.
The applicant also complained that his detention was not
"lawful" because by virtue of the Amnesty Act he was exempt from
criminal prosecution.
1. Arguments of the parties
(a) The Government
57. The Government contested these allegations.
58. First, with regard to the compliance with the domestic
procedure, they admitted that Article 90 of the CCrP did not
include a list of "exceptional circumstances" in which detention
was possible before the laying of charges. However, such
circumstances were to be determined individually in each
particular case.
The Government asserted that the applicant had been suspected
of a serious crime - large-scale concerted fraud. The crime
constituted a grave public threat and was punishable by
imprisonment only. Therefore, the investigative authorities had
decided to take the applicant into custody. Article 96 of the
CCrP, as in force at the material time, permitted detention on the
ground of seriousness of the offence alone.
Besides, the investigating officer had suspected that the
applicant might abscond. The suspicion had been caused by the
applicant's being aware that on charges of a similar offence in a
different criminal case another person, R., had been arrested due
to his engagement in criminal activities in respect of Russian
Video. The applicant had also been aware of the seriousness of the
crime he had been suspected of and of a possibility of his
preventive arrest. The fears that the applicant might go into
hiding had later turned out to be justified.
59. Secondly, with regard to the amnesty, the Government
submitted that under section 8 of the Amnesty Act all criminal
proceedings against persons awarded medals and orders of the USSR
or Russia were to be stopped regardless of the gravity of the
charges.
On 28 June 2000 the Amnesty Act was amended in such a way that
the offence imputed to the applicant under Article 159 з 3 (b) of
the CCrP was no longer in the list of the offences to which the
amnesty extended.
In any event, the criminal laws did not prohibit the detention
of persons entitled to benefit from the amnesty.
The Government also asserted that at the time of the arrest the
investigating authorities did not know that the applicant was
awarded the Friendship of the Peoples Order. The investigating
authorities first learned about it at the time of the applicant's
release on 16 June 2000. Under the law, once the investigating
officer learned about the award he should have stopped the
criminal proceedings, if the applicant agreed. However, since the
case-file contained no information on whether the applicant had
agreed to the termination of the proceedings, the investigating
authorities continued the proceedings as they ordinarily would.
(b) The applicant
60. With regard to the compliance with the domestic procedure,
the applicant agreed with the Government that neither Article 90
of the CCrP nor any other provision defined clearly what the term
"exceptional circumstances" stood for.
He argued further that the suspicion that he could flee from
the investigation had been unfounded. The charge brought against
him had had nothing in common with the charges brought against R.
who had been taken into custody on charges of tax evasion almost
two years before the applicant's arrest. It had been absurd to
suspect that the applicant could flee from the investigation
because of R.'s arrest.
Until the very moment of the arrest the activities of the GPO
had neither directly nor indirectly indicated that the applicant
had been suspected of a grave offence and therefore might be taken
into custody. On 2 November 1999 the applicant had been questioned
as a witness in the criminal case against R., and the questions he
had been asked provided no grounds to presume that he had been
suspected of committing offences and so might be arrested.
Furthermore, the interview had shown that the applicant had been
fully prepared and willing to help in supplying any information
that the investigating officer might require. The applicant's
overall behaviour prior to his arrest could not have been the
basis for a suspicion that he might flee from the investigation
and the court. Even though the applicant could have stayed abroad,
he had always immediately returned to Moscow if it had been
required.
61. With regard to the amnesty, the applicant disagreed with
the Government's interpretation of the Amnesty Act. According to
him, it is illogical that a person who is subject to amnesty from
charge is not subject to an amnesty in regard to an arrest
relating to that charge.
Фие applicant argued that the Government's reference to the
amendment of the Amnesty Act of 28 June 2000 was irrelevant as it
came about after the applicant's arrest. It would be absurd to
suggest that this amendment retrospectively made the applicant's
arrest lawful.
The applicant claimed that the investigating authorities did
know that he had been awarded the Friendship of the People Order
at the time of his arrest. Mr Nikolayev had himself recorded this
fact in the questioning records of 2 November 1999 and 14 June
2000.
2. The Court's assessment
62. The Court recalls first that where the "lawfulness" of
detention is in issue, including the question whether "a procedure
prescribed by law" has been followed, the Convention refers
essentially to national law and lays down the obligation to
conform to the substantive and procedural rules of national law,
but it requires in addition that any deprivation of liberty should
be in keeping with the purpose of Article 5, namely to protect the
individual from arbitrariness.
In laying down that any deprivation of liberty must be effected
"in accordance with a procedure prescribed by law", Article 5 з 1
primarily requires any arrest or detention to have a legal basis
in domestic law. However, these words do not merely refer back to
domestic law. Like the expressions "in accordance with the law"
and "prescribed by law" in the second paragraphs of Articles 8 to
11, they also relate to the quality of the law, requiring it to be
compatible with the rule of law, a concept inherent in all the
Articles of the Convention.
Quality in this sense implies that where a national law
authorises deprivation of liberty it must be sufficiently
accessible and precise, in order to avoid all risk of
arbitrariness (see, with necessary changes made, Amuur v. France,
judgment of 25 June 1996, Reports of Judgments and Decisions 1996-
III, з 50).
63. In the present case, the applicant was remanded in custody
before being charged. Such detention was an exception from the
general rule laid down in Article 89 of the CCrP, according to
which measures of restraint were to be applied after charges had
been laid. This exception was permitted by Article 90 of the CCrP
in "exceptional circumstances". The parties agree that the CCrP
did not reveal the meaning of this expression.
The Government have not submitted any instances - whether
confirmed by court decisions or not - of cases which have been
considered to disclose "exceptional circumstances" in the past.
64. It has not been shown that this rule - on the basis of
which a person could be deprived of his liberty - met the "quality
of law" requirement of Article 5.
65. In the light of the above finding, it is not necessary to
consider whether the applicant's situation met the substantive
requirements of the law.
66. With regard to the amnesty, the Court reiterates that the
"lawfulness" of detention essentially means conformity with
national law (see Amuur, cited above, з 50). It is in the first
place for the national authorities, notably the courts, to
interpret and apply domestic law. However, since under Article 5 з
1 failure to comply with domestic law entails a breach of the
Convention, it follows that the Court can and should exercise a
certain power to review whether this law has been complied with
(see, for example, Benham v. the United Kingdom, judgment of 10
June 1996, Reports 1996-III, з 41).
67. The Government accepted that by virtue of the Amnesty Act
the investigating officer should have stopped the proceedings
against the applicant once he learned that the applicant held the
Friendship of the Peoples Order. Although the Government claimed
that the investigating officer first learned about that fact on 16
June 2000, they did not deny that the same investigating officer
had himself entered the information about the award in the
questioning records of 12 November 1999 and 14 June 2000. The
Court therefore finds that by 13 June 2000 the authorities did
know, or could have been reasonably expected to know, that the
criminal proceedings against the applicant should be stopped.
68. The Court agrees with the applicant that it would be
irrational to interpret the Amnesty Act as permitting detention on
remand in respect of persons against whom all criminal proceedings
must be stopped. There has, therefore, been a breach of the
national law.
69. There has accordingly been a violation of Article 5 of the
Convention.
II. Alleged violation of Article 18 of the Convention
in conjunction with Article 5
70. The applicant also complained that his detention
represented an abuse of power. He claimed that by detaining him
the authorities intended to force him to sell his media business
to Gazprom on unfavourable terms and conditions. The Court will
consider this complaint under Article 18 of the Convention which
provides:
"The restrictions permitted under [the] Convention to the said
rights and freedoms shall not be applied for any purpose other
than those for which they have been prescribed."
A. Arguments of the parties
1. The Government
71. The Government denied this allegation. They maintained that
the applicant had not submitted any evidence to show that if he
had not sold his business under the "July Agreement", he would not
have been released.
2. The applicant
72. The applicant submitted that the facts of the case spoke
for themselves. He reiterated that the authorities were motivated
by a wish to effectively silence his media and, in particular, its
criticisms of the Russian leadership. The applicant highlighted
that when Media Most did not comply with the "July Agreement"
because it had been signed under duress, the GPO initiated the
Media Most loan investigation.
B. The Court's assessment
73. The Court recalls that Article 18 of the Convention does
not have an autonomous role. It can only be applied in conjunction
with other Articles of the Convention. There may, however, be a
violation of Article 18 in connection with another Article,
although there is no violation of that Article taken alone. It
follows further from the terms of Article 18 that a violation can
only arise where the right or freedom concerned is subject to
restrictions permitted under the Convention (see Kamma v. the
Netherlands, no. 4771/71, Commission's report of 14 July 1974,
(DR) 1, p. 4; Oates v. Poland (dec.), no. 35036/97, 11 May 2000).
74. The Court has found above in зз 52 - 55 that the
applicant's liberty was restricted "for the purpose of bringing
him before the competent legal authority on reasonable suspicion
of having committed an offence". However, when considering the
allegation under Article 18 of the Convention the Court must
ascertain whether the detention was in addition, and hence
contrary to Article 18, applied for any other purpose than that
provided for in Article 5 з 1 (c).
75. The Government did not dispute that the "July Agreement",
namely Annex 6 to it, linked the termination of the Russian Video
investigation with the sale of the applicant's media to Gazprom, a
company controlled by the State. The Government did not dispute
either that Annex 6 was signed by the Acting Minister for Press
and Mass Communications. Lastly, the Government did not deny that
one of the reasons for which Mr Nikolayev closed the proceedings
against the applicant on 26 July 2000 was that the applicant had
made up for the harm caused by the alleged fraud by transferring
Media Most shares to a company controlled by the State.
76. In the Court's opinion, it is not the purpose of such
public-law matters as criminal proceedings and detention on remand
to be used as part of commercial bargaining strategies. The facts
that Gazprom asked the applicant to sign the "July Agreement" when
he was in prison, that a State Minister endorsed such an agreement
with his signature, and that a State investigating officer later
implemented it by dropping the charges, insistently suggest that
the applicant's prosecution was used to intimidate him.
77. In such circumstances the Court cannot but find that the
restriction of the applicant's liberty permitted under Article 5 з
1 (c) was applied not only for the purpose of bringing him before
the competent legal authority on reasonable suspicion of having
committed an offence, but also for alien reasons.
78. There has, accordingly been a violation of Article 18 in
conjunction with Article 5 of the Convention.
III. Application of Article 41 of the Convention
79. Article 41 of the Convention provides:
"If the Court finds that there has been a violation of the
Convention or the Protocols thereto, and if the internal law of
the High Contracting Party concerned allows only partial
reparation to be made, the Court shall, if necessary, afford just
satisfaction to the injured party."
A. Damage
80. The applicant claimed pecuniary damage of 1,755,923.07
euros (EUR) for costs incurred by him in attempting to protect, in
Russia and abroad, his rights breached by his arrest and
imprisonment on 13 June 2000 and during the subsequent criminal
prosecution. This amount covered the services of Russian, UK,
Spanish and US lawyers rendered in connection with the applicant's
case, including the extradition proceedings, and the case of T.,
the applicant's employee who also suffered from the Russian
authorities.
81. The applicant next claimed EUR 0.87 as a nominal amount in
respect of his non-pecuniary losses such as distress and anxiety
during the imprisonment.
82. The Government submitted that the services of the foreign
law firms have no direct relationship to the applicant's detention
between 13 and 16 June 2000 and, therefore, cannot be reimbursed.
83. The Court cannot deduce from the applicant's submissions
that all the items of expenditure relate to the substance of his
complaints under the Convention or can be attributed to the
process of exhaustion of domestic remedies in that regard. In any
event, this item may be more appropriately considered under the
heading "Costs and expenses" below.
84. Turning to non-pecuniary loss, the Court notes that the
applicant has claimed damage which is merely nominal. In these
circumstances, the Court concludes that the finding of a violation
would constitute in itself sufficient just satisfaction.
B. Costs and expenses
85. The applicant claimed EUR 446,017.70 in compensation of the
fees of the counsel who had assisted him and T. in seeking redress
through the Russian legal system and before the Court.
86. The Government considered that the claim was excessive.
They submitted that the reimbursement of the costs should not
exceed the Court's legal aid rates. Furthermore, insofar as the
claims concerned T. they were irrelevant for the present
application.
87. Having regard to the subject-matter under the Convention
and the procedure adopted before the Court in this case, the Court
finds that the amount claimed by the applicant cannot be regarded
as either necessarily incurred or reasonable as to quantum (see
Nikolova v. Bulgaria [GC], no. 31195/96, з 79, ECHR 1999-II). The
costs which directly relate to the application and were borne by
the applicant personally total EUR 88,000.
88. Making an assessment on a reasonable basis, the Court
awards EUR 88,000 for costs and expenses incurred by the
applicant's legal representatives.
C. Default interest
89. The Court considers it appropriate that the default
interest should be based on the marginal lending rate of the
European Central Bank, to which should be added three percentage
points.
FOR THESE REASONS, THE COURT UNANIMOUSLY
1. Holds that there has been a violation of Article 5 of the
Convention;
2. Holds that there has been a violation of Article 18 of the
Convention in conjunction with Article 5;
3. Holds that the finding of a violation constitutes in itself
sufficient just satisfaction for the non-pecuniary damage
sustained by the applicant;
4. Holds
(a) that the respondent State is to pay the applicant, within
three months from the date on which the judgment becomes final
according to Article 44 з 2 of the Convention, EUR 88,000 (eighty-
eight thousand euros) in respect of costs and expenses, to be
converted into the national currency of the respondent State at
the rate applicable at the date of settlement, plus any tax that
may be chargeable;
(b) that from the expiry of the above-mentioned three months
until settlement simple interest shall be payable on the above
amount at a rate equal to the marginal lending rate of the
European Central Bank during the default period plus three
percentage points;
5. Dismisses the remainder of the applicant's claim for just
satisfaction.
Done in English, and notified in writing on 19 May 2004,
pursuant to Rule 77 зз 2 and 3 of the Rules of Court.
Christos ROZAKIS
President
{Soren} NIELSEN <*>
Registrar
--------------------------------
<*> Слово на национальном языке набрано латинским шрифтом и
выделено фигурными скобками.
|
