|
Стр. 1
[неофициальный перевод]
ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
СУДЕБНОЕ РЕШЕНИЕ
САУНДЕРС (SAUNDERS) ПРОТИВ СОЕДИНЕННОГО КОРОЛЕВСТВА
(Страсбург, 17 декабря 1996 года)
(Извлечение)
КРАТКОЕ НЕОФИЦИАЛЬНОЕ ИЗЛОЖЕНИЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ ДЕЛА
A. Основные факты
Заявитель являлся директором и распорядителем акционерной
компании "Гиннесс". В апреле 1986 г. она приобрела компанию
"Дистиллерс", на которую претендовала также корпорация "Аржил". В
декабре 1986 г. инспекторы, назначенные Министерством торговли и
промышленности, начали расследование, поскольку возникло
подозрение, что во время борьбы за контроль над компанией
"Гиннесс" искусственно удерживала стоимость своих акций или играла
на их повышение путем противозаконной операции.
В течение первых шести месяцев 1987 г. инспекторы опрашивали
заявителя девять раз и в присутствии адвокатов. По закону, он был
обязан отвечать на поставленные перед ним вопросы. Невыполнение
этого требования могло привести к предъявлению ему обвинения в
неуважении к суду, которое наказывается штрафом или тюремным
заключением сроком до двух лет. В январе 1987 г. инспекторы МТП
уведомили министра, что они обнаружили доказательства возможного
совершения уголовно наказуемых действий. Записи опросов и
полученные в ходе расследования документы были переданы в Службу
государственного обвинения, которая в последующем предоставила их
в распоряжение полиции. Полиция начала свое собственное
расследование в начале мая.
Заявителю и трем его соучастникам были предъявлены обвинения
по пятнадцати пунктам, включая фальсификацию (восемь пунктов)
отчетности, хищения (два пункта) и сговор (несколько пунктов). Он
и его соучастники предстали перед Судом короны в апреле 1989 г.
При рассмотрении дела в суде заявитель отрицал свое участие в
совершении противоправных действий. Обвинение доказывало его
виновность, используя его показания инспекторам. На одном из
этапов рассмотрения дела обвинение в течение трех дней зачитывало
присяжным протоколы его опросов инспекторами.
В августе 1990 г. Суд короны признал заявителя виновным по
двенадцати пунктам обвинения и приговорил его к пяти годам
тюремного заключения. В мае 1991 г. апелляционный суд отклонил его
жалобу по всем пунктам, кроме одного, и сократил срок тюремного
заключения до двух с половиной лет. В июле 1991 г. Палата лордов
отказала ему в разрешении на жалобу в Палату.
22 декабря 1994 г. министр вернул дело заявителя и его
соучастников в апелляционный суд в свете вновь открывшихся
обстоятельств. 27 ноября 1995 г. апелляционный суд подтвердил свое
прежнее решение, а 6 декабря 1995 г. отказался подтвердить
значимость вновь возникших вопросов права, что было необходимо для
обращения в Палату лордов.
B. Разбирательство в Комиссии по правам человека
В жалобе, поданной в Комиссию 20 июля 1988 г., заявитель
утверждал, что использование в его деле материалов инспекторов МТП
лишило его права на справедливое судебное разбирательство
(статья 6 п. 1) жалобы. Жалоба была объявлена приемлемой 7 декабря
1993 г.
В своем докладе от 10 мая 1994 г. Комиссия выразила мнение,
что имело место нарушение статьи 6 п. 1 Конвенции (четырнадцатью
голосами против одного).
Дело было передано в Суд 9 сентября 1994 г. Европейской
Комиссией, а 13 сентября 1993 г. - Правительством Соединенного
Королевства.
ИЗВЛЕЧЕНИЕ ИЗ СУДЕБНОГО РЕШЕНИЯ
ВОПРОСЫ ПРАВА
I. О предполагаемом нарушении статьи 6 п. 1
59. Заявитель утверждал, что он был лишен "справедливого
разбирательства" в нарушение статьи 6 п. 1 Конвенции, которая
гласит:
"Каждый человек имеет право... при рассмотрении любого
уголовного обвинения, предъявляемого ему, на справедливое...
разбирательство... независимым и беспристрастным судом..."
Комиссия нашла, что такое нарушение имело место; это
оспаривалось Правительством.
A. Право не свидетельствовать против себя
1. Доводы выступавших в Суде
a) Заявитель
60. Заявитель жаловался на то обстоятельство, что показания,
данные им под принуждением инспекторам, назначенным Министерством
торговли и промышленности (МТП) (см. п. 18 выше), не могли быть
признаны допустимыми обвинительными доказательствами в его
уголовном процессе.
Он утверждал, что право на справедливое разбирательство,
гарантированное статьей 6 п. 1, подразумевает, как это было
признано Судом в Решениях по делу Функе от 25 февраля 1993 г.
(Серия A, т. 256-А, с. 22, п. 44), и Джона Мурри от 8 февраля
1996 г. (Reports, 1996-I, с. 49, п. 45), право индивида не быть
вынужденным давать изобличающие его показания, используемые затем
против него в суде. Этот принцип тесно связан с презумпцией
невиновности, которая специально гарантирована статьей 6 п. 2
Конвенции, признана Судом Правосудия Европейских сообществ в деле
Оркем против Комиссии (дело N 374/87, Europeen Court Reports,
3283) и другими судами. Этот принцип должен в равной мере
применяться ко всем обвиняемым, независимо от характера выдвинутых
против них обвинений или уровня их образования и интеллектуального
развития. Отсюда следует, что использование обвинением протоколов
опросов, проведенных инспекторами, в последующем судебном процессе
противоречит статье 6.
61. Более того, заявитель утверждает, что такое использование
протоколов было особенно несправедливым в его случае, т.к. для
апелляционного суда они "составили существенную часть материалов
обвинения". На чтение перед присяжными отрывков из его ответов на
вопросы инспекторов было потрачено три дня, прежде чем он смог
дать соответствующие разъяснения по поводу этих документов. В
результате он был подвергнут интенсивному перекрестному допросу,
касавшемуся якобы имевших место несообразностей между его устными
показаниями на суде и его ответами на вопросы упомянутых
инспекторов, к которым судья привлек внимание присяжных в своем
напутственном слове. Таким образом задача обвинения была
облегчена, т.к. оно могло противопоставить его собственные
показания тем конкретным оправданиям, которые ранее были даны
г-ном Саундерсом инспекторам.
b) Правительство
62. Правительство утверждало, что только показания,
подтверждающие виновность, подпадают под привилегию отказа от дачи
показаний против самого себя. Однако ответы, подтверждающие
невиновность, или такие, которые, если они окажутся правдивыми,
подтвердят или усилят аргументацию защиты обвиняемого, сюда не
относятся. Ни сам заявитель, ни Комиссия ни на одной стадии
рассмотрения дела не указали такие ответы инспекторам МТП, которые
носили бы характер самообвинения. Из привилегии защиты от
самообвинения нельзя вывести право отказа обвиняемого от дачи
показаний, необходимых по делу. Именно на таком производном праве
настаивает заявитель.
Правительство согласно, что при рассмотрении уголовного дела
обвинение или суд не вправе заставлять обвиняемого выступать в
качестве свидетеля или отвечать на заданные ему вопросы и что
нарушение этого принципа, по всей вероятности, может привести к
тому, что обвиняемый будет лишен справедливого разбирательства.
Однако рассматриваемая привилегия не является абсолютной и
неизменной. Суды ряда стран (Норвегии, Канады, Австралии, Новой
Зеландии и Соединенных Штатов Америки) разрешают требовать в
принудительном порядке показания при расследовании случаев
корпоративного или финансового мошенничества и их последующее
использование в уголовном процессе для сопоставления с устными
показаниями обвиняемого и свидетелей. Данная привилегия не
означает также, что обвинению никогда не позволено использовать в
качестве доказательств показания, документы или другие
свидетельства, полученные в принудительном порядке. Примеры
подобного дозволенного использования включают право обвинения
изымать документы на основании постановления об обыске или брать
на анализ кровь или мочу для получения данных, имеющих
доказательственную силу.
63. По мнению Правительства, из Решения Суда по делу Функе (на
него делается ссылка в п. 60) было бы неправильно делать вывод о
существовании широко понимаемого принципа "право на молчание";
т.к. природа этого права не определена в Судебном решении. Из
статьи 6 не следует абсолютное правило, согласно которому всякое
использование показаний, полученных в обязательном -
принудительном порядке, автоматически делает разбирательство по
уголовному делу несправедливым. В этом отношении необходимо
принимать в расчет все обстоятельства дела, включая многочисленные
процессуальные гарантии, заложенные в систему. Например, на стадии
проводимого инспекторами расследования несправедливость
предотвращается благодаря тому, что инспекторы независимы и
подконтрольны суду, что лицо, которое они опрашивают, вправе
давать показания в присутствии адвоката, что ему предоставляется
запись его ответов, куда он может вносить коррективы или
пояснения. Более того, в ходе любого последующего судебного
процесса подсудимый, который вынужден давать ответы инспекторам,
защищен полномочиями суда исключать из рассмотрения такие
доказательства, которые являются ненадежными или были получены
путем принуждения. У суда имеются дискреционные полномочия
исключать и другие показания, если их допущение могло бы оказать
отрицательное воздействие на справедливость разбирательства (см.
п. 51 - 52 выше).
64. Правительство далее подчеркнуло, что, хотя интересы лица
не следует упускать из виду, существует также и общественный
интерес в том, чтобы компании действовали честно, а также в
эффективном судебном преследовании тех, кто замешан в сложных
корпоративных обманах. Этот публичный интерес требует от тех, кто
находится под подозрением, отвечать на вопросы инспекторов и
предоставить органам преследования полномочия, дающие возможность
опереться на полученные таким образом ответы в последующем
уголовном процессе. В этом отношении надлежит проводить различие
между мошенничеством в корпоративном бизнесе и другими типами
преступлений, т.к. сложная структура корпораций, подставные
компании, многоходовые финансовые сделки и фальшивые бухгалтерские
записи могут быть использованы для того, чтобы скрыть присвоение
фондов корпорации или личную ответственность за совершение
подобных неправомерных действий. Нередко письменных документов о
подобных сделках бывает недостаточно либо в них невозможно
разобраться без пояснений со стороны заинтересованных лиц. Более
того, не следует забывать о типе личности, опрашиваемой
инспекторами, это, вероятнее всего, будет искушенный бизнесмен,
имеющий доступ к услугам юридических экспертов, который умело
пользуется возможностями, открываемыми ограниченной
ответственностью и тем, что его правовой статус не связан с
правовым статусом общества.
c) Комиссия
65. Комиссия полагала, что привилегия не свидетельствовать
против самого себя служит важным элементом защиты индивида от
давления и принуждения; она тесно связана с презумпцией
невиновности и должна в равной мере применяться ко всем
обвиняемым, включая тех, кто предположительно совершил сложные
обманные действия в корпоративном бизнесе. В настоящем деле
изобличающие моменты, основанные на данных, которые вынужден был
предоставить заявитель, составляли весьма значительную часть
доказательств против него в суде, т.к. они содержали признания,
которые, по всей видимости, вынудили его дать показания на суде и
в качестве свидетеля. Использование этих показаний приняло, таким
образом, характер давления и существенно помешало г-ну Саундерсу
защищаться от предъявленных ему уголовных обвинений, лишив его тем
самым справедливого разбирательства.
Во время слушаний в Суде представитель Комиссии подчеркнул,
что даже твердое отрицание вины в ответах на вопросы о виновности
может быть уличающим и нанести большой вред подсудимому. Так и
случилось в настоящем деле, где его ответы были использованы
против него в судебных прениях, а также во время перекрестного
допроса, направленного на то, чтобы показать, что ответам, данным
им инспекторам, нельзя верить и что заявитель бесчестный человек.
d) Amicus curiae
66. Сославшись на некоторые международные договоры о правах
человека и действующее право многих государств - участников,
Liberty считала нужным, чтобы Суд установил, что статья 6
препятствует получению от лица обвинительных свидетельских
показаний против себя самого, добытых при помощи угрозы судебных
санкций, а также их использованию в уголовном процессе.
2. Оценка Суда
67. Суд прежде всего отмечает, что жалоба заявителя
ограничивается использованием в суде показаний, полученных от него
инспекторами МТП. Административное расследование может повлечь за
собой "уголовное обвинение" с учетом его автономного толкования
судом. Однако в данном деле не был поставлен вопрос о применении
статьи 6 п. 1 к процессуальным действиям инспекторов или о том,
что сама административная процедура означала предъявление
уголовного обвинения в смысле статьи 6 п. 1 (см. inter alia
Решение по делу Девеера от 27 февраля 1980 г. Серия A, т. 35,
с. 21 - 24, п. 42 - 47). В этом отношении Суд напоминает о своем
Решении по делу Файед против Соединенного Королевства, где он
решил, что функции, выполняемые инспекторами на основании
статьи 432 2 Закона о компаниях 1985 г., носят главным образом
расследовательский характер и не являются судебными ни по форме,
ни по существу. Их цель состоит в установлении и фиксации фактов,
которые могут в последующем быть использованы в качестве основы
для действий других компетентных органов - следственных,
распорядительных, дисциплинарных и даже законодательных (см.
Решение от 21 сентября 1994 г. Серия A, т. 294-B, с. 47, п. 61).
Требование, чтобы такое предварительное расследование велось с
соблюдением гарантий судебной процедуры, установленной статьей 6
п. 1, привело бы на практике к появлению чрезмерных препятствий
для эффективного регулирования в общественных интересах сложной
финансовой и коммерческой деятельности (там же, п. 61).
Соответственно, основным для Суда по настоящему делу является
вопрос об использовании соответствующих показаний заявителя в
уголовном процессе.
68. Суд напоминает, что право на молчание и его составная
часть право не давать показаний против самого себя в статье 6
Конвенции специально не упомянуты, но тем не менее они являются
общепризнанными международными нормами, которые лежат в основе
понятия справедливой процедуры, о которой говорит статья 6. Их
смысл inter alia - в защите обвиняемого от злонамеренного
принуждения со стороны властей, что помогает избежать судебных
ошибок и добиться целей, поставленных статьей 6 (см.
вышеупомянутые Решения по делу Джона Мурри и делу Функе). В
частности, это право способствует тому, чтобы обвинение не
прибегало к доказательствам, добытым вопреки воле обвиняемого с
помощью принуждения или давления. В указанном смысле это право
тесно связано с презумпцией невиновности, содержащейся в п. 2
статьи 6 Конвенции.
69. Право не свидетельствовать против самого себя - это в
первую очередь право обвиняемого хранить молчание. Как принято
считать в правовых системах государств - участников Конвенции и в
других странах, данное право не распространяется на использование
в уголовном процессе материалов, которые могут быть получены от
обвиняемого независимо от его воли принудительным путем, как-то
inter alia: изъятие по предписанию документов, получение образцов
крови, мочи и кожного покрова для проведения анализа ДНК.
В данном случае Суд призван решить, равносильно ли
неоправданному нарушению права обвиняемого на молчание
использование обвинением показаний, полученных инспекторами от
заявителя. Этот вопрос должен быть рассмотрен Судом в свете всех
обстоятельств дела. В частности, следует установить, подвергался
ли заявитель принуждению свидетельствовать и привело ли
использование полученных таким образом свидетельских показаний в
суде к нарушению основополагающих принципов справедливого
разбирательства по статье 6 п. 1, составным элементом которого
является рассматриваемое право.
70. Правительством не оспаривалось, что заявитель был
юридически вынужден дать свидетельские показания инспекторам. В
соответствии со статьями 434 и 436 Закона о компаниях 1985 г. (см.
п. 48 - 49 выше) он обязан был отвечать на вопросы, поставленные
ему инспекторами в ходе девяти продолжительных опросов, семь из
которых были использованы в качестве доказательств в суде. Отказ
заявителя ответить на заданные ему в суде вопросы мог бы привести
к признанию его виновным в неуважении к суду, что наказывается
штрафом или тюремным заключением сроком до двух лет (см. п. 50
выше), и такой отказ нельзя было защитить ссылкой на то, что
вопросы носили инкриминирующий характер (см. п. 28 выше).
Однако Правительство подчеркнуло в Суде, что из сказанного
заявителем в ходе опросов ничто не носило характера самообвинения
и что он давал лишь пояснения, свидетельствующие в его пользу, или
такие ответы, которые, если они соответствуют действительности,
подтверждали линию его защиты. Согласно представлению
Правительства, только показания, свидетельствующие против
обвиняемого, подпадают под действие привилегии.
71. Суд не приемлет этот аргумент Правительства, поскольку
некоторые из ответов заявителя фактически носили обвинительный
характер, поскольку в них констатировались факты, способствующие
его обвинению (см. п. 31 выше). В любом случае, принимая во
внимание понятие справедливости в смысле статьи 6, право не
свидетельствовать против себя не может быть разумно ограничено
лишь признанием в совершении правонарушения или показаниями, прямо
носящими инкриминирующий характер. Свидетельские показания,
полученные с помощью принуждения, которые внешне не выглядят
инкриминирующими - такие как оправдательные замечания или просто
информация по фактам, - могут быть в последующем развернуты в ходе
уголовного процесса в поддержку обвинения, например, чтобы
противопоставить их другим заявлениям обвиняемого или подвергнуть
сомнению свидетельские показания, данные им в ходе рассмотрения
дела в суде, либо иным образом подорвать доверие к нему. Там, где
все это оценивается судом присяжных, использование таких
свидетельских показаний может быть особенно пагубно. Отсюда
следует, что существенным в данном контексте является именно
использование принудительно полученных доказательств в судебном
процессе.
72. В этом отношении Суд отмечает, что часть протоколов с
ответами заявителя зачитывалась адвокатом обвинения присяжным на
протяжении трех дней, несмотря на возражения заявителя. То
обстоятельство, что эти материалы использовались столь широко,
наводит на мысль, что обвинение, вероятно, было уверено, что
чтение протоколов служит подтверждению нечестности г-на Саундерса.
Такое толкование этого запланированного воздействия подтверждается
замечаниями, сделанными судьей, на стадии voir dire процесса в
отношении восьмого и девятого протокола опроса. Судья заметил, что
показания заявителя могут быть поняты как своего рода "признание"
для целей статьи 82 п. 1 Закона о полиции и доказательствах по
уголовным делам 1984 г. (см. п. 53 выше). Аналогично апелляционный
суд полагал, что протоколы опроса составляли "существенную часть"
доказательств обвинения против заявителя (см. п. 40 выше). Более
того, были очевидные случаи, когда протоколы использовались
обвинением, чтобы уличить заявителя в том, что он знал о платежах
лицам, участвующим в операции по игре на повышение стоимости
акций, и поставить тем самым под вопрос его честность. Они
использовались также адвокатом соучастника заявителя для того,
чтобы поставить под сомнение версию событий, предложенную
заявителем (см. п. 32 выше).
В общем имеющиеся в распоряжении Суда доказательства
подтверждают, что зафиксированные в протоколах опросов ответы
заявителя, независимо от того, носили ли они прямо характер
самообвинения или нет, были использованы в ходе судебного процесса
таким образом, чтобы изобличить заявителя.
73. Заявитель, как и Комиссия, настаивает, что содержащиеся в
опросах признания должны были оказывать на него дополнительное
давление, вынуждая давать показания в суде, а не использовать свое
право сохранять молчание. Однако, по мнению Правительства,
заявитель предпочел дать показания вследствие дискредитирующих его
заявлений, которые сделал главный свидетель обвинения г-н Ру.
Хотя нельзя исключить, что одной из причин, повлиявших на это
решение, было широкое использование опросов обвинением, Суд не
считает необходимым строить предположения по поводу того, почему
заявитель предпочел дать показания при рассмотрении его дела в
суде.
74. Суд также не находит нужным, с учетом вышеприведенной
оценки использования опросов в ходе судебного процесса, выносить
решение о том, носит ли право не давать показаний против самого
себя абсолютный характер либо отступления от него могут в особых
обстоятельствах быть оправданны.
Он не приемлет довода Правительства, что сложность обманов и
обходов закона в корпоративном бизнесе и насущный общественный
интерес в расследовании таких преступлений и наказании виновных
могут оправдать столь явный отход от одного из основополагающих
принципов справедливого судебного разбирательства, что и случилось
в данном деле. Как и Комиссия, он считает, что общие требования
справедливости, содержащиеся в статье 6, включая право не давать
показания против самого себя, применяются в уголовном процессе в
отношении всех уголовно наказуемых деяний, без какого-либо
различия между самыми простыми и самыми сложными. Нельзя ссылаться
на общественный интерес в оправдание использования ответов,
добытых принудительным путем в ходе внесудебного расследования,
для того чтобы изобличить обвиняемого в ходе судебного
разбирательства. Примечательно в этом отношении, что, согласно
соответствующему законодательству, показания, полученные
принудительно в силу полномочий, которыми наделено управление по
борьбе с корпоративными правонарушениями, по общему правилу не
могут быть использованы затем в судебном процессе, и не потому,
что эти показания были даны заявителем до предъявления ему
обвинения.
75. Из вышеприведенного анализа, а также того факта, что
статья 435 5 Закона о компаниях 1985 г. разрешает, как было
отмечено судьей в первой инстанции и апелляционным судом,
последующее использование в уголовном процессе показаний,
полученных инспекторами, следует, что различные процессуальные
гарантии, на которые ссылается государство - ответчик (см. п. 63
выше), не являются средством защиты в настоящем случае, т.к. они
не могли воспрепятствовать использованию таких показаний в
последующем уголовном процессе.
76. Соответственно, в настоящем случае имело место нарушение
права не свидетельствовать против самого себя.
B. О предполагаемом злоупотреблении органами
обвинения своими полномочиями
77. Заявитель жаловался также, что органы обвинения умышленно
задержали начало проведения полицейского расследования, для того
чтобы дать инспекторам возможность собрать доказательства на
основе их особых полномочий. Он ссылался на встречу между
инспекторами и представителями прокуратуры (см. п. 23 выше),
которая состоялась 30 января 1987 г. - за три месяца до
формального открытия полицейского расследования (см. п. 26 выше).
Кроме того, документы, преданные огласке (см. п. 39 - 44),
показывают, как отметил апелляционный суд, что "все
заинтересованные стороны сознавали, что у инспекторов, когда они
ведут опрос, полномочия больше, чем у полиции, и откровенно
надеялись, что инспекторам удастся получить ответы... которые
можно было бы использовать в качестве доказательстве в суде".
Апелляционный суд не нашел здесь процессуальных
злоупотреблений, и заявитель полагал, что этому обстоятельству не
будет придано решающее значение, поскольку внутренний суд не может
применять Конвенцию и, связанный положениями английского права,
обязан прийти к выводу, что использование записей инспекторских
опросов в суде было правомерным.
78. Правительство подчеркнуло, что заявитель уже пытался
безуспешно оспорить этот вопрос в апелляционном суде (см. п. 43
выше) и, поднимая его вновь в Страсбурге, он пытается использовать
настоящий Суд как четвертую инстанцию вопреки сложившейся
правоприменительной практике Суда.
79. Комиссия не нашла необходимым рассматривать данный вопрос,
поскольку ею было установлено, что заявитель был лишен
справедливого судебного разбирательства по причине использования
протоколов в ходе слушания дела.
80. В свете уже вынесенного им решения о нарушении права не
свидетельствовать против себя, Суд не считает необходимым
рассматривать утверждения заявителя по этому вопросу. Однако он
отмечает, что апелляционным судом установлено, что инспекторы вели
свое расследование самостоятельно, не получая информации или
подсказок от государственных органов преследования, и что между
ними не было неподобающего или противозаконного сговора (см. п. 43
выше).
C. Вывод
81. Заявитель был лишен справедливого рассмотрения дела в
суде, и следовательно, имеет место нарушение статьи 6 п. 1
Конвенции.
II. Применение статьи 50 Конвенции
82. Заявитель потребовал справедливого возмещения на основании
статьи 50 Конвенции, которая гласит:
"Если Суд установит, что решение или мера, принятые судебными
или иными властями Высокой Договаривающейся Стороны, полностью или
частично противоречат обязательствам, вытекающим из настоящей
Конвенции, а также если внутреннее право упомянутой Стороны
допускает лишь частичное возмещение последствий такого решения или
такой меры, то решением Суда, если в этом есть необходимость,
предусматривается справедливое возмещение потерпевшей стороне".
A. Ущерб
1. Имущественный ущерб
83. В представлении заявителя утверждалось, что обвинение
против него столкнулось бы с серьезными трудностями, если бы не
доказательства, представленные в суд в нарушение статьи 6. Он
заявил о причинении ему имущественного ущерба в размере 3668181,37
фунта стерлингов. В данную претензию вошли суммы потерь в
заработке по май 1995 г., расходы на транспорт и проживание,
оплата услуг адвокатов (фирмы "Пейн Хикс Бич") в отношении опросов
у инспекторов и адвокатов (фирмы "Ландау и Ландау") в связи с
inter alia уголовным судопроизводством.
Однако в ходе слушания дела в настоящем Суде заявитель
согласился, что "подлинной компенсацией" было бы решение Суда в
его пользу и последующее восстановление его доброго имени.
84. В представлении Правительства говорилось, что претензии
заявителя в отношении имущественных потерь чрезмерны. В частности,
в нем было указано, что г-н Саундерс не критиковал расследование,
проведенное инспекторами как таковое, но тем не менее требует
возмещения понесенных им в связи с этим расходов на адвокатов.
Относительно его требования о потере заработка в представлении
говорилось, что он был уволен "Гиннесс" после проведения компанией
ее собственного расследования. Более того, после своего увольнения
он получает пенсию от "Гиннесс" в размере 74000 фунтов стерлингов
в год, в дополнение к которым начиная с мая 1993 г. он зарабатывал
порядка 125000 фунтов в год как консультант по бизнесу.
85. Представитель Комиссии подчеркнул, что Комиссия установила
факт нарушения статьи 6 п. 1, но от нее нельзя требовать
предположений о вероятном исходе суда над г-ном Саундерсом, если
бы указанные протоколы не были допущены в качестве доказательств.
86. Суд отмечает, что по настоящему делу было установлено
нарушение в отношении уголовного процесса против заявителя, а не
расследования инспекторами, жалоб на которое не было. Более того,
он не может строить предположений по вопросу о том, был бы исход
суда другим, если бы обвинение не использовало указанные протоколы
(см. mutatis mutandis Решение по делу Джона Мурри, упомянутое выше
в п. 68 и п. 56), и так же, как и Комиссия, подчеркивает, что из
установления факта нарушения Конвенции не следует каких-либо
выводов по этому вопросу.
Поэтому он считает, что не установлено причинной связи между
ущербом, на возмещение которого претендует заявитель, и
установленным Судом фактом нарушения.
2. Моральный вред
87. Заявитель потребовал возмещения морального ущерба в
размере 1 миллиона фунтов стерлингов в качестве компенсации за то,
что он был лишен права на справедливое судебное разбирательство, и
за вызванные этим тревогу, страдание и тюремное заключение.
88. Правительство утверждало, что компенсация по этому
основанию не должна присуждаться.
89. Суд полагает, что с учетом обстоятельств настоящего дела
само установление факта нарушения представляет собой достаточное и
справедливое возмещение в отношении всех видов понесенного
морального ущерба.
B. Издержки и расходы
90. Заявитель потребовал 336460,75 фунта стерлингов в
возмещение издержек и расходов в связи с разбирательством дела в
Страсбурге. Они состоят из 1) 82284,50 фунта стерлингов по оплате
услуг адвокатов; 2) 42241,25 фунта по оплате услуг солиситоров; и
3) 211935 фунтов по оплате услуг советников заявителя, г-на и
г-жи Девлин.
91. Правительство считает требуемые суммы чрезмерными. В его
представлении утверждается, в частности, что никакой компенсации
за услуги г-на и г-жи Девлин присуждаться не должно, т.к.
заявитель мог представить свое дело в Страсбурге, опираясь только
на помощь опытного солиситора и основного адвоката.
92. У представителя Комиссии не было каких-либо комментариев
по поводу этой суммы.
93. Суд не убежден, что суммы, истребуемые заявителем, были с
необходимостью затрачены им или являются оправданными в
количественном отношении. Принимая решение на справедливой основе,
он присуждает 75000 фунтов стерлингов по этому требованию.
C. Проценты за просрочку
94. Согласно имеющейся у Суда информации, установленные
статутом процентные ставки, применяющиеся в Соединенном
Королевстве на дату вынесения настоящего Решения, составляют 8%
годовых.
ПО ЭТИМ ОСНОВАНИЯМ СУД
1. Постановил шестнадцатью голосами против четырех, что имело
место нарушение статьи 6 п. 1 Конвенции;
2. Постановил единогласно, что установление факта нарушения
представляет достаточное и справедливое возмещение в отношении
всех видов понесенного морального вреда;
3. Постановил единогласно:
a) что государство - ответчик обязано выплатить заявителю в
течение трех месяцев 75000 (семьдесят пять тысяч) фунтов
стерлингов за понесенные издержки и расходы;
b) что простые проценты из расчета 8% в год должны будут
выплачиваться по истечении вышеуказанного трехмесячного периода и
так вплоть до урегулирования задолженности.
4. Отверг единогласно оставшуюся часть требования о
справедливом возмещении.
Совершено на английском и французском языках и оглашено во
Дворце прав человека в Страсбурге 17 декабря 1996 г.
Председатель
Рудольф БЕРНХАРДТ
Грефье
Герберт ПЕТЦОЛЬД
В соответствии со статьей 51 п. 2 Конвенции и статьей 53 п. 2
Регламента Суда A к настоящему Решению прилагаются отдельные
мнения судей.
СОВПАДАЮЩЕЕ МНЕНИЕ СУДЬИ УОЛША
Я полностью согласен с решением большинства за исключением
оговорки, изложенной ниже в последнем абзаце.
Судебный процесс над заявителем следует рассматривать как
противоречащий статье 6 п. 1 Конвенции. Он был несправедлив,
поскольку часть доказательств, на которых основывалось его
обвинение, была добыта благодаря свидетельствованию заявителя
против самого себя, причем не в результате его свободного, ничем
не стесненного волеизъявления. Суд считает основополагающим право
обвиняемого не быть обязанным или принужденным свидетельствовать
против самого себя. Люди всегда свободны обвинять самих себя,
когда, делая это, они осуществляют свою собственную волю; но это
существенно отличается от ситуации, когда в ходе рассмотрения
уголовного дела лицо вынуждают быть свидетелем по делу против
самого себя. То, что г-н Саундерс оказался в такой ситуации,
является следствием осуществления особых полномочий, которыми по
действующему английскому законодательству наделены инспекторы. Как
было сказано однажды в английском суде, они пользуются данными им
законом инквизиционными полномочиями, что отличается от
отправления правосудия. Важно иметь в виду, что данный случай
касается не только правил представления доказательств, но
затрагивает само существование основополагающего права защиты от
принудительного свидетельствования против самого себя, что
признается в качестве основополагающего права и настоящим Судом.
Эта защищающая от самообвинения привилегия, по всей вероятности,
хорошо известна тем, кто следит за судебной практикой США, т.к.
она является одной из самых широко известных и обсуждаемых
гарантий личной свободы, закрепленной в Билле о правах и
инкорпорированной в Конституцию Соединенных Штатов пятой поправкой
к ней.
Право на защиту от принудительной дачи показаний против самого
себя является не просто правом отказаться свидетельствовать в
суде, но должно также применяться и в отношении органов,
наделенных по закону следственными полномочиями; это право
отказаться отвечать на вопросы, которые открывают обвинительную
линию в следствии. Семена этой привилегии были посеяны в общее
право Англии еще в XIII веке, когда английские церковные суды
начали применять по отношению к подозреваемым в ереси то, что
получило название "клятвы ex officio". Практика, которая позволяла
допрос подозреваемого, который поклялся говорить правду, была
весьма революционна для своего времени, т.к. она заменяла метод
установления вины при помощи процедуры, известной как ордалия, или
очистительная клятва. Ордалия была не пыткой с целью добиться
признания, а самой процедурой, результат которой определял
виновность или невиновность. Очистительная клятва была ритуальной
клятвой о невиновности, которую произносил подозреваемый. Если он
при этом запинался, то в этом усматривался промысел Божий,
свидетельствующий о его виновности.
К сожалению, различные церковные суды, занимаясь усердным
поиском ереси, злоупотребляли новой системой - клятвой ex officio.
Она применялась без какого-либо учета того, есть ли вероятность
полагать обвиняемого виновным, и рассматривалась, таким образом,
как очень удобный инструмент беспрепятственного расследования всех
обстоятельств жизни обвиняемого. К XVI и XVII векам в Англии
клятва ex officio использовалась даже Звездной палатой, чтобы
выявить тех, кто осмеливался критиковать короля. Оппозиция клятве
получила столь широкое распространение, что из нее постепенно
выросла доктрина общего права о том, что человек имеет право
отказаться свидетельствовать против самого себя не только в
отношении особого рода процедур, о которых здесь говорилось, но
также в ходе эволюции общего права в обычных уголовных процессах.
Принцип гласил: "Нельзя превращать человека в орудие своего
собственного осуждения".
В американских колониях эта привилегия была воспринята с
особым жаром по причине злоупотреблений, творимых колониальными
губернаторами при допросах, и перед американской войной за
независимость в семи различных штатах она уже была включена в их
конституции или билли о правах. В частности, она налагала полезные
ограничения на полномочия колониальных губернаторов производить
допрос лиц, подозреваемых в нарушении английского торгового права,
в особенности в части регламентации торговых ограничений, включая
контрабанду, которая была весьма популярным занятием. Привилегия,
защищающая от обязательной дачи показаний против самого себя,
предоставлялась свидетелю при проведении общего расследования
комиссией исполнительной или законодательной власти; она служила
весьма полезным тормозом, сдерживавшим использование
неограниченных полномочий по расследованию, которыми наделялись
некоторые такие органы. Она гарантировала также от того, чтобы
справедливость процедур не нарушалась в органах следствия до того,
как дело попадет в суд.
Расследования, где эта привилегия играет особенно большую
роль, проводятся правительственными исполнительными агентствами
или подобными им органами; допросы подозреваемого проводятся
полицией или агентами государства до начала процесса в суде.
Следователи очень быстро выяснили, что от привилегии, защищающей
от самообвинения, мало толку или смысла, если заставить человека
все рассказать властям до суда. По моему мнению, эта привилегия
значительно шире, чем право не говорить о том, что свидетельствует
в пользу осуждения. Логически она должна охватывать все ответы,
которые представляют связующее звено в цепи доказательств,
необходимых обвинению, чтобы добиться осуждения. Эта привилегия
должна действовать и тогда, когда из самого вопроса, из контекста,
в котором он задан, очевидно, что развернутый ответ или
объяснение, почему ответа не будет, могут также оказаться
опасными, поскольку они чреваты разглашением нежелательной
информации. Вопрос о привилегии не свидетельствовать против самого
себя, многократно затронут в решениях Верховного Суда США и других
высоких судебных инстанций страны. Существенным в контексте
настоящего дела является то, что, как и многие другие положения
Билля о правах, эта привилегия в значительной мере произошла от
английского общего права, применявшегося в американских колониях
до независимости.
Уместно вспомнить, что при подготовке проекта Европейской
конвенции британские представители энергично подчеркивали, что в
английских судах общего права уже предоставляется не меньше
гарантий защиты основополагающих прав, чем в судах других стран. В
США благодаря существованию Билля о правах как части Конституции
стало возможным гарантировать преемственность мер защиты и
привилегий, заимствованных из английского общего права, на таком
уровне, который не может быть достигнут в Англии без принятия там
аналогичных конституционных положений. Другие страны общего права
также сохранили некоторые права, свойственные системе общего
права, инкорпорировав их в писаные конституции, как это было
сделано в Ирландии.
Я должен добавить, что мое голосование по вопросу о применении
статьи 50 не должно рассматриваться как согласие с тем, что в
свете Решения Суда не возникает проблем, связанных с присуждением
заявителю определенной компенсации от национальных властей за
время, в течение которого он был лишен личной свободы в результате
осуждения. Однако следует иметь в виду, что за последние годы суды
в Соединенном Королевстве в нескольких случаях присуждали
компенсацию или возмещение ущерба лицам, чей обвинительный
приговор был пересмотрен, если осуждение было получено благодаря
использованию или не использованию некоторых доказательств в суде,
которых в зависимости от обстоятельств дела было достаточно, чтобы
усомниться в приговоре суда. Их можно попросить сделать это и в
настоящем случае. Более того, в английском статутном праве имеются
законодательные акты, которые запрещают разглашение информации о
правонарушениях или препятствуют использованию таких материалов
для обвинения в столь разных случаях, как дела о банкротстве, о
неправомерном присвоении чужого имущества, о коррупции, о
незаконной практике подделки завещания, присвоении статуса
собственника и т.п. Нынешние статутные положения, приведшие к
появлению настоящего дела, являются постконвенционным
конституционным отходом от общего права Англии, а также от
принципов, изложенных в различных статутах, на которые здесь
делалась ссылка.
СОВПАДАЮЩЕЕ МНЕНИЕ СУДЬИ ДЕ МЕЙЕРА
Хотя я и поддерживаю выводы настоящего Судебного решения, у
меня имеются серьезные оговорки, касающиеся рассуждений Суда в
п. 67, которые, по-видимому, подразумевают, что разбирательство,
проведенное инспекторами МТП на основании Закона о компаниях
1985 г., может быть отделено от процедуры предъявления "уголовного
обвинения" <1>.
--------------------------------
<1> См. п. 67 Судебного решения.
В статье 434 5 данного Закона говорится, что "ответ,
даваемый лицом на поставленный перед ним вопрос, в осуществление
полномочий, предоставленных настоящей статьей, может быть
использован в качестве доказательства против него" <2>.
--------------------------------
<2> См. п. 48 Судебного решения.
Отсюда со всей ясностью следует, что в целях обвинения не
существует практической разницы между информацией, добытой
инспекторами, и информацией, полученной служащими полиции или
судом в ходе самого уголовного судопроизводства в строгом смысле
слова. В созданной данным законодательным актом системе каждая из
этих категорий информации является частью доказательств, которые
должны быть приняты во внимание при предъявлении уголовного
обвинения, и, таким образом, "административное" или
"предварительное следствие" <3>, выполненное инспекторами,
фактически является частью уголовного процесса.
--------------------------------
<3> См. п. 67 Судебного решения.
Поэтому право на молчание и право не давать показаний против
самого себя должно применяться также и к этому предварительному
следствию. Эти права проигнорированы в самом Законе 1985 г., т.к.
статья 434 делает ответы на вопросы инспекторов обязательными <4>,
а статья 436 предусматривает наказание тех, кто отказывается
отвечать на них <5>.
--------------------------------
<4> См. п. 48 Судебного решения.
<5> См. п. 49, 50 Судебного решения.
СОВПАДАЮЩЕЕ МНЕНИЕ СУДЬИ МОРЕНИЛЛЫ
Я разделяю вывод большинства, что заявитель был лишен права на
справедливое разбирательство в суде по причине того
обстоятельства, что его право не давать показаний против самого
себя было нарушено.
Однако для достижения данного вывода большинству не
требовалось устанавливать широкого или иного использования
показаний заявителя в ходе рассмотрения дела в суде. Я не могу
подписаться под таким подходом. Для меня сам факт того, что
показания заявителя были получены под принуждением и
рассматривались обвинением как инкриминирующие, а значит,
способные усилить позиции обвинения в суде, является достаточным
основанием для отказа от рассмотрения этих показаний в суде.
Заявитель был вынужден давать показания инспекторам МТП в ходе
разбирательства. Если бы он отказался дать свидетельские показания
|
