|
Стр. 1
[неофициальный перевод]
ЕВРОПЕЙСКИЙ СУД ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
СУДЕБНОЕ РЕШЕНИЕ
"САНДИ ТАЙМС" (THE SUNDAY TIMES)
ПРОТИВ СОЕДИНЕННОГО КОРОЛЕВСТВА
(Страсбург, 26 апреля 1979 года)
(Извлечение)
КРАТКОЕ НЕОФИЦИАЛЬНОЕ ИЗЛОЖЕНИЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВ ДЕЛА
A. Основные факты
В период между 1959 г. и 1962 г. в Англии многие дети родились
с дефектами, как утверждалось, по причине того, что их матери
принимали во время беременности в качестве успокаивающего или
средства от бессонницы талидомид. Родители начали судебный процесс
против изготовителя и продавца талидомида в Соединенном
Королевстве, компании "Дистиллерс" (биохимикаты).
В сентябре 1972 г. газета "Санди таймс" опубликовала статью под
заголовком "Наши талидомидные дети - причина национального позора"
и объявила о своем намерении продолжить публикации, прослеживающие
историю трагедии, начиная от изготовления и тестирования
лекарства.
Компания "Дистиллерс" направила официальные представления
Генеральному атторнею, утверждая, что вышеуказанные статьи
представляют собой неуважение к суду, поскольку судебное
разбирательство по делу еще не завершено. Генеральный атторней
принял решение обратиться в Высокий Суд за судебным запретом на
эти публикации. Таковой был выдан в ноябре 1972 г. Газета, со
своей стороны, утверждала, что нормы о "неуважении к суду",
призванные охранять независимость и беспристрастность судебной
власти, не могут пониматься как запрет профессиональным
журналистам выполнять их обязанности. Вопрос, по их мнению,
требует законодательного решения.
По апелляции "Таймс ньюспейперс лтд." апелляционный суд отменил
запрет Высокого Суда, но после обращения Генерального атторнея в
Палату лордов последняя 18 июля 1973 г. единогласно восстановила
действие этого судебного запрета. Палата сочла, что публикация
предполагаемой статьи составит неуважение к суду, т.к. она,
вероятно, вызовет предубеждение у общественности по поводу спора,
являющегося предметом незавершенного судебного разбирательства,
включая переговоры о мировом соглашении между истцами и компанией
"Дистиллерс".
Действие запрета было в конечном итоге прекращено в 1976 г., а
в 1981 г. был принят Закон о неуважении к суду, заменивший
прецедентные нормы.
B. Разбирательство в Комиссии по правам человека
В своей жалобе, поданной в Комиссию 19 января 1974 г.,
заявители утверждали, что судебный запрет, изданный Высоким Судом
и подтвержденный Палатой лордов, а также принципы, на которых
основывалось решение последней, находятся в противоречии со
статьей 10 Конвенции. Позднее, по ходу разбирательства, заявители
утверждали inter alia, что имела место дискриминация,
противоречащая статье 14, поскольку аналогичные публикации в
других печатных изданиях не были запрещены, а также существуют
различия в правилах, применяемых в Парламенте, когда затрагиваются
судебные дела, и нормах о "неуважении к суду", применяемых к
прессе.
В своем докладе от 18 мая 1977 г. Комиссия выразила мнение
inter alia:
- восьмью голосами против пяти, что ограничения, наложенные на
право заявителей на свободу слова, были нарушением статьи 10
Конвенции;
- единогласно, что не имело место нарушение статьи 14 в
сочетании со статьей 10.
ИЗВЛЕЧЕНИЕ ИЗ СУДЕБНОГО РЕШЕНИЯ
ВОПРОСЫ ПРАВА
I. О статье 10
42. Заявители утверждают, что они стали жертвами нарушения
статьи 10 Конвенции, которая предусматривает:
"1. Каждый человек имеет право на свободу выражать свое мнение.
Это право включает свободу придерживаться своего мнения и свободу
получать и распространять информацию и идеи без какого-либо
вмешательства со стороны государственных органов и независимо от
государственных границ. Настоящая статья не препятствует
государствам осуществлять лицензирование радиовещательных,
телевизионных или кинематографических предприятий.
2. Осуществление этих свобод, налагающее обязанности и
ответственность, может быть сопряжено с формальностями, условиями,
ограничениями или санкциями, которые установлены законом и которые
необходимы в демократическом обществе в интересах государственной
безопасности, территориальной целостности или общественного
спокойствия, в целях предотвращения беспорядков и преступлений,
для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав
других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной
конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности
правосудия".
Заявители полагают, что данное нарушение вызвано, во-первых,
запретом, изданным английскими судами, а во-вторых, постоянными
ограничениями, которым они подвергаются вследствие чрезмерной
широты и расплывчатости действующих прецедентных норм о неуважении
к суду. Комиссия в своем докладе выразила мнение, что по первому
основанию нарушение имело место. Что касается второго основания,
то главный представитель Комиссии в своем письменном представлении
во время слушаний 24 апреля 1978 г. отметил также, что судебный
запрет является не единственным вопросом, подлежащим рассмотрению
Суда в связи со статьей 10, и что, несмотря на решение Палаты
лордов и даже скорее по причине его двусмысленности, заявители и
другие средства информации постоянно становятся жертвами
неопределенности действующих норм о неуважении к суду.
Правительство настаивало, что нарушения статьи 10 не было.
43. По поводу второго основания Суд напомнил, что "его
компетенция по спорным вопросам ограничивается прежде всего
содержанием жалоб, которые были поданы в Комиссию и приняты ею".
"Решение Комиссии, которым жалоба объявляется приемлемой,
определяет предмет дела, переданного на рассмотрение Суда, и
только в очерченных таким образом рамках Суд, после того как дело
было передано ему в установленном порядке, знакомится со всеми
вопросами факта и права, возникающими в ходе судебного
разбирательства" (Решение от 18 января 1978 г. по делу Ирландия
против Соединенного Королевства. Серия A, т. 25, с. 63, п. 157). В
данном случае Комиссия в своем Решении о приемлемости жалобы от 21
марта 1975 г. уточнила, что поставленный перед ней вопрос
заключался в том, "являются ли нормы о неуважении к суду в том
виде, как они были сформулированы Палатой лордов, выдавшей
запрещающее предписание, достаточным основанием для применения
ограничений по статье 10 п. 2". Рассмотрение Комиссией дела по
существу ограничивалось именно этим вопросом.
Таким образом, Суд пришел к выводу, что он должен рассматривать
только вопрос о том, имело ли место нарушение Конвенции в силу
судебного решения, вынесенного Палатой лордов.
44. Первоначально судебный запрет, о котором идет речь, был
издан отделением Высокого Суда и касался только проекта статьи в
"Санди таймс" (см. п. 21 выше). Он был отменен апелляционным
судом, но Палата лордов восстановила его действие и существенно
расширила сферу применения, поручив отделению Высокого Суда
предписать, чтобы "Таймс ньюспейперс лтд.", как сама, так и через
посредство своих служащих, агентов или иным образом, воздержалась
от публикации, оказания содействия или дачи разрешения либо
обеспечения издания или публикации любой статьи или материала,
которые предвосхищают судебное решение по вопросам небрежности,
нарушения договора или неисполнения обязательства или оценивают
свидетельские показания, относящиеся к одному из указанных
вопросов, возникающих в связи с ведущимся или неминуемо
предстоящим судебным процессом против компании "Дистиллерс"... по
поводу разработки, распространения или использования препарата
"талидомид".
45. Очевидно, что имело место "вмешательство со стороны
государственных органов" при осуществлении заявителями свободы
слова, которая гарантирована статьей 10 п. 1. Такое вмешательство
влечет за собой нарушение статьи 10, если только оно не подпадает
под одно из исключений, предусмотренных в п. 2 (Судебное решение
по делу Хэндисайда от 7 декабря 1976 г. Серия A, т. 24, с. 21, п.
43). Таким образом, Суду предстоит в свою очередь
проанализировать, было ли в настоящем случае вмешательство
"предусмотрено законом", преследовало ли оно цель или цели,
которые в соответствии со статьей 10 п. 2 являются правомерными, и
было ли оно "необходимым в демократическом обществе" для
достижения указанной цели или целей.
A. Было ли вмешательство "предусмотрено законом"?
46. Заявители утверждают inter alia, что нормы о неуважении к
суду, как до, так и после решения Палаты лордов, были настолько
расплывчатыми и неопределенными, а принципы, провозглашенные этим
решением, формулируют нормы настолько по-новому, что наложенное
ограничение не может рассматриваться как "предусмотренное
законом". Правительство настаивает, что тем не менее это так. Оно
добавляет в субсидиарном порядке, что по обстоятельствам дела
ограничение было "предвидимым в основном". На этот довод Комиссия
сослалась в своем докладе, хотя и не исходила из предположения о
том, что примененные Палатой лордов принципы были "предусмотрены
законом". Во время слушаний 25 апреля 1978 г. главный
представитель Комиссии говорил, что с учетом неопределенности
права данное ограничение нельзя рассматривать как "предусмотренное
законом" по крайней мере тогда, когда в 1972 г. указанный судебный
запрет был издан впервые.
47. Суд отметил, что слово "закон" в формуле "предусмотрено
законом" охватывает не только статуты, но и неписаное право.
Соответственно, Суд не придает значения тому обстоятельству, что
институт неуважения к суду является детищем общего права, а не
законодательства. Если считать, что ограничение, в силу общего
права, не относится к "предусмотренным законом" единственно на том
основании, что оно не закреплено в законодательстве, то это лишает
участвующее в Конвенции государство, где действует общее право
(common law), защиты статьи 10 п. 2 и подрубает самые корни
правовой системы этого государства. Это явно противоречило бы
намерениям составителей Конвенции.
Заявители не утверждают, что формула "предусмотрено законом"
обязательно требует наличия законодательного акта; он требуется,
только если - как в настоящем случае - нормы общего права
настолько неопределенны, что они не удовлетворяют тому, что, по
утверждению заявителей, составляет суть концепции, заключенной в
этом выражении, а именно принципу правовой определенности.
48. В пунктах 2 статей 9, 10 и 11 Конвенции и французский, и
английский текст используют равнозначное выражение "предусмотрено
законом" ({prevues} <*> par la lois и prescribed by law. Если,
однако, французский текст сохраняет то же самое выражение в статье
8 п. 2 Конвенции, в статье 1 Протокола N 1 и в статье 2 Протокола
N 4, то английский текст, соответственно, говорит иначе: "согласно
закону" (in accordance with the law), "предусмотрено правом"
(provided for by law) и "согласно праву" (in accordance with law).
Таким образом, столкнувшись с несколькими версиями
правоустанавливающего международного договора, каждая из которых
является аутентичной, но не точно такой же, Суд должен дать им
такое толкование, которое сближает их насколько это возможно и
соответствует реализации целей и достижению задач договора (см.
Решение по делу Вемхофа от 27 июня 1968 г. Серия A, т. 7, с. 23,
п. 8, и п. 4 статьи 33 Венской конвенции от 23 мая 1969 г. о праве
международных договоров).
--------------------------------
<*> Здесь и далее по тексту слова на национальном языке набраны
латинским шрифтом и выделены фигурными скобками.
49. По мнению Суда, из выражения "предусмотрены законом"
вытекают следующие два требования. Во-первых, право должно быть в
адекватной мере доступным: граждане должны иметь соответствующую
обстоятельствам возможность ориентироваться в том, какие правовые
нормы применяются к данному случаю. Во-вторых, норма не может
считаться "законом", если она не сформулирована с достаточной
степенью точности, позволяющей гражданину сообразовывать с ней
свое поведение: он должен иметь возможность - пользуясь при
необходимости советами - предвидеть, в разумной применительно к
обстоятельствам степени, последствия, которые может повлечь за
собой данное действие. Эти последствия не обязательно предвидеть с
абсолютной определенностью: опыт показывает, что это недостижимо.
Более того, хотя определенность весьма желательна, она может
сопровождаться чертами окаменелости, тогда как право должно
обладать способностью идти в ногу с меняющимися обстоятельствами.
Соответственно, многие законы неизбежно пользуются терминами,
которые в большей или меньшей степени расплывчаты: их толкование и
применение - задача практики.
50. В настоящем случае вопрос о том, были ли выполнены
требования доступности и предсказуемости, осложняется тем
обстоятельством, что разные судьи исходили из различных принципов.
Отделение Высокого Суда применило принцип, согласно которому актом
неуважения к суду является попытка оказать давление на одну из
сторон процесса, чтобы помешать мирному урегулированию спора
("принцип давления", см. п. 23 выше). Некоторые члены Палаты
лордов также ссылались на этот принцип, тогда как другие предпочли
ему принцип, по которому неуважением к суду является публикация
материалов, которые предвосхищают судебное решение или могут
вызвать у общественности преждевременные представления об итогах
незавершенного судебного спора ("принцип предвосхищения", см. п.
29 - 33 выше).
51. Заявители не утверждают, что они не знали в обстоятельствах
данного дела о "принципе давления". Его существование было
признано адвокатом "Таймс ньюспейперс лтд.", который, как записано
в протоколе, сказал в отделении Высокого Суда: "Эта статья, даже
если она и оказывает давление на одну из сторон, вовсе не является
неуважением к суду, потому что [высший общественный интерес]
исключает квалификацию ее как правонарушения. Иначе говоря, даже
если статья и выглядит как неуважение prima facie, высший
общественный интерес служит защитой от того, что при других
обстоятельствах было бы неуважением к суду". Кроме того, судья
апелляционного суда Филлимор сослался на "многочисленные
прецеденты... показывающие, что попытка возбудить общественное
негодование против одной из сторон является серьезным неуважением
к суду".
Суд также считает, что нет сомнения в том, что "принцип
давления" был сформулирован с достаточной степенью точности,
которая позволяла заявителям в необходимой степени предвидеть
последствия публикации статьи. В деле "Вайн продактс лтд." против
Грин 1966 г. судья Баклей сформулировал норму о неуважении к суду
следующим образом: "Появление комментариев о текущем судебном
процессе в любой форме, могущей причинить вред справедливому
рассмотрению дела, явится со стороны любой газеты неуважением к
данному суду. Произойти такое может по-разному... Может случиться
так, что комментарий окажет тем или иным способом давление на одну
из сторон по данному делу, как-то: помешать ей вести судебный
процесс, побудить ее согласиться на мирное соглашение на таких
условиях, которые она в других обстоятельствах не стала бы
рассматривать, либо повлиять иным образом на ведение дела, где она
должна быть свободна в выборе средств обвинения и защиты,
пользуясь при этом советами, но не подвергаясь давлению".
52. Заявители утверждали, с другой стороны, что "принцип
предвосхищения" является новым, а потому у них не могло быть
адекватного указания на его существование. В подтверждение этой
точки зрения заявители цитируют несколько источников, включая
доклад Филлимора, где заявлялось, что Палата лордов
"сформулировала значительно иной критерий" (см. п. 18 выше). Суд
отмечает в этой связи:
- в поданном заявителями меморандуме утверждается, что
"принцип предвосхищения", т.к. он был применен Палатой лордов к
обстоятельствам настоящего дела, никогда ранее не использовался
для обоснования судебных решений в английских судах в подобных
----------
делах" (подчеркнуто Судом);
-----
- в 1969 г. Межминистерский комитет по подготовке Закона о
неуважении к суду (см. п. 36 выше) заявил в п. 26 своего доклада,
что "не существует зарегистрированных дел, где кто-либо был
признан виновным в неуважении к суду по причине комментирования
процессов без участия присяжных... Однако имеются мнения,
поддерживающие ту точку зрения, что подобный комментарий может
вылиться в неуважение к суду";
- в третьем издании (вышедшем в 1972 г.) "Halslury's Laws of
England" (т. 8, с. 7 и след., п. 11 - 13) содержатся следующие
пассажи со ссылкой на прецедентное право: "...письменные
высказывания... вызывающие предубеждение общественности против или
в пользу стороны по делу, являются неуважением к суду... нет
[ничего] более пагубного по своим последствиям, чем вызывать
предубеждение в умах людей против лиц, выступающих стороной в
процессе, прежде чем дело будет окончательно рассмотрено в суде...
Неуважением к суду является публикация статьи в газете с
комментарием о ведущемся процессе... по гражданскому делу... В
таких случаях следует учитывать вред, который приносит тенденция
подменять судом газет разбирательство в судах страны... С другой
стороны, суммарную процедуру [при определении наказания за
неуважение к суду] следует применять только тогда, когда велика
вероятность того, что данная публикация может серьезно помешать
справедливому судебному разбирательству".
Суд отмечает, что Палата лордов ссылалась на различные
источники "принципа предвосхищения" и, в частности, на Решение по
делу Хант против Кларка 1889 г., где судья Коттон изложил его
следующим образом: "Если кто-либо будет обсуждать в газете
достоинства дела или свидетельские показания, которые могут быть
даны по нему до того, как дело будет рассмотрено судом, то это, с
моей точки зрения, будет серьезной попыткой вмешательства в
надлежащее отправление правосудия. Не нужно, чтобы сам суд пришел
к выводу, что у судьи или у присяжных могло бы сложиться
предубеждение в отношении одной из сторон; для наличия
вмешательства достаточно, чтобы статья мешала надлежащему
рассмотрению дела судом. Это заслуживает соответствующего
наказания, дабы не допускать подобного поведения". Более того,
редактор "Санди таймс" в письменных показаниях, направленных в
отделение Высокого Суда, признал: "Я получил юридическую
консультацию, что [предполагаемая] статья... относится к иной
категории, чем те статьи, что были опубликованы ранее, в том
плане, что наряду с предоставлением информации, усиливающей
моральную аргументацию в целях более справедливого мирового
соглашения, она включала данные по вопросу ответственности,
поставленному в судебном процессе по делу о талидомиде".
Суммируя вышесказанное, Суд не считает, что заявители не имели
достаточной информации о существовании "принципа предвосхищения".
Даже если у Суда и имеются некоторые сомнения, касающиеся
точности, с которой данный принцип был сформулирован на период
рассмотрения данного дела, он полагает, что заявители могли в
разумной по обстоятельствам дела степени предвидеть риск
столкновения с указанным принципом при публикации статьи.
53. Таким образом, вмешательство в осуществление свободы слова
заявителями было "предусмотрено законом" в смысле статьи 10 п. 2.
B. Преследовало ли вмешательство правомерные цели
в соответствии со статьей 10 п. 2?
54. С точки зрения заявителей, Правительства и меньшинства
Комиссии, нормы о неуважении к суду служат целям защиты не только
авторитета и беспристрастности правосудия, но также прав и
интересов тяжущихся.
Большинство Комиссии, с другой стороны, соглашаясь с тем, что
этот правовой институт служит обеспечению справедливости
правосудия и тем самым имеет цель, схожую с той, что предусмотрена
статьей 10 п. 2, где говорится об обеспечении авторитета и
беспристрастности правосудия, считало, что в ее задачу не входит
отдельное рассмотрение того, насколько этот Закон служит делу
защиты прав других лиц.
55. Суд подчеркнул, что выражение "авторитет и
беспристрастность судебной власти" следует понимать "в смысле
Конвенции" (см. mutatis mutandis Решение по делу Кенига от 28 июня
1978 г. Серия A, т. 27, с. 29 - 30, п. 88), т.е. с учетом того,
что ведущей в этом контексте является статья 6, где отражен
основополагающий принцип господства права (см., например, Решение
по делу Голдера от 21 февраля 1975 г. Серия A, т. 18, с. 17, п.
34).
Понятие "судебная власть" охватывает механизм осуществления
правосудия, ветвь государственной власти, а также самих судей при
осуществлении ими своих должностных обязанностей. Выражение
"авторитет судебной власти" выражает идею о том, что суды - это
органы, призванные подтверждать юридические права и обязанности и
решать споры о них; широкая публика должна воспринимать их в
таковом качестве и с уважением и доверием относиться к способности
суда выполнять данную функцию.
В данном контексте достаточно согласиться с описанием общих
целей Закона о неуважении к суду, перечисленных в докладе
Филлимора. Как можно увидеть из п. 18 выше, формы поведения,
охватываемые нормами о неуважении к суду, относятся в основном
либо к позиции судей, либо к функционированию судов и аппарата
юстиции; эти нормы "обеспечивают авторитет и беспристрастность
правосудия", что и является их целью.
56. В данном случае Суд разделяет точку зрения большинства
Комиссии: в той мере, в какой нормы о неуважении к суду могут
служить для защиты прав тяжущихся, эта цель уже входит в выражение
"обеспечение авторитета и беспристрастности правосудия".
Защищаемые таким образом права личности в качестве стороны в
процессе, т.е. как человека, вовлеченного в механизм правосудия,
нельзя обеспечить, если авторитет правосудия не будет
распространен на каждого, кто оказался в его сфере. Поэтому нет
необходимости рассматривать в качестве самостоятельного вопрос о
том, преследует ли "неуважение к суду" такую цель, как защита
"прав других лиц".
57. Остается рассмотреть, было ли целью вмешательства в
осуществление заявителями права на свободу слова обеспечение
авторитета и беспристрастности правосудия. Ни один из членов Суда
Палаты лордов, принимавших участие в рассмотрении дела, не
основывал свое решение на том, что намеченная к опубликованию
статья может повлиять на "беспристрастность" правосудия. Указанный
довод никем перед судом не приводился и может не приниматься во
внимание.
Причины, по которым проект статьи вызвал возражения Палаты
лордов (см. п. 29 - 33 выше), можно коротко суммировать следующим
образом:
- она "предвосхищала бы судебное решение" по вопросу о
небрежности и вела либо к проявлению неуважительного отношения к
правовой процедуре, либо к вмешательству в осуществление
правосудия;
- ее содержание выставляло бы компанию "Дистиллерс" на
досудебный суд общественности, и подобное обсуждение дела по
существу вызывает возражения, т.к. оно мешает судебному
рассмотрению и сторонам процесса;
- она подвергала бы компанию "Дистиллерс" давлению и наносила
ей ущерб предвзятым освещением вопросов, подлежащих судебному
разбирательству, а нормы о неуважении к суду направлены на то,
чтобы предотвратить такое вмешательство;
- предвосхищение судебного решения в прессе неизбежно привело
бы к возражениям участников процесса, создав тем самым угрозу
"газетного разбирательства", что несовместимо с надлежащим
отправлением правосудия;
- на судах лежит долг оградить стороны от вреда, наносимого
тем, что преждевременные решения вовлекают их в водоворот
досудебной полемики.
Настоящий Суд рассматривает все эти многообразные причины как
соответствующие цели обеспечения "авторитета правосудия" в том
виде, как он толкуется Судом во втором абзаце п. 55 выше.
Соответственно, вмешательство в осуществление свободы слова
преследует цель, которая в соответствии со статьей 10 п. 2
является правомерной.
C. Было ли вмешательство "необходимо в
демократическом обществе" для обеспечения
авторитета правосудия?
58. Согласно представлению заявителей и по мнению большинства
Комиссии, указанное вмешательство не было "необходимым" в смысле
статьи 10 п. 2. Правительство оспаривало это, утверждая, что
меньшинство Комиссии было право, когда оно пришло к
противоположному выводу, полагаясь главным образом на сферу
усмотрения, которым пользуется в данном вопросе Палата лордов.
59. У Суда уже была возможность изложить в упомянутом выше
Решении по делу Хэндисайда свое понимание выражения "необходимо в
демократическом обществе", характер его функций при рассмотрении
соответствующих вопросов и то, каким образом они осуществляются.
Суд отметил, что, хотя слово "необходимо" в смысле статьи 10 п.
2 не является синонимом слова "незаменимо", оно в то же время не
обладает гибкостью выражения "допустимо", "обычно",
"целесообразно", "разумно" или "желательно" и что оно
подразумевает существование "неотложной социальной потребности"
(с. 22 п. 48).
Суд подчеркнул, что первоначальная обязанность обеспечить права
и свободы, воплощенные в Конвенции, лежит на самих государствах -
участниках. Соответственно, "статья 10 п. 2 оставляет за
Договаривающимися государствами определенную сферу усмотрения. Эта
сфера предоставлена как законодателю... так и органам, в том числе
и судебным, которые призваны толковать и применять действующее
законодательство" (с. 22 п. 48).
Тем не менее статья 10 п. 2 "не дает им неограниченной свободы
усмотрения". "Настоящий Суд... вправе выносить окончательные
решения о том, насколько то или иное ограничение совместимо со
свободой слова в том виде, как она охраняется статьей 10. Таким
образом, сфера внутреннего усмотрения идет рука об руку с
европейским контролем, который "охватывает как закон, лежащий в
основе решения, так и само решение, в том числе и вынесенное
независимым судом".
Из сочетания этих принципов Суд сделал вывод, что "в его задачу
входит не подмена национальных судов, а контроль за соответствием
статье 10 тех решений, которые они вынесли, осуществляя свое право
на усмотрение" (там же, с. 23, п. 50).
Это не означает, что Суд ограничивается установлением того,
действовало ли государство - ответчик при осуществлении своих
дискреционных полномочий разумно, тщательно и добросовестно. Даже
когда государство - ответчик действует именно так, оно остается
под контролем Суда в отношении совместимости его действий с
обязательствами, вытекающими для него из настоящей Конвенции. Суд
по-прежнему не согласен с противоположной точкой зрения, которая
защищалась Правительством и большинством Комиссии по делу
Хэндисайда (с. 21 - 22, п. 47).
Объем полномочий, предоставленных государствам для усмотрения,
не одинаков в отношении всех целей, перечисленных в статье 10 п.
2. Дело Хэндисайда касалось "охраны нравственности". Взгляды
Договаривающихся государств на "требования нравственности",
отметил Суд, "меняются в зависимости от места и времени, особенно
в современную эпоху", и "органы государственной власти в принципе
находятся в лучшем положении, чем международный судья, чтобы
судить о точном содержании этих требований" (с. 22, п. 48). Но
этого же нельзя сказать о гораздо более объективном понятии,
каковым является "авторитет правосудия". Внутреннее
законодательство и практика Договаривающихся государств
обнаруживают значительно больше общего. Это нашло отражение в
целом ряде норм Конвенции, включая статью 6, которая не содержит
"нравственных критериев". Соответственно, здесь более широкой
сфере европейского надзора будет соответствовать сужение сферы
усмотрения государств.
В различных, но до некоторой степени сопоставимых контекстах п.
3 статьи 5 и п. 1 статьи 6 настоящий Суд не раз приходил к
выводам, отличающимся от тех, к которым пришли национальные суды
по вопросам, в отношении которых они были компетентны и
квалифицированы, чтобы дать их первоначальную оценку (Решение по
делу Неймастера от 27 июня 1968 г. Серия A, т. 8, с. 9 - 15 и 38 -
40; Решение по делу Стогмюллера от 10 ноября 1969 г. Серия A, т.
9, с. 11 - 24, 39 и 43 - 44; Решение по делу Рингейзена от 16 июля
1971 г. Серия A, т. 13, с. 24 - 34, и 42 - 44; Решение по делу
Кенига от 28 июня 1978 г. Серия A, т. 27, с. 16 in fine, 22, 23 -
24 и 33 - 40).
60. Как меньшинство Комиссии, так и Правительство придают
большое значение тому факту, что институт неуважения к суду
свойствен странам общего права, и высказали предположение, что
заключительные слова статьи 10 п. 2 предназначены для того, чтобы
охватить именно этот институт, который не имеет аналогов во многих
других государствах - членах Совета Европы.
Однако, если даже так оно и было, Суд полагает, что общая цель
включения этих слов состояла в том, чтобы "уважение к суду"
считалось правомерным в смысле статьи 10 п. 2, а не в том, чтобы
превратить этот институт в эталон, по которому будет проводиться
оценка "необходимости" той или иной конкретной меры. Даже если в
какой-то мере последние слова статьи 10 п. 2 были "подсказаны"
английскими нормами о неуважении к суду или иными аналогичными
институтами внутреннего права, Суд не может принять их в таком же
виде, т.к. они переносятся в автономный правовой контекст. Суд
должен давать оценку "необходимости" в понятиях Конвенции, его
роль заключается в том, чтобы проверять соответствие национальных
правовых актов нормам данного договора.
Кроме того, Суд осуществляет надзор в свете всего дела в целом
(см. вышеупомянутое Решение по делу Хэндисайда, с. 23, п. 50).
Соответственно, он не должен терять из виду различные доводы и
решения, изложенные в судебных материалах, которые суммированы
выше в п. 22 - 35, а также широкое обсуждение в Англии института
неуважения к суду и предложений по его реформированию.
Относительно последнего Суд отмечает, что хотя правительственная
Зеленая книга приводит аргументы как за, так и против некоторых
рекомендаций комитета Филлимора, она не ставит под вопрос
предложение о том, что принцип "предвосхищения судебного решения",
на который ссылалась Палата лордов, подлежит пересмотру (см. п. 37
выше).
61. Суд не может объявить, что судебный приказ не был
"необходим", только на том основании, что его не отдали бы в
условиях другой правовой системы. Как отмечалось в Судебном
решении по делу "О языках в Бельгии" от 9 февраля 1967 г.,
основная цель Конвенции состоит в том, чтобы "установить
определенные международные стандарты, которые должны соблюдаться
Договаривающимися государствами в их взаимоотношениях с лицами,
находящимися под их юрисдикцией" (Серия A, т. 5, с. 19). Сказанное
не означает требования абсолютного единообразия, и
Договаривающиеся государства остаются свободными в выборе средств,
которые они считают надлежащими. Суд не может забывать об
особенностях их материального и процессуального права (см. mutatis
mutandis Решение по делу "О языках в Бельгии" от 23 июля 1968 г.
Серия A, т. 6, с. 34 - 35).
62. Необходимо решить, было ли обжалуемое "вмешательство"
обусловлено "неотложной социальной потребностью", было ли оно
"соразмерным преследуемой правомерной цели", являются ли доводы,
приведенные национальными властями в его оправдание, "достаточными
и соответствующими критериям статьи 10 п. 2" (см. вышеупомянутое
Решение по делу Хэндисайда, с. 22 - 24, п. 48 - 50). В этой связи
Суд проанализировал предмет судебного запрета, состояние
рассмотрения дела о лекарстве "талидомид" на соответствующий
период времени и, наконец, сопутствовавшие делу обстоятельства, в
которых был выдан судебный запрет.
63. Судебный запрет в той форме, в которой он был отдан Палатой
лордов, был направлен не только против опубликования статьи в
"Санди таймс" (см. п. 44 выше). Заявители утверждают, что он мешал
им также передать результаты своих исследований в некоторые
правительственные комитеты и членам Парламента, а также не давал
им возможности продолжить исследования, откладывал осуществление
планов публикации книги и лишал редактора "Санди таймс" права
выступать с комментариями по данному вопросу или отвечать на
направленную против него критику. Судебный запрет был выражен в
широкой формулировке, которая охватывала все перечисленные
моменты; сама его широта требует особо тщательного анализа
"необходимости" такого запрета.
Тем не менее основным предметом судебного запрета был проект
статьи. Таким образом, необходимо прежде всего установить, были ли
представления национального суда относительно потенциального
воздействия статьи соответствующими задаче поддержания "авторитета
правосудия".
Один из доводов, на которые ссылался этот суд, состоял в том,
что давление, которое статья оказала бы на компанию "Дистиллерс",
вынуждало последнюю урегулировать претензии по искам до решения
суда на более выгодных условиях для истцов. Однако даже в 1972 г.
публикация статьи вряд ли что-либо добавила к тому давлению,
которое уже оказывалось на "Дистиллерс" (см. второй абзац п. 29
выше). В еще большей степени это применимо к ситуации, сложившейся
в июле 1973 г., когда Палата лордов вынесла свое решение: к тому
времени дело о талидомиде обсуждалось в Парламенте и стало
предметом не только дальнейших комментариев в прессе, но и
оказалось в центре общенациональной кампании (см. п. 13 и 14
выше).
В выступлениях в Палате лордов выражалась тревога, что должная
правовая процедура может лишиться уважительного к себе отношения,
а функции судов окажутся узурпированы, если мнение общественности
по вопросам, являющимся объектом судебного разбирательства, будет
сформировано до их рассмотрения судом или если участникам
судебного процесса придется проходить "суд газет". Подобная
озабоченность сама по себе соответствует задаче поддержания
"авторитета правосудия" в том виде, как данное выражение
понимается Судом (см. п. 55 выше). Если вопросы, возникающие в
ходе рассмотрения спора в суде, предаются огласке таким образом,
что это заранее ведет к формированию у общественности своего
собственного по ним мнения, то она может утратить свое доверие и
уважение к судам. Нельзя исключить того, что привычка
общественности к регулярному зрелищу псевдосуда в средствах
информации может иметь в конечном итоге пагубные последствия для
восприятия судов в качестве надлежащего места разрешения правовых
споров.
Тем не менее статья, предполагавшаяся к опубликованию в "Санди
таймс", была выдержана в умеренных выражениях, она не представляла
доказательства односторонне и не настаивала на том, что существует
лишь один возможный исход рассмотрения данного дела, к которому
должен прийти суд. Хотя она подробно анализировала доказательства
против "Дистиллерс", она также суммировала доводы в защиту
компании и заканчивалась такими словами: "Похоже, в данном деле
нет ясных ответов..." По мнению Суда, воздействие такой статьи,
если бы она была опубликована, менялось бы поэтому от одного
читателя к другому. Соответственно, даже в той мере, в какой
данная статья могла бы вызвать появление у некоторых читателей
мнения по вопросу о виновности, это не имело бы отрицательных
последствий для "авторитета правосудия", особенно учитывая, как
отмечалось выше, проходившую в то время общенациональную кампанию.
С другой стороны, публикация предполагавшейся статьи вполне
могла бы вызвать отклики. Однако подобное в большей или меньшей
степени справедливо в отношении любой публикации, которая касается
фактических обстоятельств и правовых вопросов, рассматриваемых в
данном процессе. Конвенция не намеревалась запретить публикации,
посягающие на "авторитет правосудия". Более того, хотя конкретная
причина судебного запрета может соответствовать основаниям статьи
10 п. 2, Суд не вправе вынести решение об этом без рассмотрения
всех сопутствующих обстоятельств.
64. В момент первоначальной выдачи судебного запрета и в момент
его восстановления дело о лекарстве "талидомид" перешло в стадию
переговоров о мирном урегулировании. Заявители согласились с
точкой зрения апелляционного суда, что дело находится в "спящем
состоянии", а большинство Комиссии полагало судебное рассмотрение
маловероятным. Напротив, для Правительства и меньшинства Комиссии
такой суд представлялся реальным.
Для решения Суду нет необходимости точно оценить состояние дела
на соответствующий период времени: предотвращение вмешательства в
переговоры о мирном урегулировании по незавершенному судебному
процессу является не менее правомерной целью в соответствии со
статьей 10 п. 2, чем предотвращение вмешательства на стадии
судебного процесса. То же самое применимо и к процедуре судебного
утверждения достигнутого мирового соглашения (см. п. 9 выше).
Следует, однако, иметь в виду, что переговоры носили очень
длительный характер, продолжались в течение нескольких лет и что
на тот самый момент, когда на публикацию статьи были наложены
ограничения, дело не было передано в суд.
Возникает вопрос, почему в 1976 г. судебный запрет был отменен,
причем со ссылкой на "принцип давления", а не на принцип
"предвосхищения судебного решения" (см. п. 35 выше), поскольку в
то время еще не было завершено рассмотрение не только некоторых
судебных дел, возбужденных родителями, но и спора между
"Дистиллерс" и ее страховщиками, назначенного к слушанию (см. п.
16 выше). Отмена судебного запрета в подобных обстоятельствах
подсказывает прежде всего вопрос: насколько необходим был такой
запрет?
65. Правительство ответило, что требовалось найти равновесие
между заинтересованностью государства в свободе слова и
заинтересованностью государства в справедливом отправлении
правосудия; Правительство подчеркнуло, что судебный запрет явился
временной мерой, и сказало, что в 1976 г. было найдено новое
равновесие, когда ситуация изменилась и чаша весов опустилась на
другую сторону.
Сказанное подводит Суд к проблеме обстоятельств,
сопутствовавших делу о талидомиде и выдаче судебного запрета.
Как отметил Суд в своем Решении по делу Хэндисайда, свобода
слова представляет собой одну из основных опор демократического
общества; при соблюдении требований статьи 10 п. 2 она применима
не только к "информации" или "идеям", которые встречают
благоприятный прием или рассматриваются как безобидные либо
безразличные, но также и к таким, которые оскорбляют, шокируют или
внушают беспокойство государству или части населения (с. 23, п.
49).
Эти принципы особенно важны в том, что касается прессы. Они в
равной мере применимы к сфере отправления правосудия, которая
служит интересам общества в целом и требует сотрудничества
просвещенной общественности. Существует общее признание того
факта, что суды не могут действовать в вакууме. Хотя они и
являются форумом для разрешения споров, это не означает, что
предварительное обсуждение споров не может происходить где-то еще,
будь то специальные журналы, широкая пресса или население.
Средства массовой информации не должны преступать рамки,
установленные в интересах надлежащего отправления правосудия, но
на них лежит также обязанность распространять информацию и идеи,
касающиеся вопросов деятельности судов, точно так же, как это
происходит в других сферах деятельности, представляющих
общественный интерес. Этой функции средств массовой информации
сопутствует право общественности получать информацию (см. mutatis
mutandis Решение по делу Кьелдсен, Буск Мадсен и Педерсен от 7
декабря 1976 г. Серия A, т. 23, с. 26, п. 52).
Для того чтобы оценить, основывается ли вмешательство, ставшее
объектом жалобы, на "достаточных" причинах, сделавших его
"необходимым в демократическом обществе", следует принять во
внимание такой аспект, как интерес к делу общественности. Суд
отмечает в этой связи, что наряду с поиском равновесия между
вступившими в конфликт интересами некоторые судьи - члены Палаты
лордов - сформулировали абсолютное правило, согласно которому не
разрешается предвосхищать решение вопросов, поставленных перед
правосудием; это ведет к неопределенности права (см. п. 29, 32 и
33 выше). Подчеркивая, что высказываться по поводу толкования
английского права, данного Палатой лордов, не входит в его функцию
(см. mutatis mutandis Решение по делу Рингейзена от 16 июля 1971
г. Серия A, т. 13, с. 40, п. 97), Суд указал, что он вынужден
подойти к вопросу иначе. Суд стоит не перед лицом выбора между
двумя конфликтующими принципами, а перед лицом принципа свободы
слова, который является объектом ряда исключений, требующих в свою
очередь ограничительного толкования (см. mutatis mutandis Решение
по делу Класс и другие от 6 сентября 1978 г. Серия A, т. 28, с.
21, п. 42). Кроме того, контроль Суда на основании статьи 10
охватывает не только само право, но и решения по его применению
(см. Решение по делу Хэндисайда, с. 23, п. 49). Недостаточно,
чтобы оспариваемое вмешательство принадлежало к категории
исключений, указанных в перечне статьи 10 п. 2, недостаточно и то,
что вмешательство произошло из-за того, что содержание статьи
оказалось в сфере действия правовой нормы, сформулированной в
слишком общих или абсолютных выражениях: Суд должен
удостовериться, что вмешательство было необходимым с учетом фактов
и обстоятельств, сложившихся вокруг рассматриваемого им дела.
66. Вне всякого сомнения, катастрофа, связанная с талидомидом,
вызывала озабоченность общественности. Она ставила вопрос, несет
ли могущественная компания, выпустившая лекарство на рынок,
правовую либо моральную ответственность перед сотнями людей,
переживших ужасную личную трагедию, или ее жертвы могут требовать
или надеяться на возмещение только от общества в целом; ставились
основополагающие проблемы, касающиеся защиты и компенсации за
вред, вызываемый развитием науки; под вопросом оказались многие
аспекты действовавшего законодательства по этим проблемам.
Как Суд уже отмечал, статья 10 гарантирует не только свободу
прессы информировать общественность, но также и право
общественности быть информированной должным образом (см. п. 65
выше).
В настоящем деле у семей многочисленных жертв трагедии, не
знавших о связанных с делом юридических сложностях, имелся
жизненно важный интерес ознакомиться со всеми лежащими в его
основе обстоятельствами и различными путями возможного решения
этих трудностей. Их можно было бы лишить этой информации, которая
имела для них столь важное значение, только если бы существовала
абсолютная уверенность в том, что ее распространение представляет
угрозу для "авторитета правосудия".
Призванный взвешивать вовлеченные в дело интересы и оценивать
их сравнительную значимость, настоящий Суд отмечает следующее: в
сентябре 1972 г. дело представляло собой, по словам заявителей,
"правовой кокон", по крайней мере на протяжении нескольких лет, и
было не ясно, когда поданные родителями иски будут слушаться в
суде. Не проводилось также и общественного расследования (см. п.
14 выше).
Правительство и большинство Комиссии указывают, что не
существовало запрета на обсуждение "более широких проблем", таких,
как принципиальный подход английского права к понятию небрежности,
и действительно верно, что в различных кругах состоялась широкая
дискуссия об этом, особенно после, но также и до первоначального
решения отделения Высокого Суда (см. п. 11, 12 и 14 выше). Однако
Суд считает деление на вопрос о "небрежности" в конкретном деле и
"более широкие проблемы" довольно искусственным. Вопрос о том, на
ком лежит ответственность за такого рода трагедию, также
представляет общественный интерес.
Верно, что, если бы статья в "Санди таймс" появилась в
намеченное время, компания "Дистиллерс" была бы вынуждена
представить свои доводы, касающиеся фактической стороны дела,
публично и до судебного разбирательства (см. п. 63 выше); однако
факты не перестают вызывать общественный интерес только потому,
что они лежат в основе незавершенного судебного разбирательства.
Предав огласке некоторые факты, статья могла бы послужить своего
рода тормозом для развертывания спекулятивной и непросвещенной
дискуссии.
67. Принимая во внимание все обстоятельства данного дела и
основываясь на подходе, описанном в п. 65 выше, Суд пришел к
выводу, что обжалуемое вмешательство не соответствует достаточно
неотложной социальной потребности, которая перевешивала бы
заинтересованность общественности в осуществлении свободы слова в
смысле Конвенции. Соответственно, Суд находит доводы в пользу
наложенного на заявителей ограничения в соответствии со статьей 10
п. 2 недостаточными. Это ограничение оказалось несоразмерным
преследуемой правомерной цели; оно не являлось необходимым в
демократическом обществе для поддержания авторитета правосудия.
68. Соответственно, имело место нарушение статьи 10.
II. О статье 14
69. Заявители утверждают, что они стали жертвой нарушения
статьи 10 в сочетании со статьей 14, которая предусматривает:
"Пользование правами и свободами, признанными в настоящей
|
